Третья могила прямо по курсу (ЛП) - Джонс Даринда

Мужики. Что с них взять?

Бонус

21 марта 2012 года, 19:18

Без решеток и монотонной рутины жизнь снаружи чуждая и незнакомая. Я словно очутился в другом мире, попал в другую галактику. Мне говорили, что так будет. В первую очередь, те, по чьей милости я оказался за решеткой. Через десять лет до них дошло, что они допустили ошибку, и меня освободили. Но пошли они все к черту. Десять лет – слишком большая плата за то, чего я не совершал. Перед тем как я вышел, меня предупредили: поскольку я сел слишком молодым, на воле мне придется трудно. Ежедневные мелочи вроде оплаты счетов и покупки продуктов станут проблемой. Однако мне ничего не нужно. В том, чтобы быть сыном врага номер один всего человечества, есть свои плюсы. Месяцами я могу жить на одной воде. Могу даже двинуть в Антарктиду и обойтись без пальто.

Но в Антарктиде нет ее.

И все же жить в реальном мире – испытание похлеще, чем казалось поначалу.

Я в душе затхлого номера в отстойном отеле. Вытираюсь полотенцем и ловлю свое отражение в разбитом зеркале над раковиной. От правого плеча до левого бедра тянутся темно-красные полоски – подарок от сбежавшего из ада демона. Здесь, на Земле, он нашел лишь свою смерть, но боролся отчаяннее, чем я ожидал. Через пару дней раны заживут, но я не хочу, чтобы она их видела. Ни эти, ни другие. Я и без уродливых следов – чудовище.

В битом отражении мелькают обрывки татуировок, и я опускаю глаза, глядя на них. По отдельности – это всего лишь черные отметины на коже, но вместе они составляют карту, ключ к вратам ада. Дар моего отца. Если слишком долго смотреть, я провалюсь в этот лабиринт. Меня только что выпустили из тюрьмы на Земле, и последнее, чего я хочу, – попасть в тюрьму преисподней. Не уверен, что мне хватит сил сбежать оттуда снова, поэтому отвожу взгляд и смотрю вверх. Изучаю свое лицо. У меня карие глаза. Никогда ничего особенного в них не видел, но, кажется, людям, и мужчинам, и женщинам, они нравятся. Вот почему, выходя на улицу, я стараюсь ни с кем не встречаться взглядом. Но они все равно смотрят, и их неспособность отвести глаза лишает меня самообладания, поэтому я ослепляю их. Ненадолго, ровно на столько, чтобы пройти мимо. И тогда я чувствую их взгляды спиной. Горячие. Жаждущие. Умоляющие меня остановиться. Обернуться.

Я никогда не останавливаюсь и никогда не оборачиваюсь.

Мне надоедает смотреть на свое человеческое обличие, так похожее на истинное, и я покидаю физическое тело, обманывая себя, будто просто хочу убедиться, что с ней все в порядке. Сейчас где-то там слишком много моих бывших братьев, которые хотят только одного – добраться до нее. До того, что есть только у нее одной. До самой ее сути – до портала в рай. В сам рай.

Я несусь по улицам Альбукерке, радуясь, что никто меня не видит. Что никто не хочет меня больше, чем сделать следующий вдох. Потому что в иных обстоятельствах их голод иссушает, а когда я не обращаю на них внимания, их разочарование становится почти осязаемым.

Просачиваясь сквозь стены ее квартиры, я чувствую, как ускоряется ее пульс. Она знает, что я здесь. Но не видит меня, потому что я не материализовался. И это хорошо, учитывая, как я сейчас выгляжу. Она стоит перед раковиной в ванной, закутанная в полотенце. Из него водопадом греха льются длинные ноги. Влажная ткань так плотно ее облепила, что я вижу все изгибы ее фигуры, похожей на песочные часы. Длинные волосы темными мокрыми прядями ласкают ее спину. Она смотрит вниз, поднимает голову и бросает взгляд золотистых глаз через плечо, прямо на меня. Но она не знает наверняка, где я, поэтому осматривается дальше.

Не могу удержаться. Подаюсь к ней и легко касаюсь поцелуем ее губ. Впитываю ее надрывный вздох, а она облизывает нижнюю губу, прикасается к ней кончиками пальцев, будто изучая, исследуя. Потом прикусывает ее белыми зубами и скрещивает руки на груди, давая мне понять, что не уступит. И так всегда, когда я оказываюсь рядом.

- Ты же знаешь, что можешь показаться. – Ее голос дуновением свежего ветерка проходит по моей горячей коже.

Изогнув одну бровь, она продолжает оглядываться. Ждет. Притворяется, будто не надеется. Но я слышу, как шумит под ее кожей кровь, чую, как разливается тепло у нее между ног. Пусть лицо ее выражает раздражение, но тело не врет. Предательство в греческих масштабах.

- И ты все еще меня бесишь, - добавляет она и прислоняется к раковине.

Не могу сдержаться – окутываю ее собой, прижимаюсь к ней. У нее вырывается тихий стон, она пытается меня оттолкнуть, но сейчас я для нее – просто мощный поток обжигающего воздуха. Я мог бы материализоваться, но не стану. Не сейчас. Вот когда исцелюсь… Если исцелюсь. Если мне представится еще один шанс. Вокруг и везде демоны, которым нужна она – это прекрасное создание, стоящее передо мной. Она изо всех сил цепляется за разум и тает в тепле, которым я ее окружил. Откидывает голову, и я склоняюсь, чтобы поцеловать ее в шею. С ее губ срывается едва слышный стон, поощряя меня действовать, стать материальным, чтобы войти в нее и увидеть звездопад.

Нет. Не сейчас. Не так. Скрипя зубами, я отступаю. Она тут же покрывается мурашками, но теперь от холода. Обнимает себя, трет руками и хмурится.

Она говорит изменившимся голосом. Интонации мягче, не такие решительные. И боль, которую я ощущаю в ее груди, заставляет меня пожалеть о том, что я сегодня пришел.

- Ну как? Получил, что хотел? Такой реакции ты ждал?

Поскольку она не кричала и не билась в оргастических судорогах у меня в руках, то нет. Ничего я не получил. Может быть, в другой раз.

Проблема с Чарли состоит в том, что я отдал ей свое сердце с самого первого взгляда – много столетий назад. Одна ее улыбка озарила черный шелк вечности. И к ней потянулась вселенная, словно все планеты, звезды и луны стремились лишь к одному – оказаться рядом с ней. Мне точно известно, каково это. Мне посчастливилось узнать ее задолго до того, как она была рождена на Земле. В этом мире, который не заслуживает ее так же, как и я.

Но вот сейчас она передо мной. С высоко поднятой головой. Глаза мерцают золотом.

- А теперь, раз уж ты выполнил свою миссию, не пошел бы ты на хрен? Мне еще над делом работать.

Она отворачивается и начинает расчесываться. Узнает ли она когда-нибудь, кто ее настоящий отец? И какая удивительная у нее родословная? У всех ангелов смерти есть семьи, но ее семья – королевских кровей. Она принцесса среди воров.

Нет, она определенно заслуживает кого-то лучше, чем я.

Я ухожу. Возвращаюсь в свое тело. Делаю глубокий вдох, представляя себе демонов, которые пришли за ней в этот мир. И с новыми силами выхожу на охоту.