Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию. Междукнижие - Вадим Валерьевич Булаев

— Подходит! — ответил Сергей за напарника, упругой походкой приближаясь к спорщикам. — Но ящик вискаря остаётся. Кто бы ни победил — пойдёт на всех.

Инспектор не задумывался о выигрыше или проигрыше друга. Он просто поддерживал статус Департамента, про себя меняя отношение к папаше-вервольфу. Если сначала ему не нравилась затея напарника, по своей сути напоминая мошенничество, то теперь ситуация кардинально изменилась. Оборотень провоцировал, прекрасно понимая всю неподъёмность суммы для призрака. Красовался перед приятелями, убеждённый в собственной правоте, демонстрировал финансовую состоятельность и показную бесшабашность.

Мол, просили — получите!

Иванову на такое поведение захотелось дать сдачи, что он и сделал. А, заодно, мысленно поздравил напарника с реализацией задумки по поводу спора, наградив ёмким эпитетом: «Идиот».

Поведи себя оборотень по-другому, откажись от глупого пари — действие развернулось бы иначе. Перед ним бы извинились за беспокойство, заверили в глубочайшем почтении, тактично забыв о пропаже, или даже последующей находке велосипеда.

Антон бы обещание сдержал, не мздоимствовал.

Только вервольф предпочёл по-иному.

— Условия? — изображая рефери, парень встал между спорщиками.

— Велосипед и доказательства того, что всё сказанное моим сыном — вымысел, — хватко объявил оборотень, борясь за семейную честь.

Товарищи его одобрительно поддержали.

— Срок?

— До вечера.

— Антон? — обратился Сергей к напарнику, ожидая уточнений.

— Принимаю.

Стороны пожали руки. Инспектор «разбил», присовокупив:

— Гарантом оплаты выступаю я. Надеюсь на взаимную порядочность.

Укол пришёлся к месту. Рожи компании оборотней построжели, но обижаться никто не стал. Только поинтересовались способом оплаты. После кратких уточнений всех устроил безналичный расчёт.

— Тогда ждём, — закончил распоряжаться Иванов, извлекая сигареты и протягивая пачку сослуживцу. — Встречаемся на закате.

***

Заката ждать не потребовалось. Минут через сорок к Антону подбежал взмыленный домовой из седьмого домика (Сергей постоянно забывал его имя. Заковыристое такое. Не то Вонифатий, не то Анемподист), вытянулся во фрунт.

— Нашли! Как ты и сказал! В ложбинке! Бутылка виски почти пустая, окурки разбросаны, обёртка от шоколаду.

— Ничего не трогали?

— Что ты... Как можно! Посмотрели — и обратно!

— Велосипед там?

— Лежит, — подтвердил докладчик. — Забрать бы надо.

— Успеем. Сначала оборотным предъявим, — Швец протянул ладонь для рукопожатия. Как равному. — Благодарю.

Домашний нечисть часто заморгал, непривычный к такой форме признательности, аккуратно, без навыка, сжал пальцы призрака. Затем всё же не выдержал, привычно поклонился и убежал к воротам.

— Малолетка велик потерял. Или бросил, — понимая, что пришла пора сбрасывать полог таинственности, задушевно сообщил напарник. — Я с таким при жизни сталкивался, пока в розыске работал. Тоже наплёл пацанёнок с три короба, а потом вскрылось: семья свадьбу праздновала, так он пузырь портвейна стащил, курева пачку и убежал пробовать, как оно — быть взрослым. Ребячье любопытство иногда сильнее женского. Тем более, в двенадцать лет! По его понятиям — совсем большой... А мозги один чёрт куцые, детские. За каждым углом папка с мамкой мерещатся, за любым деревом — их знакомые. Увидят, родителям расскажут, А те уши оборвут... Потому пацанёнок забрался подальше, в овраг. Бухнул, покурил, захмелел с непривычки, обблевался, испугался, что отравился. Дождался, пока попустит — ещё выпил и покурил. Когда решил, что все спят и можно возвращаться — велосипед на дорогу вытащить не смог. Организм очень штормило. Знакомое чувство?

Серёга, как-то по неопытности столкнувшийся с похожим состоянием, кивнул:

— Бывало.

— Со мной тоже. Потому, детёныш обратно пошёл налегке, рассчитывая велик завтра забрать. Добрался, прокрался, улёгся в кровать, счастливый от того, что пронесло, не заметили... А утром, с похмела, про велосипед и забыл. Когда родители, шут знает зачем, спросили, куда технику дел — жуликов со страху выдумал. Малец, скорее всего, вынужденно фантазировал — по какой-то причине взрослые не отпустили за забор и по-тихому забрать не получилось.

Сделав паузу, Швец понимающе хмыкнул, давая напарнику самому представить, как изворачивался маленький вервольф под требовательным отцовским взором. Как переживал, что догадаются о похищенной бутылке и о том, что курил. Постоянно принюхивался — не заметят ли, что от него разит?

Искал любые поводы скрыться в комнате и подождать, пока родители уйдут на свежий воздух, к приятелям, позабыв про его существование.

Наверняка и свалить пытался, с утра пораньше, но не получилось. Семейный завтрак, внимательная мать, неудобные вопросы...

— Не буду сочувствовать, — жёстко сказал Сергей. — По его милости мы под ружьё того кретина, с вырубки, едва не угодили.

— И угодили под пулемёт, — дополнил призрак, с наслаждением припоминая «циркулярку Гитлера» в крепких руках Анисия. — Наплюй. Пережили. Давай о велике... Я домовых попросил пустые бутылки пересчитать. У них же учёт, как у состоятельных кротов. Выяснилось — одной не хватает. В номер никто не забирал — они бы знали. Вот тебе и первое косвенное подтверждение. Дальше! Волчий сыночка вечером пробирался скрытно, чтобы родственники не засекли и за юношеский алкоголизм по шее не надавали. При всей его регенерации, вонь из пасти быстро не убрать, как и пьяное личико трезвым не сделать. Подрастёт, окрепнет — тогда да, будет наравне с папашей хлестать сорокоградусную. Но это потом... Вот тебе и второе, кривенькое подтверждение.

— Занятно, — ввернул Серёга, внимательно следя за рассуждениями друга.

— Так себе, — с показной скромностью отмахнулся Антон. — Оставалось вычислить место распития: распадок, полянку или иное укрытие. Основной критерий — близость дороги. Глубоко в лес велик не утащить, устанешь через бурелом с подлеском пробираться. Домовые пробежались — нашли ложбинку. При тебе доложили. И умышленно ничего не трогали. Пусть папаша по запаху сыновье лежбище отличает и не шумит, что натоптали и подкинули. При свидетелях. Волчий нюх вполне позволит. А мелкого — всенепременно выпорет, чтобы старшим не врал и во взрослость не игрался! На этом тайна заканчивается.

Обыденность версии, ставшей истиной, вызывала грустную усмешку. Элементарный человеческий, точнее, волкодетский фактор. Поэтому Иванов поинтересовался о более важном:

— Нагородил ты, Тоха... Не проще было результатов от домовых дождаться? Спорил бы наверняка.

— Это кидалово, — отмахнулся Швец. — Нечестно. Так спорить — себя не уважать, как бы по-фраерски это ни звучало. Я верил, что выиграю. И рисковал допустимыми цифрами, пока ты не вмешался.

— Забей. Я за тебя болел.

— Выигрыш пополам.

— Договорились. И домовым пару бутылок виски. За помощь.

— Полностью за. Им после сегодняшнего «сто наркомовских» только на пользу.

Предвкушая, на что потратит полученные деньги, Швец