Исторические корни Волшебной сказки - Владимир Пропп

Независимо от того, где это царство находится, в нем иногда имеются прекрасные луга. "Птица вылетела на луга зеленые, травы шелковые, цветы лазоревые, и пала наземь. Иван-царевич встал, идет по лугу, разминается" (157). Заметим, однако, что как ни прекрасна природа в этом царстве, в ней никогда нет леса и никогда нет обработанных полей, где бы колосился хлеб.

Зато есть другое — есть сады, деревья, и эти деревья плодоносят. Большей частью сады помещаются на островах: "И увидел дурак, что они были на весьма прекрасном острове, на котором было премножество разных деревьев со всякими плодами" (165). "Взошли на тот остров; на том острове преотличные плоды, растения, цветы" (Худ. 41). Сады почти всегда имеются в сказке о молодильных яблоках.

До сих пор мы не видели в тридесятом царстве ни одной постройки. Эта пустынность иногда подчеркивается. "Приехали к такой горе: ни взойти, ни взъехать на эту гору; ни строенья, ничего нету, только одна гора" (82). Однако в тридесятом царстве все же есть постройки, и это всегда дворцы. К этому дворцу также надо несколько присмотреться. Дворец тут чаще всего золотой: "Живет она в большом золотом дворце". Архитектура этого дворца совершенно фантастическая: "А дворец тот золотой, и стоит на одном столбе на серебряном, а навес над дворцом самоцветных каменьев, лестницы перламутровые, как крылья в обе стороны расходятся… Лишь только вошли они, застонал столб серебряный, расходилися лестницы, засверкали все кровельки, весь дворец стал повертываться, по местам передвигаться" (Аф. 560). Часто он также мраморный или хрустальный. Этот дворец неприступен. "И усмотрели вдали дворец хрустальный, обнесен такою же стеною вокруг" (559). Эта неприступность, однако, не составляет препятствия для героя. Через стену он перелезает. В других случаях герой пролезает через щель, обратившись в муравья. Через стену он иногда перелетает, обратившись в орла. Очень часто этот дворец охраняется животными, чаще всего львами или змеями. Но эти змеи не похожи на Змея-Горыныча. Их легко усмирить. "Долго ли, коротко ли, увидел — золотой дворец стоит, как жар горит; у ворот кишат страшные змеи, на золотых цепях прикованы, а возле колодезь, у колодезя золотой корец на золотой цепочке висит. Иван-царевич почерпнул корцом воды и напоил змеи. Они улеглись" (129).

Иногда это место, куда прибыл герой, описывается как город или как государство. "За этим столбом стоит золотой город на сто верст" (Аф. 220). "Вот и сине море, широкое и раздольное, разлилось перед нею, а там вдали как жар горят золотые маковки на высоких теремах белокаменных" (235). Ложнорусский стиль в живописи любит изображать это царство с церквами — это не в стиле сказки. Небесного Иерусалима она не знает. Позднейшая рационализация превращает героя в купца, переправу — в торговое плавание, а город — в портовый. "Приплыл корабль к большому, богатому городу, остановился в пристани и якорь бросил" (242). Никаких подробностей о государстве мы не узнаем, кроме того, что в нем кто-то царствует. "Побежал корабль посуху, поплыл по морю и, наконец, пристал в государство царь-девицы" (170). "Приезжают в невиданное царство, в небывалое государство" (137).

Все указанные здесь элементы встречаются в многочисленных комбинациях: город бывает и на острове, и на горах, и под водой, и под землей. То же можно сказать о дворцах, лугах и садах, которые свободно комбинируются друг с другом и помещаются в разнообразной обстановке.

2. Связь с солнцем

Присматриваясь к этому "небывалому государству" еще ближе, мы можем обнаружить, что оно имеет какую-то связь с солнцем. Так, например, в одном тексте мы находим, что герою задано добыть ветку с золотой сосны, "что растет за тридевять земель, в тридесятом царстве, в подсолнечном государстве" (564). Это царство находится на небе, где солнце, "убил царевич чудище и едет к алмазному дворцу, в котором жила его матушка, Настасья Золотая Коса, у 12-голового змея. Алмазный дворец, словно мельница, вертится, и с того дворца вся вселенная видна — все царства и земли, как на ладони" (129, вар.). Мыслится ли под этим вращением дворца вращение небесной сферы — на этот вопрос не так просто ответить, но что здесь, так или иначе, представляется небо, это очевидно. Еще яснее солнечный характер в других сказках. Герой, например, спасается от преследований змеихи: "Вот близко, вот нагонит! В то самое время подскакал Иван-царевич к теремам Солнцевой сестрицы и закричал: "Солнце, солнце, отвори оконце!" Солнцева сестрица отворила окно, и царевич вскочил в него вместе с конем" (93). Правда, эта сказка не имеет вариантов, но это — далеко не единственное упоминание солнца.

Это царство связано с горизонтом. "Едут-едут между небом и землей, пристали к неведомому острову" (146). И хотя это указание больше относится к пути, чем к царству, но есть и такие тексты, где положение этого царства на горизонте высказано совершенно ясно. "Стрелец-молодец сел на своего богатырского коня и поехал за тридевять земель; долго ли, коротко ли, приезжает он на край света, где красно солнышко из синя моря восходит" (169). Еще яснее эта связь с небом выражена в тех случаях, когда упоминается о громе и молнии. Лиса (кот в сапогах) говорит герою: "Есть царь Огонь и царица Грозная Маланья, у них дочь — прекрасная царевна; я ее за тебя высватаю" (164, вар.). И хотя имена еще ничего не доказывают, все же эта связь не случайна. Так, в этом царстве слышится грохот и гром. На вопрос, отчего происходит этот грохот, баба-яга говорит: "То у нас на горах стук стучит и гром гремит, что красная краса черная коса царь-девица катается" (178).

3. Золото

Все, сколько-нибудь связанное с тридесятым государством, может принимать золотую окраску. Что дворец золотой — это мы уже видели. Предметы, которые нужно достать из тридесятого царства, почти всегда золотые. Это — свинка-золотая щетинка, утка-золотые перышки, золоторогий олень, золотохвостый олень, золотогривый и золотохвостый конь (не типа Сивки-Бурки) и др. (182). В сказке о Жар-Птице сидит Жар-Птица в золотой клетке, конь имеет золотую узду, а сад Елены Прекрасной обнесен золотой оградой (168). В сказке о Финисте-Ясном Соколе девушка, прибыв в иное царство к своему возлюбленному, покупает себе три ночи за серебряное донце-золотое веретенце, серебряное блюдо и золотые яички и золотое пялечко с иголочкой (234).

Самой обитательнице этого царства, царевне, всегда присущ какой-нибудь золотой атрибут. Она сидит в высокой башне с золотым верхом (158). "Смотрит, а по синю морю плывет Василиса-царевна в серебряной лодочке, золотым веслом попихается" (169). У нее золотые крылушки, у служанки — серебряные (237). Она летит в золотой колеснице. "На то место налетело голубиц видимо-невидимо, весь луг прикрыли; посредине стоял золотой трон. Немного погодя — осияло и небо и землю, — летит по воздуху золотая колесница, в упряжи шесть огненных змеев; на колеснице сидит королевна Елена Премудрая — такой красы неописанной, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать" (236). Даже в тех случаях, когда царевна представлена воинственной девой, она скачет на статном коне "с копьем золотым". Если упомянуты ее волосы, они всегда золотые. Отсюда и ее имя "Елена Золотая Коса Непокрытая Краса". В абхазских сказках свет исходит даже от ее лица: "И увидел светившуюся без солнца красавицу, стоявшую на балконе… от нее, как от солнца, шел свет, даже когда не было ни солнца, ни луны" (Абхазские сказки 4).

Этот список можно было бы продолжить и заполнить им целые страницы. Золото фигурирует так часто, так ярко, в таких разнообразных формах, что можно с полным правом назвать это тридесятое царство золотым царством. Это — настолько типичная, прочная черта, что утверждение; "все, что связано с тридесятым царством, может иметь золотую окраску" может оказаться правильным и в обратном порядке: "все, что окрашено в золотой цвет, этим самым выдает свою принадлежность к иному царству". Золотая окраска есть печать иного царства. Примером этого может служить перо Жар-Птицы. Птицу подкарауливает Иван-царевич: "Сидит он час, другой и третий — вдруг осветило весь сад так, как бы он многими огнями освещен был: прилетела Жар-Птица". Она роняет перо: "Это перо было так чудно и светло, что ежели принесть его в темную горницу, то оно так сияло, как бы в том покое было зажжено великое множество свеч" (Аф. 168). Эта птица действительно прилетает из "другого царства", и герой отправляется ее искать. В этом случае связь совершенно ясна. Но даже в тех случаях, когда этой связи нет в прямом смысле этого слова, вопрос о ней должен быть рассмотрен и исследован. Так, например, герой добыл чудесную уточку:

"Запер хозяин свою уточку в темный сарай; ночью она снесла золотое яичко. Пошел туда мужик, увидел великий свет и, думая, что сарай горит, закричал во всю глотку: "Пожар! Пожар! Жена, хватай ведра, беги заливать!" Открыли сарай — ни дыму, на пламени, только светится золотое яичко" (196, вар.).