Цикл «Идеальный мир»: Реквием по мечте (СИ) - "rrrEdelweiss"

Ободренный этими мыслями, согретый теплом и искренностью, которые он отчетливо различал в глазах Лидера, молодой мужчина опустил веки, показывая, что был бы счастлив и дальше отдавать все, что у него осталось, на благо родины.

— Тогда выздоравливай, Дрэг. Борись за жизнь. А я пойду к нашим лучшим инженерам и дам задание вернуть то, чего тебя лишили. Ты ведь знаешь о Модо, дяде генерала Римфайера? Для того потеря руки не стала причиной перестать сражаться. Если ты получишь возможность вновь встать на ноги, могу ли я рассчитывать на то, что ты вернешься к своим обязанностям?

Дрэгу потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что же ему предлагают. Возможностями Модо он восхищался, считал, что бластер и мощь металлической руки весьма полезны. Он медленно выдохнул, представив, насколько сильнее станет, вооруженный подобным образом. И как ни жаль было его собственного тела, но, пожалуй, подыхать в обнимку с больничной уткой рано! Он мог еще многое сделать, он мог… отомстить за то, что с ним сделал снова, блядь, генерал Огонек!

Дрэг моргнул, соглашаясь.

Стокер улыбнулся и осторожно сжал его плечо. Определенно, судьба хотела наградить старика за годы самопожертвования: взамен тех, кто предал и отказался от него, Фобос даровал тех, кто безоговорочно предан!

Спустя 18 лет после победы над Плутарком.

Прошло без малого полтора года до того дня, как заговорщики решились действовать. Скаббард доложил, что поздно вечером они проникнут в личные покои Лидера, пользуясь тем, что тот допоздна задержится на встрече, и попытаются убить. Преданный ему министр практически умолял старика позволить заменить себя двойником или сначала схватить предателей, заковать их в наручники и только потом дать приблизиться. Скаб переживал, как бы его разведчики не просчитались: а вдруг эти сорвиголовы решат воспользоваться взрывчаткой, чтобы, в случае провала, принести себя в жертву, захватив с собой в чертоги Великого Марса и Стокера?

Но старик отказался. Согласился лишь использовать пояс, генерирующий защитное поле против выстрелов из бластера. Да и то позволил нацепить на себя эту фиговину только затем, чтоб Скабб прекратил свои причитания. Стокер слишком хорошо знал этих троих, чтобы подумать, что они пойдут на такой подлый шаг — испугаются лишних жертв. Дать в морду, убить в бою, высказать в лицо — да, на это они способны. Он готов был поклясться, что, даже обвинив его, любой из них будет колебаться, приставив ко лбу боевого товарища пистолет. Поэтому Стокер не опасался за свою безопасность, был уверен, что охрана успеет. Тем более, что майор Дрэгстер полностью оправился и снова прикрывал его со всей преданностью верного пса. За прошедшее время он сумел полностью освоиться с протезами, которые для него изготовили по приказу Стокера, и снова принял командование телохранителями главы государства. Дрэг сумел так вымуштровать бойцов, что те готовы были разорвать любого, кто покусится на их Лидера. А еще майор, вернувшись из преисподней, приобрел столь крутой нрав и внушил своим солдатам такой ужас, что ни один не ослушался бы его. Для них смерть была желаннее, чем агрессивно-мрачное недовольство Дрэгстера.

А у него, Стокера, невероятно важная задача: он должен донести до своего преемника те идеи, которые рождались в голове и толкали к принятию решений; убедить Огонька править Марсом вместе. В последние месяцы он так часто представлял, как постепенно передаст власть, а потом, впервые за долгие годы, сможет отдохнуть, поделившись своей ношей с молодым и талантливым союзником, что всем сердцем поверил в то, что все удастся. Он ни на минуту не сомневался в успехе!

Поэтому этим вечером без колебаний согласился, когда Огонек попросил о личной встрече в поздний час. Развалившись на заднем сидении лимузина, который с каждой минутой приближал к самому важному в жизни разговору, Стокер наблюдал в недавно установленные камеры, как друзья через одну из потайных дверей прошли в его личные комнаты, как спустя несколько минут Огонек вышел. Щелкнув по кнопке, Лидер изменил изображение, решив проверить готовность охранников: те затаились за тонкой стенкой, прикрытые для верности шумоподавляющим куполом. Хвосты бойцов нервно стучали по ногам, и лишь их устрашающий майор неподвижно возвышался над ними, будто робот, ушедший в режим ожидания. Даже названый сын не знал обо всех тайных ходах в его резиденции, не говоря уже о развернутой системе слежения. И поэтому решительно шел, надеясь остаться со Стокером наедине под предлогом пропустить по стаканчику чего-нибудь крепкого и поболтать о жизни. Огонек даже не подозревал, что о каждом его шаге старику известно, а разговор, который вот-вот между ними состоится, поднимет его на недосягаемую ни для кого более ступень карьеры…

На коленях Стокера лежал планшет, на котором одно за другим выводились изображения с камер вдоль всего пути от его кабинета к гаражу. Огонек, как бывало не раз, собирался его почтительно встретить, чтобы проводить в личные комнаты. Всего через несколько минут генерал привычным жестом стукнет кулаком в окно бронированного лимузина и распахнет перед ним дверь. Не обращая внимания на охрану, хлопнет по плечу и привычно скажет: «Привет, бать!..»

А пока старик, откинувшись на спинку широкого заднего сидения своей машины, смотрел, как приближаются ворота его резиденции. Сердце неровно и часто застучало, и он привычным жестом закинул в рот таблетку: сейчас было неподходящее время, чтобы оно дало сбой.

Ожидание подошло к концу. Этой ночью все решится. И, Стокер верил, сегодня его груз станет значительно легче, разделенный на двоих.

Вспышка бластера будто выжгла глаза, по ушам ударил звук рухнувшего тяжелого тела. Стокер, не выпуская из рук еще теплого после выстрела оружия, сорвал с себя кольцо, едва не сломав палец, и отшвырнул, будто то жгло его.

Перстень с символом марсианского байкерского братства звякнул об пол, покатился и пропал где-то в темноте. Стилизованная мышиная голова призывно блеснула, но никто не поспешил подобрать кольцо и вернуть на руку, с которой его не снимали многие годы. Металл начал остывать, совсем как тело того, кто преподнес когда-то подарок из самой прочной в галактике стали.

«Такой же твердой, как твоя воля!»

Боль тугим обручем сдавила грудь, и старый, смертельно уставший марсианин на несколько секунд позволил себе прикрыть глаза в попытке сбежать от реальности, в которой он только что собственными руками убил того, кто был ему ребенком. Пальцы свободной руки дрожали, но та, что сжимала оружие, забравшее жизнь, была тверда.

Огонек все же предал его!

И он, мать его, тоже!

Стокеру не хотелось верить, что такое возможно. Даже когда Скаббард, его верный, словно земной пес, министр, безмолвно положил перед ним отчет, в котором кропотливо собрал доказательства связи Огонька с радио, которое расшатывало спокойствие на Марсе, он попытался найти тому оправдание. Ему не хотелось верить, что названый сын пойдет против него, когда смотрел видеозапись с камеры наблюдения в освещенном только монитором компьютера кабинете. Лидер пил коньяк и молча наблюдал, как Огонек один за другим вскрывал файлы с секретными документами и потом до рассвета изучал материалы. А днем позже просто не мог поверить в то, что слышит, и поэтому вновь и вновь прокручивал запись разговора своих боевых товарищей, в котором один из них вынес ему, Стокеру, приговор, а его молодой генерал не попытался встать на защиту. Старик, наложив вето на арест заговорщиков, единственный не терял веры в то, что Огонек сможет его понять и откажется от убийства.

Но он ошибся! Как жестоко Стокер ошибся!

Последний из близких оставил его.

В уши ворвалось хриплое, дикое рычание, возвращая в действительность, и марсианин обернулся. Модо, все еще невероятно сильный и опасный, рвался к нему, и трое бойцов едва удерживали великана. Единственный глаз горел ненавистью, зубы были стиснуты так, что вот-вот раскрошатся, мышцы вздулись от усилий. Модо кричал, проклиная и призывая на голову своего бывшего командира несчастья. И плакал, не скрывая горя.