Власть молнии - Тимур Литовченко

— Тем не менее, — продолжал Читрадрива, — слова лекаришки пошли мне на пользу. Я-то знал, что если хорошенько представить себе что-либо и держать это в голове, невольно начинаешь сживаться с такой мыслью, привыкаешь к ней. А когда проникаешь в душу другого человека чересчур глубоко, очень тесно соприкасаешься с ней, то помимо воли начинаешь считать его мысли своими собственными. Своими, шлинасехэ! Ясно? Это та же самая вторая натура в твоём теле. Та же раздвоенность. Думаешь, твоя настоящая душа допустит существование непрошеного гостя? И не надейся! Вот и выходит, что истинная душа в этом случае начинает люто ненавидеть того, в чьи мысли ты вторгся слишком глубоко. Как раз это и произошло между тобой и татарами. Тем более, что их было много, и тем более, что они оказались настроенными агрессивно. Да копни поглубже души этих вот русичей — думаешь, по-другому выйдет? У каждого внутри немало грязи, каждого есть за что ненавидеть… Да дело вообще-то и не в душевной грязи. То бишь, не только в ней. Просто любой «не-ты» — это в самом деле не ты, это чужак. А чужака ты мигом отторгнешь. Так что твоим новым «приятелям» повезло, что ты сильно ослабел и порядком растерялся после столкновения с татарами, иначе бы и этим добрым молодцам не сносить головы.

— Что же делать, — в отчаянии проговорил Карсидар.

— Главное, не волнуйся понапрасну. Волнение — плохой помощник. Как наёмный воин ты должен знать, что в схватке хладнокровный одерживает верх над нервным.

— Легко сказать! — воскликнул Карсидар. — Ведь мы даже не знаем, куда угодили и чего ожидать от этого проклятого места. Мне вот ни за что ни про что ухо отхватили…

— За что ты, между прочим, должен быть благодарен старому толстяку, — Читрадрива саркастически хмыкнул. — Что же до места, в котором мы очутились… Да, это вопрос! Признаться, я ожидал от Риндарии большего… ты понимаешь, в каком смысле. Ожидал встретить здесь своих. Вернее сказать, наших. — И Читрадрива хитро усмехнулся, искоса взглянув на Карсидара, которого по-прежнему коробило (хоть и не так сильно, как вначале), когда его причисляли к гандзакам. — А здесь что? Судя по твоему описанию и по виду трупов, лица которых остались необожжёнными, дикари явно не принадлежат к нашему народу. Эти русичи или урусы больше подходят на роль родственничков, да беда в том, что они совершенно не понимают анхито, а это, согласись, подозрительно.

— Даже «хайаль-абиров» не видно, — поспешил вставить Карсидар.

Читрадрива улыбнулся.

— Всё же, несмотря на поразительные способности, тебе не мешает поучить анхито. «Хэйаль-габир» — это единственное число, а множественное будет «хэйлэй-габир». Впрочем, это дела не меняет. Русичей слабаками не назовёшь, но, если ты утверждаешь, что они не «могучие солдаты», значит, так и есть. Да и страна…

Читрадрива повёл кругом рукой, указывая на уже очистившуюся от тумана раздольную степь. Только на самом горизонте маячили леса, да опять же — в отдалении слева всё ещё держалась смутная дымка.

— Где горы, интересно знать?! Мы же блуждали по горам, потом нырнули в эту проклятую пещеру — и вдруг перед нами плоская, как стол, равнина! Там, где туман, похоже, река. Ну, лесок паршивый вдали виднеется. Но где скалы, пропасти, ущелья…

— У меня это тоже в голове не укладывается, — согласился Карсидар.

— Знаю, — подтвердил Читрадрива. — Но это ещё полдела. Ведь ты, наверное, заметил, что ни татары, ни русичи совершенно не пользуются хоть чем-то похожим на хайен-эрец или чтение чужих мыслей. Ты в одиночку разгромил приличный отряд этих малорослых дикарей, и их враги не только сильно зауважали тебя, но и, заметь, стали побаиваться.

Карсидар вздохнул. Всё это было истинной правдой, да вот только как с этими внезапно пробудившимися способностями жить дальше?..

— А ты думал, легко быть колдуном? Травки насыпал, ручкой махнул, заклинание прошептал, и готово дело? — ехидно спросил Читрадрива. Однако в голосе его явственно чувствовалась то ли какая-то тоска, то ли огромная усталость.

Карсидар промолчал.

— Вот то-то и оно, что нет. Подобные представления — типичное для гохи заблуждение. Прежде чем начать колдовать, стоит двадцать раз подумать, шлинасехэ. Да и кроме того, все эти штуки бьют не только по врагу, но и по тебе самому. Сильнее ударишь — сильнее ударит тебя. Ты, можно сказать, не глядя уложил небольшое войско, но, словно в отместку, теперь все покойники точно восстали к жизни и набросились на тебя. Разве нет?

Карсидар вздохнул. Он действительно чувствовал себя таким разбитым, как будто много дней подряд сражался с каждым из сожжённых в голубом огне плосколицых воинов.

— Так значит, нельзя делать то, что я сделал? — спросил он грустно. — Зачем тогда вообще умение делать что бы то ни было лучше других…

— Можно, — возразил Читрадрива. — Можно. Только — повторяю! — умеючи. И это лишний раз подтверждает, что твоё приключение закончилось именно так отнюдь не случайно. Заметь, после всего совершённого тобой ты остался жив, разве что настроение испортилось и усталость одолела. Могу себе представить, что было бы с любым из наших, пожги он столько людей сразу!

— А ваши тоже могут жечь?

— Наши, — мягко поправил Читрадрива. — Врать не буду, не могут. И я не могу. Но ты-то смог! А я выразился образно. Однако уверяю: если самый тренированный и выносливый анах с помощью хайен-эрец уничтожит хотя бы полсотни человек, он уже будет похож на выжатую тряпку; если сотню — может и сам помереть. Ты же убил несколько сот человек, если не тысячу, и отделался упадком настроения. Ничего себе!.. Нет, шлинасехэ, ты не простой человек и не простой анах. Воистину, ты принц, выдающаяся личность. Вот подучу тебя немного, посмотрим, какие штуки ты станешь вытворять.

— Например?

— А, ерунда всё это, — беззаботно сказал Читрадрива. — Вот попробуй мягко войти в чужие мысли.

— Может, не надо? — Карсидар сразу испугался, что, чего доброго, возненавидит русичей, как перед тем возненавидел татар.

— Не бойся, я же рядом, — успокоил его Читрадрива. — Ты давай, не разговаривай, а расслабься, как я тебя учил…

«…и думай для начала обо мне, как обычно, когда мы с тобой разговариваем мысленно. Ты это уже умеешь», — почувствовал Карсидар. Делать всё равно было нечего, и он последовал совету.

«Так, хорошо. Теперь начинай думать… ну, хотя бы про этого чернявого парня. Он моложе других. Мне кажется, следует начинать с наименее опытных. Думай только о нём».

Карсидар попробовал перевести мысль на ехавшего за ними темноволосого воина. Его лошадь трусила сзади и немного справа. После первой же неудавшейся попытки он решил обернуться, чтобы легче было начать. И тогда почувствовал короткий приказ: