Это ты, Африка! - Антон Кротов

Поскольку внутрь порта мы с Вовкой проникнуть не могли (пропуск наш уже истёк), мы прошлись по нескольким морским агентам. Пыльные, провяленные солнцем улицы. Морские агентства — однообразные комнаты в старых английских домах, с чёрными досками на стене, на которых мелом отмечалось прибытие и отбытие судов. Агенты не знали, кому принадлежит новоприбывший пароход, и перефутболивали нас друг к другу. Наконец, нам предложили обратиться к очередному агенту, который назывался «Baasher Barwil», и мы вяло, как сонные мухи, пошли искать его.

«Baasher Barwil» оказался неожиданно современной конторой, в специальном домике, окружённом забором и садиком, с несколькими комнатками. Вместо грифельной доски там стоял компьютер, даже не один. Заправлял всем — вы не поверите! — настоящий белый человек! Генеральный менеджер был, как выяснилось, норвежец, именовался он Pal Arne Jannang, бегло говорил по-английски и имел в подчинении несколько сотрудников из числа образованных местных. Правда, в Йемен он не плавал и к новоприбывшему судну отношения не имел.

Мы рассказали о своём мудрейшем путешествии, попили чай и, пользуясь компьютером, отправили на родину электронные письма следующего содержания:

«Привет! Сейчас мы пытаемся уплыть из Порт-Судана в сторону Йемена. Наблюдаются некоторые проблемы, потому что нет кораблей. Пропуск в порт выдаётся не очень просто. Шулов пробует уплыть в любую сторону. В городе имеем постоянную вписку в общежитии врачей. В Порт-Судане много русскоговорящих, кто учился в России. Возможно, придётся возвращаться через Египет, если в ближайшее время не будет выявлено нужных кораблей. У нас всё нормально. Позвоните, пожалуйста, мне домой и сообщите эту информацию. Также сообщите Шулову и Кротову.

Владимир Шарлаев, ПЛАС 81.

“Судан — самая классная страна из всех, какие я видел.

Самая добрая и ненапряжная. Менты спокойны и безвредны. Люди добродушны и невероятно гостеприимны. Дороги плохие и транспорта мало. Погода хорошая. Йеменскую визу получили в Хартуме. Однако, если в ближайшее время не будет пароходов, нам придётся возвращаться в Египет, пока наша суданская виза не кончилась. В любом случае, вернёмся домой в районе 15 мая 1999. Пожалуйста, позвоните моим родителям в Москве.

Антон Кротов.

P.S. Приглашаю всех желающих летом в Среднюю Азию (Таджикистан), старт около 15 июля 1999. Это будет девятое супер-путешествие АВП."

В дополнение к этим текстам отправилась по E_mail наша фотография, сделанная норвежцем тут же при помощи цифрового фотоаппарата.

…Вернулись на вписку и тут же озарились идеей изготовления большого супа. Продавцы на базаре подарили нам картошку, бананы, рис, лук, морковку, чечевицу, огурцы, хлеб и многие другие продукты, так что мы приготовили не только суп, но и салат. Вечером долго разговаривали о методах возможного возвращения через Египет, о зарабатывании денег по дороге, о продлении визы и о других возможностях, предстоящих нам.

Когда вечером Мохамед Том навестил нас, договорились вместе поехать завтра утром к Ахмад Аваду за пропуском.

Утром первые проснувшиеся (ими оказались Паша и я) отправились смотреть «пароходную книгу» в диспетчерской. Книга, да и вся диспетчерская, была заперта. Улицы пусты. Праздник? Пятница? Новый год? В контейнерном порту, как нам было видно с набережной, возникло три новых судна; в сухогрузном порту стояло два старых (Роттердам и Суэц), два новых да никуда не плывущие «арестанты». Мы ещё раз наведались в диспетчерскую. Никого! Город как будто вымер.

К 10.20 утра, как и договорились заранее, мы прибыли в колледж к Мохамеду Тому. Он-то и сказал, что сегодня праздник — Пасха, и никто не работает, да и в порту никого не будет. Сам колледж работал чисто по ошибке — составители расписания забыли про Пасху.

Так вновь разрушилась мечта Шулова пойти вместе с Мохамедом Томом к другу оного Ахмад Аваду и наконец получить у него более длительный пропуск. Андрей и Паша пошли пить чай у местных жителей, а мы втроём (Шулов, Шарлаев и я) пошли наудачу в контейнерный порт, желая пройти в него по позавчерашнему пропуску.

Охранники на входе просекли обман и не пустили нас. Шулов, вконец расстроеный, вернулся в город, а мы с Шарлаевым поехали, наудачу, в сухогрузный порт.

На входе в сухогрузку внимательно изучили наш мятый, покоробленный водой, позавчерашний пропуск, и вновь нас не пустили. Впрочем, посоветовали обратиться в полицейское управление неподалёку. Мы пошли. Это было вовсе не то здание на морском берегу, где четыре дня назад большой босс выписывал нам пропуск и послал затем к Ахмад Аваду, и не здание КГБ, а какое-то иное здание с внутренним двориком.

Удивляясь, сколько же здесь чиновников, заведующих входом в порт, мы прошли во двор. Довольно быстро мы отыскали местного начальника полиции, по счастью, англоговорящего. Несмотря на общий суданский выходной, он находился при делах, вернее, в традиционном суданском полубездействии. Начальник выслушал нас, неожиданно не стал отнекиваться, лишь спросил: на три дня вам хватит? — Мы набрались наглости и попросили на неделю. «Три дня хватит, — подумав, отвечал начальник, — потом продлите, если что.» Он взял наш пропуск и надписал на нём: Разрешаю три дня. Дата. Подпись.

Мы поблагодарили полицейского начальника, покинули его, и тотчас поспешили в сухогрузный порт проверять нашу удачу. Посмотрев на закорючку начальника, нас тут же пропустили, и мы растворились среди портовых ящиков и складов, осознавая случившееся.

О, счастье! о, свобода! никакой представитель секретной полиции не сопровождал нас. Вскоре мы разведали сущность обоих появившихся сегодня судов. Первым оказался паром на Джидду, который активно разгружался; из чрева его выползали грузовики. Второе судно, под сирийским флагом, было овцевозкой. Суровые погонщики загоняли на борт судна по трапу огромное стадо овец. Овцы ехали в Джидду, чтобы попасть в Мекку и там погибнуть в процессе совершающихся там обильных жертвоприношений.

— O! How many sheeps on this ship (как много овец на этом судне)! — удивились мы, намекая на сходство слов sheep (овца) и ship (судно).

Как нам сказали загонщики, овец было 4000. Некоторые овцы пытались спасти свою жизнь и разбредались по порту. Несколько овец пересиживали тяжёлые времена между больших ящиков, труб и контейнеров, живущих в порту. На одной овце висел здоровый такой ксивник (тряпичный мешочек с документами или ещё с чем).

Мы посмеялись над величием цивилизации овец, создавшей даже ксивники, и покинули сухогрузный порт. Никто не помешал нам это сделать. Победа!..