Иной путь. Невидимая революция в третьем мире - Эрнандо де Сото

В Испании региональные органы самоуправления и полиция стремились к предотвращению «нечестной конкуренции». Обладатели привилегий иногда брали закон в собственные руки, чтобы наказать любого, кто пытался нарушить их монополию. В 1684 г. жители г. Пастрана открыли ленточную фабрику, взяв за образец зарубежные фабрики такого рода. Все шло хорошо, пока в 1690 г. в близлежащем городе Фуэнте де ла Энчина не решили последовать их примеру. Жители Пастраны, получившие исключительную привилегию на производство в радиусе около 100 км, были возмущены. После продолжительных споров они взялись за оружие, атаковали город Фуэнте де ла Энчина, захватили станки и оборудование фабрики, а работников силой угнали в свой город как военнопленных.[8]

Большинство историков сходятся в том, что государству было выгодно положение, когда производство служило интересам влиятельных купеческих групп: связи государства с рядом богатых, влиятельных, широко известных купцов позволяли без особых хлопот пополнять казну и проводить политику, которая в данный момент считалась необходимой. Таким образом, хотя доводы для государственного регулирования, субсидирования и вмешательства в пользу отдельных торговых и промышленных кругов основывались весьма убедительно (например, данный вид деятельности признавался необходимым для национальной обороны или, скажем, протекционистские меры признавались нужными для промышленного роста) но одновременно эти меры отвечали потребности государства в определенных, легко контролируемых источниках налогов. Отрасли с большим числом мелких производителей промышленной или сельскохозяйственной продукции было трудно контролировать и еще труднее облагать налогами. Государство не имело доступных рыночной экономике знаний и механизмов, чтобы управляться с множеством предпринимателей. Меркантилизм обеспечивал согласие между целями привилегированных классов и фискальными потребностями правительств.

Как и в современном Перу, в меркантилистском государстве правовое регулирование было избыточным. По данным Грегори Кинга, английского демографа и статистика XVII в., необходимость считаться с законами настолько возросла, что в 1688 г. примерно 3 % жителей Англии были юристами.[9] Поскольку регламентация, направленная на развитие определенных видов деятельности, становилась все более детальной, включала все больше технических ограничений, защищавших отдельные производства, количество всевозможных норм и правил в меркантилистских государствах беспорядочно возрастало. Правительства всегда использовали точные и подробные регламенты для целей перераспределения и управления, но эта тенденция совершенно вышла из-под контроля с появлением меркантилизма и сопутствовавших ему явлений: ростом городов, расширением международной торговли, открытием новых стран и усложнением методов производства. Для зашиты монополии и стабилизации рынка труда Англия вводила ограничения новых методов производства. В 1623 г., например, Тайный совет Английской Короны приказал разобрать все машины для изготовления швейных игл, а уже изготовленные иглы уничтожить.

Были также приняты законы, призванные гарантировать потребление товаров, производимых монополиями. В 1571 г. появилось правило, обязывавшее всех граждан носить по воскресеньям английские шерстяные шапки. В 1662 г. правила потребовали, чтобы покойников хоронили в английских шерстяных тканях. Это требование более детально было подтверждено в 1666, 1678 и 1680 гг..[10]

Во Франции регламенты были кодифицированы Кольбером — министром финансов при короле Людовике XIV в период 1666 — 1730 гг. Тогда все правила, касающиеся производства, были сведены в четыре тома общим объемом в 2200 страниц, плюс три дополнительных, где описывались практически все виды производства. Например, имелась 51 статья, касающаяся производства тканей, в то время как три основных раздела правил, касающихся окраски тканей, содержали 317, 62 и 98 статей, соответственно. В 1737 г. 208 статей регламентировали производство лионского шелка.

Особенностью меркантилистских правил было то, что они стали результатом консультаций с привилегированными экономическими группами или торговцами. Трудно предположить, чтобы король Франции мог знать, сколько нитей и игл должно использоваться для производства тканей в Лионе, Париже или Семуре, — информацию ему давали производители. Целью регулирования было помешать проникновению конкурентов на рынок. Случай чрезмерного регулирования с яркими отрицательными последствиями имел место в XVII и XVIII вв. Англичане, начавшие уже либерализацию правил, наладили производство более дешевых набивных ситцев. В 1686–1759 гг., пытаясь защитить свою текстильную промышленность, французы приняли многочисленные законы, запрещающие использование и производство таких тканей. К концу этого периода соответствующие правила представляли собой два законодательных акта, почти 90 указов и еще большее число административных норм.

Как утверждает историк Джозеф Рейд, другой причиной зарегламентированности было стремление меркантилистского государства помешать выходу сельского населения в города, чтобы гарантировать производство достаточного количества продовольствия. Рейд и другие историки считают, что важнейшей причиной контроля цен и удержания сельского населения вне городов была забота об укреплении власти правительства, для чего следовало заботиться о некотором довольстве крестьян и предотвращать их скопление в городах.[11]

Дополнительной причиной сверхизобилия всяческих правил было желание перераспределить национальное богатство. С этой целью короли устанавливали потолки цен во времена нехватки тех или иных товаров и минимумы цен во времена достатка, чтобы поддерживать доступность дефицитных товаров и выгодность тех, которых хватало. Например, традиционно устанавливались максимальные цены на хлеб, если урожай пшеницы был плохим и цена имела тенденцию к росту. Хотя казалось разумным сохранять цены на основные продукты низкими, было ясно даже в те времена, что в долгосрочной перспективе ценовые потолки не помогут обездоленным слоям населения, а фактически будут способствовать повышению реальных цен на хлеб, поскольку производители сократят производство и хлеб станет доступным лишь за очень высокую цену на черном рынке, либо после долгих очередей у хлебных лавок (но зато по официальной цене).

Бюрократия общественная и частная

Так же, как и в современном Перу, меркантилистская бюрократия увеличивала издержки деловых операций вместо того, чтобы уменьшать их. Правительство Людовика XIV (1661–1715 гг.) ввело институт «промышленных инспекторов», чья единственная функция заключалась в контроле за соблюдением промышленных правил. В XVI в. быстро разрастались европейские города, особенно центры общественного самоуправления. Рейд и другие историки связывают это с тем фактом, что именно там обсуждались и предоставлялись привилегии и именно там жила бюрократия.