Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло - Василий Звягинцев

…На Корсике из всей экспедиции единожды довелось побывать только Новикову, да и то почти случайно, на двое суток занесла его туда журналистская судьба, году, кажется, в восемьдесят первом.

– Вон там раньше находился город Бонифачо, достаточно интересный, – сказал Андрей, указывая на круглую бухту, отделенную от моря узким проходом. Над ней возвышалась гора с плоской вершиной. – На склонах сохранялись итальянские береговые батареи Второй мировой, перекрывавшие все подходы к гавани. Только «макаронникам» это не помогло, союзники их оттуда без боя вышибли. Зато туристам очень нравилось фотографироваться на фоне амбразур и казематов.

– Воспоминания оставим на потом, – несколько нервно предложил Антон, управлявший с помощью изготовленного Левашовым излучателя работой пилотов «медузы». Формулы, переданные Скуратову его заместителем, действовали отлично. Следовало только подобрать нужное для выполнения того или иного действия сочетание должным образом модулированных сигналов. Любая команда проходила сразу в исполнительные центры, минуя любые промежуточные уровни. Что, кстати, очень удивляло Шатт-Урха. О таких способах управления «полумыслящими» он не догадывался.

– Куда садиться будем?

Шатт-Урх, потерявший способность читать в умах людей, не мог перевести свои представления в нормальные географические координаты. Указал рукой направление, и все. Как во флотском анекдоте.

– Вот так или левее? – спросил Новиков, подставляя ему ноутбук с подробной картой теперь уже только острова.

– Сюда…

Примерно там, куда указал дуггур, на нормальной Земле располагался городок Сартен, продолжавший свое существование с древнеримских времен, с мостом, построенным чуть раньше Рождества Христова. По этому мосту Андрей проезжал на взятом напрокат «Фольксвагене», а потом, сидя в кофейне напротив, поражался, как эта арка тесаного камня, перекинутая через бурную речку, до сих пор спокойно выдерживает даже большегрузные трейлеры, не считая туристских автобусов.

Да и вообще место великолепное, с какой стороны ни посмотри – хоть с эстетической, хоть со стратегической. Не дураки, значит, те самые Рорайма, кем бы они ни были.

– Если он говорит – «сюда», – прикинул Новиков, – давай влево на девяносто градусов. С резким снижением. Зайдем со стороны моря на бреющем, еще один разворот и садимся во-он там, левее речки…

– Сделаем, – ответил Антон, прикусив губу и чересчур тревожно переводя взгляд с пилотов «медузы» на дисплей зажатого в руке излучателя.

Новиков собрался спросить, в чем дело, но не успел.

«Медуза» резко просела, словно попала в воздушную яму, накренилась, выровнялась и как-то слишком грубо плюхнулась в проплешину посередине рощи дикорастущих пробковых дубов. «Первый пилот», очевидно, счел свою задачу выполненной, снял руки с панели управления и неторопливо откинулся навзничь в своем ложементе. Не подавая признаков жизни. За ним то же самое проделали и все остальные.

– Это они чего? – спросил Шульгин одновременно у Шатт-Урха и Удолина. – Похоже – готовы?

– Готовы, – подтвердил Антон. – Электрическая активность мозгов и нервной системы отсутствует.

– Самураи, что ли?

Ответил Константин Васильевич:

– Ты, Александр, опять в точку попал. Самураи. Местные. Только им кишки ножом резать незачем. И так померли, волевым усилием.

– Чего ради?

– Шатт-Урх чувствует, что наконец сработал механизм самоуничтожения. Он не знает, какие волны излучает аппарат, которым мы управляли пилотами, но думает, что они нарушили некую балансировку нервных узлов. Точнее перевести не могу. Похоже, что у них предусмотрена такая «система безопасности» на случай, если конкретный индивид начинает вести себя несоответственно своей функции…

– В принципе понятно, – кивнул Шульгин. – И у нас сильный гипнотизер вполне может запрограммировать человека на самоубийство. Не каждого, конечно, особо внушаемого. Нам здорово повезло, что они перед самой посадкой ласты не склеили. Мы бы не успели перехватить управление.

– Это вы мне спасибо скажите, – вмешался Антон. – Я их до последнего тянул. – Он показал пульт излучателя. – Как только на цель заходить стали, смотрю – управляемость теряется. Словно бы у них в нервах сопротивление начало расти, несущая частота, соответственно, слабеть. Паралич, одним словом. Олег, видать, как раз на такой случай тут движок реостата поставил. Ну я и начал «газу добавлять». Не знаю, что с ними в последние секунды творилось, но, судя по вольтметру, дым из «проводов» шел.

– И не жалко было? – сам не зная почему, спросил Новиков.

– А когда ты Сталиным работал, тебе не жалко было фронты и армии на смерть посылать? – То, что можно было назвать улыбкой форзейля, выглядело неприятно. – Булькнули бы мы сейчас в море или в скалы вмазались, дуггуры бы о нас пожалели?

Андрей отвернулся.

– Тут, на мой взгляд, не в нервном параличе дело, – прервал паузу Скуратов. – Очень может быть, это у них такая система навигационного контроля. Не имеешь права в данную зону залетать – тебя отключают. Возможно, что и не насмерть. Зависла бы «медуза» над морем и ждала, пока ее не отбуксируют куда надо… Мне другое немного интересно – как мы теперь обратно полетим? – спросил академик, сохраняя присутствие духа.

– Вопрос не первоочередной, – ответил Шульгин. – Если наша миссия увенчается хотя бы относительным успехом, я эту штуку как-нибудь подниму, не шибко сложная система управления. Опять же Левашов подстраховывает. Ну а… – продолжать он не стал, и так понятно.

– Ты-то, брат Урх, умирать не собираешься? И что по поводу слов Виктора Викторовича думаешь? – спросил Ростокин, стоявший рядом.

– Я – нет. О навигационном контроле ничего не знаю. Никогда не слышал. Если вы хотите выйти наружу – пойдемте. Я знаю как.

– Мы тоже знаем, как бы тебе это ни показалось удивительным, – ответил Шульгин.

Гибкая псевдоживая аппарель «медузы» вывалилась из-под мантии и легла на покрытую густой травой поляну.

Первыми по ней сошли «Артем» и «Аскольд», в полном боевом снаряжении. Стремительно обежали поляну, убедились в отсутствии каких-либо вредных существ, за исключением обычной лесной мелочи. Проверили рельеф и плотность грунта.

Получив разрешение, медленно перематывая подтормаживаемые двигателем гусеницы, съехал «МТЛБ»,[90] настороженно поводя башенным пулеметом КПВТ. Четыре ПТУРСа на корме тоже были готовы к запуску. Остановился на самом выгодном с точки зрения обороны краю поляны. Из верхнего люка высунулся по пояс Оноли, призывно махнул рукой.

За ним легко скатился «БРДМ», вооруженный, кроме штатного «ПКТ», автоматическим гранатометом «Василек».

В дополнение к «бронетанковым силам» на вооружении экспедиции имелась и легкая техника: классический «БМВ» с коляской и пулеметом «ПКМ» и одиночный кроссовый «Судзуки». На таком Шульгин мог пробраться и через лес, и по горам.

Наконец, минуя трап, из люка выплыл самый маленький из имевшихся на Валгалле флигеров, покачался немного на гравиподушке, развернулся, пересек лужайку, опустился напротив бронетранспортера, под деревом, похожим на ливанский кедр. И сверху незаметно, и гравипушка перекрывает почти сто градусов тылового сектора.

Тишина вокруг царила просто потрясающая. Листья деревьев чуть слышно шелестели, и речка внизу журчала, погромыхивая галькой на перекатах. И воздух! Воздух, особенно после удушливой атмосферы внутри медузы, был изумительный. Свежий, ароматный, какой-то… Сочный. Будто не вдыхаешь его, а пьешь.

– Кислорода здесь процентов на пять больше, чем у нас, – отметил Шульгин. – Предупреждаю о возможности немотивированной эйфории. Вторым следствием является существование в Дугляндии гигантских насекомых…

– Не только в кислороде дело, – тут же вмешался Удолин. – Инсектоиды модифицированы, вместо трахеального дыхания у них подобие легочного. Что допускает создание организмов практически любого размера.

Ростокин негромко выругался. Насекомых, особенно паукообразных, он не выносил с детства, и его не заботило, что в смысле систематики пауки не имеют к насекомым никакого отношения.

– Ребята, что это с ним? – вскрикнул Новиков, указывая на Шатт-Урха. Тот повалился на траву и катался по ней, подобно поросенку в луже, обхватив при этом голову руками. Не то постанывая, не то повизгивая. – Не помирает, за компанию?

Сашка, которому клятва Гиппократа вроде как велела кидаться на помощь, оставался спокойным и неподвижным. Константин Васильевич тоже не выглядел озабоченным.

– Нормально, – сказал профессор. – Мыслефон услышал. Это как в пустыне до колодца дорваться. Напьется – успокоится.

– Так и его услышат, – встревожился Скуратов.

– А мы зачем сюда летели? Главное – чтобы те, кому надо, услышали.