Перст указующий - Йен Пирс

– Что же, – ответил я, – мы, кажется, живем в веке, когда шлюхи становятся знатными дамами, а знатные дамы – шлюхами. Родовитость ставится ни во что, лишь бы видимость была соблюдена. Не берусь утверждать, что из тебя не выйдет такой же хорошей жены, как из многих достойных невест. А потому я даю вам мое слово, мисс Ханнай из Херфордшира.

Дав ей его, я дал ей очень много, и она оценила мою жертву. И поистине с тяжелым сердцем был я вынужден взять его назад, когда через годы и годы услышал, что она намерена вступить в брак с сэром Джоном Маршаллом, состоятельным джентльменом в Хэмпстеде. Я терзался, решая, как поступить, и лишь с величайшей неохотой заключил, что долг не позволяет мне уклониться и не написать сэру Джону, не сообщить ему все, что мне было известно о женщине, которая угрожала злоупотребить его именем.

К счастью, это было еще в будущем, а тогда она была мне глубоко благодарна и иначе не помогла бы мне.

– Надеюсь, мои маленькие открытия помогут мне отблагодарить тебя за вторую добрую услугу, которую ты мне оказал. Я в сильном сомнении, но тем не менее расскажу тебе то, что узнала, а потом познакомлю тебя с мистером Джорджем Коллопом, который согласился поужинать у меня.

– Кто он такой?

– Управляющий герцога Бедфордского. Очень влиятельный человек, так как в его ведении находится одно из самых больших состояний в стране.

– Ну так остается надеяться, что при этом он еще и честный человек.

– Да. И неколебимо верен. И очень способный. Вот почему ему платят почти сто фунтов в год наличными вдобавок к возмещению всех его расходов.

Это произвело на меня большое впечатление. Мой отец всегда сам управлял своим имением, да и в любом случае не мог бы платить столько одному слуге.

– Притом найдется много людей, которые охотно платили бы ему вдвойне, потому что он сделал герцога даже еще богаче, чем тот был раньше. Говорят, его светлость новой пары чулок не купит, не посоветовавшись прежде с мистером Коллопом.

– А какое отношение он имеет к сэру Сэмюэлю Морленду?

– Болота, – ответила она. – Ему поручен надзор за планом осушения болотистых низин, задуманным герцогом Бедфордским. И он знает об этом больше кого бы то ни было, а потому знает очень много и о сэре Сэмюэле.

– Ах так! А что еще ты узнала для меня?

– Не очень много. После возвращения его величества этот Морленд получил некоторые пенсии и синекуры, но называл еще много других, которых ему не дали. Он, кажется, считает, будто оказал такую услугу, что ни одна награда не будет ее достойна. Однако милорд ставит ее не так уж высоко.

– Ты должна говорить яснее, Китти, – сказал я. – Возможно, дело дойдет до суда. И я не могу допустить, чтобы свидетельства в мою пользу прятались в смутности темных слов.

– Я узнала это от милорда сегодня днем, – сказала она. – Ты, я уверена, знаешь, что он был одним из самых верных сторонников короля и ради него терпел долгие годы нужды и изгнания. И он не одобряет тех, кто менял стороны в последнюю минуту. По его словам, ему точно известно, что Морленд встречался с лордом Мордаунтом, когда оба были в Савойе. Он как-то замешан в аресте Мордаунта и других заговорщиков и выступал на судебном процессе, оправдавшем Мордаунта. Милорд также упомянул, что почти все награды и пенсии Морленд получил по ходатайству лорда Мордаунта. Странная любезность по отношению к тому, кто, предположительно, пытался тебя повесить. И даже больше, чем ты сделал бы для человека, связанного с тобой долгой дружбой. Вот что сказал милорд.

Когда она замолчала, я долго и внимательно смотрел на нее. И она мне кивнула.

– Свои выводы ты должен сделать сам, – сказала она. – Я спрашивала милорда, но он отвечал только, что самое очевидное обычно и есть правда.

– А что это значит?

– Он сказал, что иной помощи оказать не может; ведь если он выдвинет обвинения против Мордаунта, это будет выглядеть прямым нападением на Кларендона: они так близки, что нападки на одного – это атака против другого. Однако он желает тебе удачи и просит принять его совет. Если ты как следует подумаешь, то найдешь доказательства того, о чем он говорит. Джек, что с тобой?

Облегчение, которое я испытал при этих словах, было так велико, что я вынужден был наклониться в кресле и крепко себя обнять, лишь бы не лопнуть от величайшей радости. Наконец-то я нашел человека, который поверил тому, что, как я знал всегда, было правдой. И наконец-то я получил доказательство, в котором нуждался. Удивительно, что обязан им я был такому источнику; что разгадку – почти разгадку – причины всех моих бед и избавления от них мне суждено было услышать из уст шлюхи. Но это произошло именно так, ибо ангелы Господни могут принимать столько же разных обличий, сколько и слуги дьявола.

Теперь я знал, кто состряпал обвинения против моего отца, я знал, кто был истинным предателем, и мне оставалось только узнать, почему таким образом поступили именно с моим отцом, а не с кем-либо другим. Я был близок к возможности изобличить Турлоу в гнуснейшей низости и оправдать его смерть от моей руки. Я опустился на одно колено и поцеловал ей руку и еще раз, и еще, и еще, пока она не расхохоталась и не отняла ее.

– Ну-ну! – воскликнула она весело. – И чем же я заслужила такое обхождение?

– Ты положила конец многолетним мукам и сняла пятно с доброго имени моей семьи. А если мне улыбнется удача, то благодаря тебе я получу назад свое имение и надежды на славное будущее. Если кто и заслуживает преклонения, то это ты.

– Благодарю вас, любезный рыцарь, – сказала она. – Хотя и не вижу, в чем моя заслуга. Я ведь только повторила тебе слова милорда.

– В таком случае я приношу ему благодарность через тебя. Он, конечно же, самый добрый, самый лучший господин, какого только может пожелать себе любой человек… или любая женщина. Возможно, это дерзость с моей стороны, но если представится удобный случай, когда можно будет это сделать без неловкости, будь добра, передай ему мою благодарность и позаботься, чтобы он понял, что всегда может рассчитывать на мои услуги, если в них будет нужда, я с радостью исполню все.

– Непременно. А ты долго пробудешь в Лондоне?

– Мне нужно уехать завтра.

– Жаль. Мне хотелось бы представить тебя ему. В следующий раз напиши заранее, и я позабочусь, чтобы он показал всему свету, что смотрит на тебя, как на друга.

– Ну, друг, пожалуй, это уже чересчур, – сказал я. – Но я был бы благодарен, если бы стало ясно, что я пользуюсь его покровительством.

– Так и будет. А вот, – добавила она, когда по ступенькам лестницы застучали тяжелые сапоги, – и мистер Джордж Коллоп.

Его низкое происхождение дало о себе знать, едва он вошел в комнату и низко поклонился той, кого принял за знатную даму. Движения его были неуклюжи, речь груба, как и его дорсетский выговор. Кажется, он был сыном фермера-арендатора и втерся в милость его светлости благодаря своей сноровке. Впрочем, тут нет ничего дурного, однако необходимость выслушивать его деревенское бурчание была дорогой ценой за его услуги. Видимо, его финансовые способности были действительно велики, ибо ничем другим он похвастать не мог.

Многие годы доступа в благородное общество нисколько не отполировали его манер и не придали утонченности его речи, он принадлежал к тем простолюдинам, которые чванятся своей неотесанностью. Одно дело презирать изнеженность столицы и двора, но совсем другое – нарочито отвергать основы благовоспитанности. То, как Коллоп плюхнулся в кресло с такой силой, что ножки подогнулись, а затем вытащил тряпицу и утер лоб – он был плотного сложения, грузен, с багровым носом на красном лице, – не оставляло сомнений, что утонченность манер он не ставит ни во что.

– Этот джентльмен, мистер… э… Гров, – начала Китти с улыбкой в мою сторону, – весьма увлечен планом осушения болот. И потому я попросила вас встретиться с ним: ведь больше вас никто про это не знает, раз вы наблюдаете за работами на землях его светлости.

– Оно так, – сказал он и ничего не добавил, считая, видимо, что этого вполне достаточно.

– У его отца есть очень заболоченная низина, и он хотел бы узнать, могут ли тут помочь машины сэра Сэмюэля Морленда. Он о них наслышан, но не знает, как отличить правду от бахвальства.

– Ну, – сказал он и снова умолк, погрузившись в размышления о столь важном предмете.

– Мои батюшка, – вмешался я, желая избавить Китти от участия в этой тяжеловесной беседе, – опасается, что машины потребуют больших расходов, и деньги эти могут быть выброшены на ветер. Он очень хотел бы выяснить истинное положение вещей, но обнаружил, что сэр Сэмюэль не склонен к прямым ответам.

Коллоп всколыхнулся от короткого смешка.

– Что так, то так, – сказал он. – А я вам помочь не могу, мы его машинами не пользуемся.

– Но, насколько я понял, все планы только на нем и держатся.

– Он из тех, кто напускает на себя важность без всякого на нее права. Правду сказать, он только деньги вложил. У сэра Сэмюэля есть что-то около трехсот акров в Харланд-Уите, которые после осушки будут стоить вдесятеро дороже, чем сейчас. Оно, конечно, ни в какое сравнение не идет с тем, чем владеет его светлость. А это девяносто тысяч акров.