Проклятая усадьба - Николай Леонов

– Догадались бы?

– Конечно. Я ведь за свидетелем ехал, а не в бесконечное путешествие по Кольцевой.

– Что ж, значит, не повезло. И номер, ты говоришь, липовый?

– Увы.

О том, что в пути с ним случился еще один эпизод, Гуров говорить не стал. Ведь и здесь все закончилось почти ничем и упоминать об этом – только понапрасну расстраивать генерала, который уже и без того, очевидно, расстроен.

Вместо этого Гуров решил прояснить для себя, что это за намеки давали ему в недавнем разговоре Гриневич со Степановым и какую такую новую операцию задумал Орлов.

– Жаль-жаль, – между тем говорил тот. – Это, считай, снова ничего у нас в руках нет, а время уже поджимает.

– Да, до карнавала осталось немного, – проговорил Гуров. – Не раскроете секрет, почему именно этот срок?

– Секрет? – немного задумался генерал. – Что ж, тебе, пожалуй, раскрою. Уйти он хочет, Лев. Исчезнуть так, чтобы самые длинные наши руки его не смогли достать.

– В «третьи страны»?

– Похоже на то. Дружок его закадычный, Полонский-то этот, на всех перекрестках трубит, до чего ему венецианский стиль понравился. Дескать, до того хорошо было, что загорелся он непреодолимым желанием на настоящий карнавал посмотреть. Да заодно и дочку проводить в Италию на учебу. В общем, на днях уезжают. Карнавал-то, если ты в курсе, он вот-вот уже начинается.

– Да, я посмотрел дату. Только пока связи не вижу. Причем здесь Котов?

– А связь тем не менее весьма прочная. И даже отчасти очевидная. Про Полонского я ведь рассказывал тебе, кажется. У него разных полезных знакомств – не счесть. Да и бизнес такой. Располагающий к международным контактам. Подумай, чем это может быть полезно Андрюше. Сообрази. Ты ведь у нас умный.

– Полонский делает для него документы?

– Точно! Не в бровь, а в глаз! Хотя подробности нам неизвестны, к сожалению, но жучок мой передает, что Андрюша и сам в Италию собирается, а там уже, собственно, и произойдет все главное.

– Вот так просто – сядет в самолет и полетит? – удивленно поднял брови Гуров.

– Да нет, просто там навряд ли получится, но из страны по-любому надо ему выбираться, согласись. Напрямую отсюда он ни в какой Гондурас отчалить не сможет. Кто его пустит? Поэтому маршрут там, как я догадываюсь, непростой и очень поэтапный. Ему сначала нужно на какую-то более-менее нейтральную территорию попасть. Чтобы местные власти никаких личных претензий к нему не имели. А уж потом дальше продвигаться.

– Так на эту территорию еще попасть нужно.

– То-то и оно. Уходить он будет, само собой, не со своим личным паспортом. Да и не на самолете, конечно. Его портрет давно уже во все ключевые точки разослан.

– Контрабандой выедет?

– А как еще? Легальные тропы для него закрыты. А в Европе, там уже попроще будет. Тем более сейчас в Италии. Там на этот карнавал полсвета собирается, есть где затеряться. А в разные костюмы рядиться он научился уже, сам знаешь. Как турист приехал, как турист уехал. На месте был недолго и никем не узнан. Нет, в целом задумка неплохая.

– С фантазией.

– Да уж. Документы – вещь важная, посредникам такое он навряд ли доверит, сам придет забирать. Где-то еще оно бы и рискованно было, а тут – нарядился себе Дон Жуаном, да и гуляй, жуируй хоть до утра.

– А Полонский оденется в железные латы и под видом статуи будет ожидать в условленном месте, – без особого энтузиазма сострил Гуров.

– Так оно там выйдет или иначе, но главного мы все-таки не знаем. Как планирует выехать из страны Котов? Все, что хочешь, отдал бы за эту информацию, но ее Кот, похоже, знает только сам. И, разумеется, никому не расскажет. Даже близкому окружению. Поэтому при выезде схватить нам его нереально. Но в Италии он точно будет, и здесь некоторая надежда есть.

– Проследить за Полонским?

– Именно! Сейчас мы активно контактируем с итальянцами, с Интерполом, готовим, так сказать, почву. Это ведь тоже непросто все. Маневры на чужой территории. Тут веские причины нужны и неоспоримые аргументы. Мы ведь не можем ни с того ни с сего кого хотим арестовывать. Тем более не у себя. Их нужно с поличным брать, в момент передачи. А этот момент еще уловить нужно. А с другой стороны, там в каком-то смысле попроще будет.

– Котов тоже не у себя?

– Вот-вот. Там у него уже не будет таких широких возможностей. Все добровольные помощники и старые должники, все здесь останутся. Разве что Полонский поддержит. А в остальном там уж самому придется поворачиваться. В общем, на сей раз шансы, как говорится, равны.

Гуров внимательно смотрел на генерала и с грустью думал о том, что, если бы он знал, какие именно фамилии фигурируют в его списке, он, возможно, не проявлял бы такого оптимизма.

– А если информация об этой новой операции уже ушла? – осторожно проговорил он.

Орлов ответил не сразу. Было очевидно, что сказанное Гуровым не прозвучало для него как неожиданная новость, но и за всем тем упоминание это имело мало приятного.

– Что ж, ушла, значит, ушла, – произнес генерал. – Так или иначе, другая возможность нам навряд ли представится, так что нужно использовать эту. Поэтому я так и настаивал, Лев, чтобы ты постарался вычислить информатора еще до начала карнавала. Может быть, в этот раз нам удастся их опередить. Ведь конкретные детали операции мы пока не разрабатывали, подготовка самая общая. Переговоры, получение разрешений, оформление виз. Что именно будет происходить на месте, никто еще не знает. Даже я. Так что время у тебя еще есть. Но уже совсем немного. Поторопись, Лев.

Выйдя из кабинета начальника, Гуров вполне ясно представлял себе сложившуюся ситуацию и уже не удивлялся, почему это Орлову вздумалось приурочивать поимку информатора к началу карнавала.

Не успел он сделать двух шагов по коридору, как увидел быстро проходившего куда-то Гриневича.

– Добрый день, – как обычно, спокойно и серьезно, в своей манере, проговорил тот и, не задерживаясь, проследовал дальше.

– Здравствуйте, – слегка обернувшись, уже вслед ему говорил Гуров, начиная удивляться, что это такой за заговор молчания.

После того как была озвучена информация о фотороботе и о предполагаемом прибытии в лабораторию свидетеля, он встречался уже с двумя своими фигурантами, и ни один из них не проявил ни малейшего интереса по этому вопросу.

«Что за чудеса? – недоумевал Гуров. – Или они уверены, что свидетеля уже нет в живых, что его застрелил меткий снайпер? Но тогда у них тем более должны возникнуть вопросы. Убийство свидетеля – не шутки, об этом давно бы уже говорило все управление, а между тем ни о чем таком ни словом не было помянуто даже на планерке. Нет, что-то здесь не так».

Направляясь к выходу из здания, Гуров с иронией думал о том, что осталось, о чем бы еще не спросил его Федоров, человек, который, собственно, и должен был составлять этот самый фоторобот и которого он лично вчера об этом просил и предупреждал.

Спустившись вниз, он сел в машину и поехал в лабораторию.

Полное отсутствие ожидаемых реакций у двух из трех подозреваемых наводило на размышления. Может быть, он не там ищет? Может, поторопился записывать в шпионы лучших из коллег? Но тогда кто? Кто может иметь более свободный доступ ко всем данным по делу, чем Степанов? Кто более амбициозен, чем весьма неглупый и, несомненно, знающий себе цену Гриневич?

В свете этих новых данных, а точнее, полного отсутствия таковых, внимание Гурова все больше сосредоточивалось на Зубове. Помня, что только еще Федорова, человека, работающего с ним в самом непосредственном и ежедневном контакте, он еще не расспрашивал, полковник направлялся в лабораторию с целью восполнить этот недостаток.

У него был отличный предлог – снайперская пуля, найденная в салоне машины, и, открывая дверь в кабинет Михаила, он думал о том, что этот визит снова позволит ему достичь сразу нескольких целей.

– О, Лев! Здорово! – бодро приветствовал его Федоров, отрывая взгляд от каких-то бумаг, за изучением которых застал его Гуров. – Что-то ты зачастил к нам.

– Без вас – как без рук, – польстил полковник. – Куда мы, сироты, без точной экспертизы? Хоть в омут.

– Да, мы такие, – улыбался Федоров. – Мы молодцы. Так с чем на этот раз?

Разговаривая с ним, Михаил еще дочитывал что-то, по-видимому, очень увлеченный содержанием изучаемого документа, и отвечал немного рассеянно. Поэтому Гуров, вновь изумленный тем, что ни слова не прозвучало об их вчерашней договоренности, подумал, что, занятый своими мыслями, собеседник мог просто не подумать об этом.

– Ты, я смотрю, занят, – проговорил он. – Может, я в другой раз зайду?

– Нет-нет, я уже закончил, – отрываясь наконец от листа, говорил Федоров. – Дочитать хотелось. Очень уж своеобразный документик. Занятный очень. Так что у тебя?