Русское язычество. Мифология славян - Николай Иванович Костомаров

class="v">Куплю тоби хатку, та ще й синожатку,

И ставок, и млинок, и вишневий садок.

Береза также женский символ; она особенно означает замужнюю женщину и, между прочим, мать. «Вчера была красная калина, теперь стала белая береза», — поется о вышедшей замуж девушке.

Вчора була червона калина,

А тепер стала билая береза.

Есть песня о превращении в березу замужней женщины, которая терпела много от свекра, попрекавшего ее каждым куском хлеба. Ее отец отправился рубить березу и узнал в ней свою дочь.

Ось иде батенько берези рубати.

«Не рубай, батеньку, билои берези,

Бо я не березонька — я твоя дитинонька!» —

«Ой, коли дитина, чого так збилила,

А коли береза, чого засмутнила?» —

«Я в батька була — чорвона калина.

А в свекра стала — била береза!

Замужний хлиб добрий, тильки що вимовний;

Хто его роскусить, той плакати мусить;

Вкроив свекор лусту, як кленового листу,

Питаеться мене — чи зъиси, невистко?

Не зъила у хати, зъила за дверима,

Не зъила сухого, облила слизами!»

Но есть другое превращение — утонувшей особы женского пола — песня, напоминающая Ганну и чуть ли не составляющая ее видоизменения. Брат говорил сестре: «Не становись на доску…» Она не послушалась и утонула; а как утопала, сказала три слова: «Не руби, братец, белой березы, не коси шелковой травы, не рви черного терна: белая береза — это я, молодая, шелковая трава — моя русая коса, а черный терен — мои карие очи».

Казав брат сестрици: «Не становись на кладку!»

Сестриця не слухала, на кладку ступила,

Кладка схитнулась, сестриця втонула,

Як потопала, три слова сказала:

«Не рубай, братику, билои березоньки,

Не коси, братику, шовковои трави,

Не зривай, братику, чорного терну:

Билая березонька — то я молоденька,

Шовкова трава — то моя руса коса,

Чорний терен — то мои кари очи».

В рекрутской песне береза, опускающая ветви, сопоставляется с матерью, оплакивающею сына, которого отдают в солдаты.

Годи, берези, зелений стояти,

Пора тоби, березо, гильля опускати;

Беруть, березо, молодця в солдати,

За ним плаче его стара мати.

Девица, уходя из родительского дома, срывает вершину с березки и применяет ее к своим родителям, остающимся без нее.

Ихала дивочка з пид винця,

Зломала березку з верхивця.

Стий, моя березко, без верха,

Живи, моя матинко, без мене.

Женщина, идущая к матери на совет, обращается к березе по противоположению символа тому, что он изображает.

Ой, березо, березо,

Не стий край дороги,

Не шуми по диброви,

Бо я туди йтиму

До матинки на пораду.

Берёза поставляется к дубу, как мать к сыну или сыновьям.

Ой, дуб до березы верхом похилився;

Козаченько своий неньци низько поклонився.

Вероятно, в смысле же символа матери береза является в таком образе: под березой сидит брат с сестрою — брат богатый, сестра бедная, — и сестра говорит брату: «Одна нас, брат, мать родила, да не одно счастье нам дала: тебе — роскошь, а мне — горе».

Ой, у поли пид березою,

Там сидит брат з сестрою…

«Одна нас, брате, мама породила,

А не одно нам счастя вдарила:

Тоби, брате, панованьня, а мини злидни…»

В таком же значении символа матери в одной галицкой песне береза сопоставляется с печальною матерью, которая носит на руках плод беззаконной любви.

А там долов, на долини береза стояла,

Смутна мати на рученьках дитину тримала.

На поляни, на поляни шугай траву косит,

За шугаем смутна мати дитиноньку носит.

Иногда береза применяется и к девице. Со срубленною березою сравнивается невеста, а с наклонившеюся березою — девица, плачущая по милом.

Мовила береза диброви:

«Не стий, диброво, зашуми,

На мене, березу, не дивись:

Бо я сегодня била й зелена,

А завтра буду зрубана».

Зеленая березонька похилилася;

Дивчинонька за милим зажурилася.

Нигде не встречается любовного свидания под березою, но есть случаи потери девства; в одной песне поется: «Под белою березою девица стояла, хорошая, чернява, белолица», а потом описывается, как ее соблазняют и увозят.

Пид билою березою дивчина стояла,

Хороша, чорнява, личком билява.

В другой песне девица сознается, что потеряла свой венок, то есть свое девство, под березою.

Утратила свий виночок

Пид билою березою,

Не пьяною, тверезою.

Мы знаем две песни, в которых береза представляется говорящею — в одной с дубом, в другой с кукушкою. В первой береза хвалится своей корою, широкими листьями, высокими ветвями, а дуб говорит ей, что это все не она себе дала, а дали ей солнце, ветер и дождик.

Ой, хвалилася березонька,

Що на мини кора та билесенька,

Що на мини листя та широкее,

Що на мини гильля та високее.

Ой, обизветься зелений дубочок,

Ой, не хвалися, била березонька.

Не ти свою кору вибилила,

Не ти свое листя широчила,

Не ти свое гильля височила.

Вибилило кору яснее сонце,

Широчив листя буйний витер,

Височив гильля та дрибний дожчик!

В свадебной галицкой песне с березою, которая также хвалится своими достоинствами, сопоставляется девица, которая хвалится своими косами, а дружки приписывают ее красоту попечениям матери.

Не хвалися, дивочко, своими косами:

Не ти их, дивочко, викохала,

Викохала их ридна матинка.

В другой песне, где изображается разговор кукушки с березою, кукушка спрашивает: «Что это ты, береза, не зелена?» Береза отвечает: «Как же мне быть зеленою? Подо мною стояли татары; они обрубили ветви своими саблями, потоптали землю конскими подковами, доставали ключевой воды, поили своего пашу и говорили: „Паша, наш капитан, пойдем в темный лес за ляхами. Эти ляхи — коварные люди; как поймаем, так