Имортист - Юрий Никитин

ГЛАВА 7

Романовский ревниво поморщился, такие вульгарные слова вправе употреблять только он, министр культуры и вообще светоч, проговорил с сильным французским прононсом, высокопарно, растягивая слова:

– «La terre est couverte de gens qui ne meritent pas qu’ on leur parle»… что, если перевести на нижегородский, означает: земля покрыта людьми, не заслуживающими того, чтобы с ними говорили. Вы не поверите, но это сказал родоначальник демократии западного типа и прародитель общечеловечества… да-да, сам Вольтер!

– Вот сволочь, – ругнулся Седых. – Что же он тогда так за демократию? Он же аристократ недобитый!

– Королей надо было свалить, – объяснил Бронник. – Тогда короли были еще реальной силой. Тормозили прогресс, гады. Объясняю на пальцах, раскладка была такова: сперва были долгие столетия королей, когда у власти стояли «высокорожденные», это как ты отбираешь на выставках собак по породе, чтоб обязательно от элитных производителей и не меньше двадцати поколений знатной родословной. Это начало тормозить прогресс, ибо знатные – не обязательно умные и талантливые. Нужно было дать дорогу к власти просто умным, вне зависимости от знатности, для этого вольтеры сбросили королей и объявили демократию. Начался бурный рост всего-всего, в том числе науки, культуры… Но засилье простого народа неминуемо привело к такому уродству, как общечеловечность… Подчеркиваю, неминуемо!.. А следующая неминуемая фаза – превращение в скот, жрущую и трахающуюся на улицах протоплазму. Словом, после демократии возможен только переход к имортизму, когда у власти по-прежнему любые из вида хомо сапиенс, вне их знатности или любого другого ценза, критерий один… ну, это еще уточним, а направление вам понятно, зато голос быдла отныне никакой роли не играет. И Вольтер в первых рядах бы топтал общечеловечность и рвал бы на себе волосы, в том числе и на голове, что допустили такое, бичевал бы и жег глаголом… Да наш Печатник и есть наш Вольтер, только без парика.

Седых хмыкнул:

– А будет быдло мычать за своими дебильными шоу, наш господин президент разрешит построить виселицы не только в Центре, но и во всех префектурах…

– Во всех микрорайонах, – сказал Бронник с иронией.

– А что? – удивился Седых. – Плохо? Пусть стоят, как… украшение. И живое напоминание. Ну, пусть не совсем живое. Как наглядная агитация за здоровый образ жизни.

Я поморщился, все употребляют имя мое всуе, сказал предостерегающе:

– Вы что-то заигрались со словом «быдло». Одно дело здесь, но вы скоро начнете им размахивать и в выступлениях…

Седых спросил невинно:

– А что не так?

– Да как-то оскорбительно, – ответил я, – для простого человека, который объявлен основной ценностью. Вон как целые армии приходят в движение, чтобы защитить какое-нибудь ничтожество, а правительства шлют ноты и экстренно созывают ООН.

Романовский удивился:

– Оскорбительно? Ничего нет оскорбительного. Никто никого не заставляет быть быдлом. Полнейшая свобода выбора! Что есть быдло? Лично я под этим словом понимаю человека, который в жизни ни к чему не стремится и ничем не интересуется, помимо каких-то чувственных наслаждений: балдежа, выпивки, блуда, у которого все темы для разговоров сводятся к тому, кто где сколько и как выпил, кто как и где побалдел, с кем переспал и тому подобное. Лозунг быдла: «будь попроще», то есть не интересуйся ничем, что нельзя выпить-сожрать-поиметь. Прискорбно, но в такую категорию приходится отнести большую часть окружающих. Есть простая, ясная формулировка, ей нонче около ста лет будет, правда, автор натыкал туда и сюда в ней лишних слов, но мы их уберем для ясности, а кто автор – не скажу. Кстати, там не быдло, у автора, а просто – масса, но это так, ничего страшного. Так вот, «быдло» – люди, равнодушные к высшим проявлениям человеческой деятельности.

Бронник неприятно улыбнулся:

– Вы уж, Владимир Дмитриевич, не скромничайте, не скромничайте…

Романовский неспешно поднял брови, посмотрел на Бронника из кресла снизу, как на любопытное для науки насекомое, что шуршит крыльями опасно близко к лампе.

– В чем?

– Я насчет авторства…

– А там была другая фамилия, – нагло заявил Романовский.

– Да знаем-знаем все ваши псевдонимы, – ответил Бронник с неприятной улыбкой.

Романовский сдвинул плечами:

– А это как вам угодно. Кстати, Аристотель, Платон и Марк Аврелий – тоже я. В любом случае, как члену клуба не-быдлов, мне бы хотелось, чтобы нас было больше. С удовольствием приму всех, кто просится. У каждого человека есть все шансы быть не-быдлом. Что скажете, господин президент?

Я отмахнулся:

– Скажу свое. Человек обязан освободиться от презренной плоти и стать существом из чистой энергии. Тот, кто воспевает прелести существования человека в смертном теле, – слуги Тьмы, Хаоса, Небытия. Тот, кто доказывает, что человек должен оставаться смертным, – служит дьяволу. Вот вкратце. Ну как?

– Возвышенно, – согласился Бронник, но в голосе звучало сомнение, – не слишком ли? Имортисты тоже предпочитают язык попроще.

– Я хочу напомнить, – сказал я сварливо, – что «по образу и подобию» значит именно то, что значит. Человек… подобен Богу! И потому обязан идти вверх к Богу, а не вниз к скоту.

– Хорошо, хорошо… А еще проще?

– Может быть, вообще показать знаками?

Бронник отшатнулся:

– Не надо. Догадываюсь, что вы не родились президентом и что знаки у вас могут тоже… чрезмерно выразительными.

Седых откинулся в кресле, усталый, с покрасневшими глазами, сказал с удовольствием:

– У нас сложный мир – высокотехнологичный, развитый, с высокой культурой… Но не во всем, не во всем. Разрыв с быдлизмом увеличивается из-за того, что процесс пищеварения, скажем, тот же, что и у кроманьонцев, как и процесс дефекации. Или сексуальный акт…

– Не скажите, – возразил Романовский. – В сексе много чего напридумано! Вот, к примеру…

Седых скривился:

– Оргазм одинаков при любой позе. Так что культуре – культурное, а тому, что не поддается культуре…

– Некультурное, – весело сказал Романовский.

Седых кивнул с самым мирным выражением на интеллигентнейшем лице.

– Да… гм… соответствующее. Преступления – отсутствие культуры и отсутствие понимания потребностей и запросов общества. Потому преступления надо отсекать от общества… вместе с его носителями. И зря здесь начали усложнять, уже видно, что все эти глупости насчет отмены смертной казни чересчур опередили свою эпоху. Да, чересчур! Вы же видите, что не отмена, а именно ужесточение сразу же практически покончило с преступностью. Добропорядочные граждане довольны, а неустойчивые, что могли бы по скользкой дорожке, посмотрели, как дергается в петле их предшественник… и предпочли скучную работу токарем вместо очень недолгой жизни вора. И слава Богу…