Хроники последнего лета - Кирилл Манаков

Виктор Сергеевич задумался. Действительно начудил… И, главное — зачем? Наташа все равно ушла.

— Слушай, ты, правда, все можешь?

— Не то, чтобы все, но довольно много.

— Вот, значит, как… Душу возьмешь?

— Душу? — деловито переспросил черт. — Подумать надо. Товар сейчас неходовой. Предложений много. Тебе ведь Наташа нужна?

Загорский кивнул:

— Да. Нужна.

— Дороговато… Наташа — не просто женщина.

— Я знаю.

— Тем более! Это На-та-ша! — выразительно сказал черт. — А ты какую-то душу.

— Тогда смотри!

Виктор Сергеевич вскочил, побежал к столу и вытащил из ящика кинжал, подаренный года три назад Султаном.

— У вас контракты, кажется, кровью подписывают? Смотри, вот она, свеженькая, сейчас прольется! Подумай, душа первосортная, лучше не найдешь! И только сейчас продается! У тебя три секунды! Время пошло: раз… два…

— Подожди-подожди, — черт примирительно поднял поросшую шерстью руку, — я согласен. Вот контракт.

Он залез в штанишки, вытащил оттуда несколько листов бумаги, исписанных рукописным текстом, и протянул Загорскому.

— Можешь подписать или просто поставить отпечаток. На каждой странице.

Виктор Сергеевич просмотрел бумаги и раздраженно отшвырнул их в сторону.

— Это что? Ничего не понимаю.

— Это контракт, — канцелярским голосом сообщил черт, — он написан, как и положено, на латыни. Есть еще вариант — на шумерском, но он требует глиняной таблички. У тебя есть сырая глина? Некоторые предпочитают каолин и высокотемпературный обжиг — получается фарфор, очень красиво.

— Что за бред! — возмутился Загорский.

— Это не бред, а деловые переговоры. Подписывать будешь?

— А прочитать?

— Читай.

— П-п-переведи!

— И не подумаю. Хочешь Наташу — подписывай, иначе я пошел!

Черт, желая, по-видимому, припугнуть собеседника, стал полупрозрачным, словно собрался исчезнуть.

Загорский выругался так изощренно, что черт рассмеялся и снова стал полностью материальным.

Виктор Сергеевич глубоко вздохнул, собрался с духом и только примерился резать палец, как ударил гром, вспыхнула молния и гневный голос произнес:

— Остановись!

Кинжал выпал из ослабевшей руки, а в комнате возник пухлый румяный ангел в белых одеждах, с золотым венком на голове и пушистыми крылышками за плечами.

— Не продавай бессмертную душу! Она бесценна.

В ответ черт индифферентно пожал плечами и равнодушно сказал, что по большому счету, подпись не имеет значения. Это — шаг формальный и не обязательный, и никакие канонические документы его не требуют. Достаточно одной мысли. Подумал — заключил сделку!

Ангел возразил, что одной мысли мало, нужно формальное согласие как акт, фиксирующий момент передачи души. Грешная мысль — это, конечно, много, но карать за нее как за полноценное действие несправедливо.

Черт с ангелом вступили в оживленную дискуссию, приводя друг другу цитаты на незнакомых языках и аргументы, смысл которых ускользал от Загорского.

Виктор Сергеевич немного послушал спор, потом плюнул, еще выпил виски и вышел из комнаты.

Сначала водитель наотрез отказался отдавать ключи от машины. Угрозы не помогли, а попытка забрать силой закончилась полным фиаско — молодой фэсэошник ловко отстранился от пьяного начальника, причем сделал это элегантно и даже красиво. Загорский не стал продолжать, выругался, махнул рукой и направился к воротам. На шум выбежал начальник охраны Соломонов, принялся успокаивать и удерживать разгоряченного шефа, но Виктор Сергеевич все же прорвался на улицу и пошел в сторону КПП. Черный Мерседес тотчас выехал из ворот и медленно двинулся за ним. Так они и двигались караваном: впереди — твердой походкой заместитель начальника администрации президента в черных брюках, лаковых туфлях и рубашке с золотыми запонками, чуть сзади — служебный автомобиль, замыкал же процессию джип с охраной.

Дежурный на КПП безропотно открыл шлагбаум, а сам вышел на середину дороги и, раскрыв рот, глазел на странное шествие, медленно, но верно идущее в сторону Рублево-Успенского шоссе.

Соломонов выскочил из джипа, пристроился рядом с Виктором Сергеевичам и стал убеждать сесть в машину. Но Загорский заявил, что никогда еще не чувствовал себя таким свободным, что хочет дышать полной грудью и если кто-то будет препятствовать, то… на этом месте он вдруг о чем-то задумался и замолк, так что список наказаний остался неизвестным. Так молча и дошли до шоссе.

На пересечении Рублевки с узкой бетонкой, ведущей к элитному закрытому поселку, всегда стояла гибдэдэшная машина. Капитан в желтом жилете внимательно следил за проезжающими автомобилями и пропустил момент, когда рядом с ним появился Загорский.

Вид вышедшего на середину правительственной трассы заместителя главы президентской Администрации настолько обескуражил капитана, что он застыл в полной неподвижности, ухватившись двумя руками за жезл, как за палочку-выручалочку. Впрочем, растерянность несчастного стража порядка можно понять — Загорский имел высочайший статус, и его появление на дороге в качестве пешехода было событием уровня посадки летающей тарелки.

На счастье, первым автомобилем, остановившимся перед Виктором Сергеевичем, оказалось маленькое Рено с шашечками такси. Загорский одобрительно похлопал машину по капоту, открыл дверь, уселся рядом с водителем и махнул рукой вперед. Таксист рванул так, что Мерседес и джип охраны сначала отстали, но затем нагнали по встречке и пристроились сзади.

Водитель Рено, увидев в зеркале погоню, беспокойно закрутил головой:

— За тобой?

— За мной, — ухмыльнулся Загорский.

— Серьезные ребята?

— Куда серьезнее…

— Милицию вызвать?

Виктор Сергеевич рассмеялся:

— Милицию-полицию? Этого не хватало! Ладно, гони, не бойся, все в порядке.

— Кого бояться, их? — презрительно переспросил водитель. — Да я таким в Афгане чичу без наркоза давил!

Только тут Загорский заметил на предплечье водилы поблекшую наколку «ДШБ 56» и понимающе кивнул.

— Кандагар?

— Он самый.

Загорский вытащил из кармана брюк плоскую бутылку виски и протянул таксисту.

— Будешь?

Тот отмахнулся:

— Больной? Я ж за рулем.

Виктор Сергеевич закатал рукав и показал такую же наколку.

— Проблемы у меня, братишка. Плохо мне.

Водитель секунду помедлил, внимательно посмотрел на Загорского, взял бутылку, сделал глоток и вернул.

— Помочь чем?

— Нет, сам справлюсь.

— Как знаешь.

Виктор Сергеевич прикончил виски и выбросил бутылку в окно.