Логово гадюк (ЛП) - Найт К. А.

Могила моей матери.

— Она была не плохой женщиной, она сильно любила нас. Я думаю, Райдер иногда забывает об этом. Но он заплатил за это, чтобы присматривать за ней после смерти. Я часто прихожу сюда, чтобы поговорить с ней, почувствовать близость с ней. Чтобы никогда не забывать, откуда мы родом, о силе любви и семейных уз, — шепчу я в темноту.

— Кензо, — шепчет она, прижимаясь ближе.

— Она бы полюбила тебя, знаешь?

Я усмехаюсь. Раньше я находил здесь лишь печаль, но не сейчас. Я нахожу здесь покой, мое спасение. Я скучаю по маме, всегда буду скучать, но она не была создана для этого мира. Слишком мягкая, слишком любящая, слишком заботливая. Мой отец все это разрушил. Я никогда не позволю Райдеру стать таким. Он защищает нас, а я держу его в смирении… ну, я стараюсь.

— Ты думаешь? — спрашивает она, кажется, удивленная своей мыслью. — Я не совсем… твоего поля ягодка, детка.

Я лишь фыркнул.

— Она тоже с улицы. Думаю, я никогда не говорил тебе об этом. Она сбежала от своего отца в пятнадцать лет после того, как он слишком часто насиловал ее. Она рассказала мне об этом однажды, когда я был расстроен из-за отца, и я не понял, почему она осталась.

Рокси прижимается еще ближе, как будто ее присутствие может отогнать плохие воспоминания.

— Он подобрал ее с улицы, разглядел красоту мамы. Сначала он осыпал ее деньгами и подарками, защищал так, как никто другой. Поэтому сначала она осталась, дорогая, чтобы быть в безопасности. Потом она осталась из-за нас. Мама могла быть слабой, но она также была сильной, такой сильной, потому что она осталась в логове монстра, чтобы защитить нас, чтобы любить нас, даже когда это привело к ее смерти, — шепчу я.

Рокси вздыхает, и когда я смотрю на нее, в глазах моей девочки стоят слезы.

— Рокси, она была сильной, как и ты. Но ты сильнее, намного сильнее, ты умная, сообразительная, красивая и добрая, но ты также умеешь держать себя в руках. Ты злая, сердитая и такая чертовски удивительная. Если хочешь, это может быть и твоим местом. Местом, куда ты можешь приходить, когда все достало. Когда ты ненавидишь их всех, когда ты злишься, ты можешь прийти сюда. Я всегда приведу тебя, даже если ты не захочешь со мной разговаривать.

Я снова смотрю на могилу, но Рокси протягивает руку, касается моей щеки и поворачивает мою голову. Я прислоняюсь лбом к ее лбу.

— Спасибо, Кензо, — шепчет она, прежде чем нежно поцеловать меня. — Я чувствую, как сильно она любила тебя, а ты любил ее. Ей так повезло, и тебе тоже.

— Знаю.

Я мягко улыбаюсь.

— Расскажешь мне о ней? — просит Рокси и снова целует меня, прежде чем склонить голову на мое плечо.

Там, под луной, я рассказываю ей истории о своей матери. Те, которые я никогда не рассказывал. Райдер не хочет их слушать, они причиняют ему боль. Он не хочет признавать этого, но он так и не простил маму за то, что она бросила его, за то, что не спасла нас. А я простил. Поэтому так приятно поделиться ими с кем-то.

С моей девушкой, которая смеется вместе со мной, а когда я, наконец, плачу, обнимает меня. Обнимая меня и гладя по волосам, она осыпает поцелуями мою голову.

— Я влюбляюсь в тебя, дорогая, — бормочу я, и она замирает.

— Не надо, любовь имеет свойство меняться на ненависть, — испуганно шепчет она, и я поднимаю голову. Теперь моя очередь обнимать ее.

— Мы начали с ненависти, детка, не думаю, что у нас получится по-другому. Любовь может причинить боль, я знаю это. — Я пристально смотрю на могилу. — Но она также подарила мне те истории, которыми я дорожу по сей день. В любом случае это не то, что ты можешь остановить, Рокс.

Я широко улыбаюсь.

— Это уже происходит, так что присоединяйся.

Я подмигиваю, заставляя ее рассмеяться.

— Идиот.

— Ааа, это лучше, чем придурок, которым ты обычно меня называешь.

— О, ты все еще им являешься, — шепчет Рокси, когда я снова целую ее. — Мне страшно, — признается она.

— Знаю, нам тоже. Но ты никогда не позволяла страху остановить тебя, и мы тоже.

Рокси кивает, и мы снова сидим бок о бок, погруженные в собственные мысли, наши тела сплетены вместе под ночным небом. Я должен вернуться домой, остальные будут волноваться, но я хочу украсть еще один момент, наш с ней общий — только между нами. Потому что сегодня я увидел настоящую Рокси, ту, которую она пытается скрыть, ту, которую ее отец пытался выбить из нее. Увидел еще одну грань, куда большую, чем те, которые видел с тех пор, как она попала ко мне.

К нам.

Каждый раз, когда я высвечиваю еще одну грань характера этой женщины, я влюбляюсь еще сильнее. Вопрос в том, полюбит ли она меня в ответ?

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

ГАРРЕТТ

Мы все слышали, как вернулись Кензо и Рокси. Я выглянул на балкон и увидел, как он глубоко поцеловал ее у двери, прежде чем сказать ей, чтобы она немного поспала. Он широко улыбался, счастливее я его никогда не видел. Кензо даже не заметил моего взгляда, когда уходил в свою комнату.

Влюбленный дурак.

Закатив глаза, я захлопнул дверь и лег в постель, подложив руку под голову, но, как всегда, не смог заснуть. А если и удается заснуть, то сон ― всегда воспоминания, те воспоминания. Разве недостаточно того, что я вижу физические шрамы от них? Я должен переживать это каждую гребаную ночь.

Закрыв глаза, я заставляю себя заснуть, у меня нет выбора, но, как я и ожидал, кошмар берет верх.

Я чувствую запах собственной крови. Она пропитывает воздух, как и мои собственные крики. Сначала я держался стойко, но по мере того, как все больше и больше кожи сдиралось с моего тела, пока она смеялась, я не мог остановить это. Они лились из меня, мои крики агонии.

Она безумно ухмыляется, глядя на меня, голубые глаза, которые я когда-то любил, потемнели от жадности и похоти. Жажды моей боли, моей смерти. Она думает, что это даст ей то, чего она жаждет. Я хочу сдаться, погрузиться в это светлое тепло, зовущее меня, но я борюсь с ним. Мне нужно освободиться, убить ее, пока ее не нашли другие. Они будут пытать ее, они сделают ей больно… и, несмотря на все это, часть меня все еще любит ее.

Даже сейчас, когда ее клинок вспыхивает в свете, когда он снова опускается на мою грудь, прорезая еще больше мышц, сжигая их, я забочусь о ней.

Дергаясь в цепях, я борюсь с ней, а она хихикает.

— О, Гарретт, всегда борец до конца. Мне нравится это в тебе, знаешь ли? Видеть боль, которую ты причинил, всю эту кровь на твоем теле, когда ты боролся с ними.

Она стонет, прижимаясь ко мне и заставляя меня задыхаться.

— Но я ошибалась. Ты слабый, чертовски жалкий. Просто тупой богатый паренек, совсем не такой, как я.

Кольцо на ее пальце, которое я подарил ей несколько часов назад, блестит на свету, когда она держит нож, покрытый моей кровью.

Это должна была быть самая счастливая ночь в моей жизни. Остальные ушли, чтобы дать нам побыть вдвоем, чтобы я мог сделать предложение, и вот мы здесь. Я умираю.

Я чувствую это ― слишком большая потеря крови.

Этого ли она хочет? Во мне разгорается чертов гнев, который я испытываю во время драк, который помогает мне выжить. Он бурлит в моих венах, когда я смотрю на нее. Я сжимаю губы и не даю вырваться ни единому звуку, но ей это не нравится. С криком она наносит удары и режет. Боль, как никакая другая, проходит через мое связанное тело…

Я резко просыпаюсь, что-то не так. Я чувствую это ― цепь на моей руке. С ревом я хватаю ее и кручу, бросая человека рядом со мной, прежде чем прижать его к себе. Ярость и страх проходят через меня, ослепляя меня. Я вслепую обхватываю руками горло человека, пока тоненький голосок не достигает меня в моем тумане.

— Гарретт?

Моргнув, я смотрю на Рокси.

— Рокс? — бормочу я в замешательстве. Я сглатываю, замечаю свою руку на ее горле и сажусь, быстро отстраняясь от нее. Сон все еще длится, заставляя меня чувствовать себя чертовски злым.