Проект Германия - Андрей Мартьянов

— …Что с вами? — спрашивала Нина, видимо, уже не в первый раз. — Приступ? У вас все-таки малярия?

Я опомнился, вытер лоб платком. Черт, я действительно весь мокрый и дрожу.

— Сейчас пройдет, — сказал я. — Не беспокойтесь.

Нина озабоченно разглядывала меня в тусклом свете фонаря. Слабый луч, пронизав ее волосы, вдруг обрел силу, и голова Нины казалась окутанной сиянием. Я смотрел на ее скулы, на ровно очерченные губы.

— Вам получше? — спросила она. — Можете идти? Или нам стоит посидеть?

— Могу идти, — сказал я. — Не обращайте внимания. Так о чем вы говорили?

— О том, что рейхсканцлер Шпеер в восторге от того, что поставки рабочей силы из Франции продолжаются — Нина действительно вернулась к прежней теме.

Постепенно я успокаивался. Ничего она не знает. Просто рассуждает о том, что ее по-настоящему волнует. И это — отнюдь не здоровье Эрнста Тауфера, славного парня, который едва не хлопнулся в обморок посреди бульвара, о нет. Ее занимает политика Дарлана в отношении французских рабочих.

— «Смены» возят в Германию вагонами, как скот, — говорила Нина. — Кому-то удается бежать, но большинство… Вы слушаете?

— Да, — пробормотал я. — В Германии не хватает рабочих рук. И Франция как союзник обязана…

Нина снова остановилась.

— Вот что вы сейчас сказали? Вы хоть поняли, что сейчас сказали?

Я смотрел на ее покатые славянские плечи и не знал, что ответить. У нее плечо как раз под мою ладонь. Если сложить ладонь «чашечкой».

И тут из темноты вынырнул какой-то человек. Как я всё время и ожидал.

Я резко повернулся к Нине, ожидая объяснений. Я был уверен, что это кто-то из ее сообщников.

При виде незнакомца Нина мгновенно изменилась. Ее брови жалобно сложились «домиком», глаза расширились, рот приоткрылся буквой О. Она впилась в мою руку и пролепетала:

— Ernst!.. Je le crains!..

Человек был в штатском костюме и кепке.

— Господин Тауфер? — обратился он ко мне по-немецки. Он говорил спокойно, вполголоса.

Я отцепил от себя Нину, шагнул к нему:

— Что вам нужно?

— Всего лишь поговорить.

— Говорите.

Он наверняка вооружен. Если опередить, я успею уложить его голыми руками. Нужно только попасть кулаком ему в переносицу.

Я уставился между глаз своего непрошеного собеседника.

Он, конечно, меня сразу разгадал:

— Прицеливаетесь?

— Говорите, что вам нужно, и оставьте меня в покое, — приказал я, сжимая кулак.

— Вы — господин Тауфер?

— Да.

— Мы ждали вас, — сказал он.

— Кто это — «мы»?

— Ваша дама знает немецкий? — Он метнул быстрый взгляд в сторону Нины.

Я тоже посмотрел на мою Серпентину. Она отвела глаза.

Я сказал:

— Разумеется, нет. Ей и не требуется. Все, что нужно, она понимает без слов.

— Ernst, je le crains, — повторила Нина жалобным голоском. — Qui est cette personne?[60]

— Halt's Maul! [61] — рявкнул я.

— Зачем же так грубо? — упрекнул меня человек в штатском.

— Да этой корове всё равно, — сказал я.

Нина прикусила губу, и я понял, что за «корову» мне еще достанется.

Тем временем незнакомец продолжал:

— Мы ожидали вас вчера.

— Плохо работаете, — хмыкнул я. — Я и приехал вчера. Вы меня упустили.

Он не на шутку забеспокоился:

— Где же вы провели ночь?

Я показал пальцем на Нину:

— А вы как думаете?

— Вы даром времени не теряете, верно?

— Я и так потерял слишком много времени, — ответил я. — Теперь наверстываю.

Человек вздохнул:

— Были в кино?

— Верно.

— Кто она, вы хоть выясняли?

— Какая-то танцорка из «Ревю».

— Неплохой выбор, — одобрил он. — Танцорки обычно с перчиком… Только не перестарайтесь. Берегите здоровье.

— По-вашему, парижская девочка из кордебалета — это негигиенично?

— Я настоятельно советую вам, господин Тауфер, — сказал мой «опекун», — не ночевать больше по парижским девочкам, а снять приличный номер. Рекомендую отель «Маджестик». Вы будете приятно удивлены. Кстати, это не очень далеко отсюда. Ваша дама наверняка знает.

— Надеюсь, насчет дам там не очень строгие правила? — поинтересовался я как можно более небрежным тоном.

Краем глаза я продолжал следить за Ниной. Я ожидал новой вспышки безмолвной ярости, но, против моих ожиданий, Нина вдруг улыбнулась и устремила на меня сияющий взгляд.

— Oui, oui, le «Majestic»! — промолвила она.

— Видите, дама одобряет, — засмеялся незнакомец. — Нет, суровых правил там нет. Не для немецких офицеров. Желаю приятного отдыха.

Он исчез не прощаясь, так же внезапно, как и появился.

Несколько секунд я стоял неподвижно, не зная, как себя вести. Нина снова повисла у меня на локте и принялась щебетать по-французски. Мы пошли дальше по бульвару. Несколько раз я пытался заговорить с ней о случившемся, но она только теснее прижималась ко мне и продолжала издавать птичьи трели.

Отель «Маджестик» вырос перед нами темной громадой. Внутри, едва разгоняя мрак, горела одинокая лампа.

С освещением в Париже дела обстояли неважно. Горел один фонарь из трех, один из пяти, и то еле-еле. Но всё равно это было лучше полного затемнения. Комендантский час по распоряжению Первого консула Дарлана сохранялся, однако у танцовщицы из Revue имелся специальный пропуск, благодаря которому она могла ходить по улицам до трех часов ночи. Представление заканчивалось в два.

Портье дремал у стойки. Газета шелестела в такт его дыханию.

Нина хлопнула по звонку:

— Эй, Маршан!

Он подскочил, вытаращил сонные глаза.

Отель выглядел уныло, в убранстве преобладал погребальный темно-красный цвет, на высоких окнах — пыльные бархатные шторы с золотыми кистями.

Портье был человеком неопределенного возраста, с серыми волосами, зачесанными через плешку. Глазки маленькие, запавшие, в опухших красных веках — он определенно недосыпает.

— Ф-фу!.. — выдохнул портье. — Это вы, мадемуазель Тихонофф?

Я впервые услышал фамилию Нины. Tichonoff. Если вспомнить названия тех русских местечек, где прошел наш полк, могло быть значительно хуже.

Она быстро заговорила с ним по-французски. Несколько раз украдкой поглядывала в мою сторону. И взгляды эти мне очень не нравились.

Портье кивнул и обратился ко мне. Старательно выговаривая немецкие слова, он произнес:

— Мы рады приветствовать германского офицера в отеле «Маджестик». Извольте взять ключ. Номер совершенно готов и ожидает вас. Желаю приятно провести время.

Я взял ключ и обернулся к Нине.

— У меня есть еще полчаса, так что я провожу вас в номер, — сказала она. — Там и поговорим.

С красивой женщиной под руку я поднимался по мраморной лестнице в роскошный номер. Не удержавшись, я все-таки глянул вниз, на портье. Мне позарез требовался хотя бы один свидетель моего жизненного успеха. Но портье, уронив голову на стойку, безмятежно спал.

В номере стояла кровать. Я жадно уставился на нее. Мне хотелось лечь. Теплое одеяло. Мягкая подушка под головой. Лениво разглядывать потолок, закрыть глаза, заснуть, перестать думать, перестать быть.

Нина подошла к невысокому шкафчику, на котором были приготовлены бутылка вина, бокал и открытка от отеля со стандартным пожеланием приятного отдыха. Налила себе и выпила. Выдохнула.

— Значит, «корова»?

Началось.

— Послушайте, Нина, что я должен был ему сказать?

— А кто он такой?

— Понятия не имею. Поначалу я решил, что это ваш человек.

— Мой?

— Один из ваших заговорщиков, — пояснил я.

— Вам, наверное, кажется, будто я — глава могущественной подпольной организации, — сказала Нина. — И это льстит вашему карликовому самолюбию. Но я всего лишь одна из многих. Если вы сдадите меня Милиции, как собирались, в самом худшем случае из меня выбьют четыре, максимум пять имен. Больше я никого не знаю.

Она наклонилась, расстегнула ремешки туфель, сняла их и бесцеремонно улеглась поверх одеяла.

— Устала, — призналась она.

Я смотрел на нее сверху вниз. Она заложила руки за голову, потянулась. Под платьем едва наметилась грудь.

— Вы заняли мою кровать, — возмутился я.

— Это ненадолго. Я скоро уйду.

— Между прочим, я сам очень хотел лечь, но постеснялся вас.

— А я — нет. — Она пошевелилась, в полумраке белело ее горло. — Иногда мне приходится делить гримерку с несколькими партнерами. И не обязательно одного со мной пола.

— Рассчитываете, что я стану плясать с вами в одном кордебалете? — осведомился я.

Она села, держа спину прямо, как кукла.

— А разве вы уже не пляшете? — спросила она резко. — Послушайте, Эрнст, времени действительно мало. Кто был тот человек? Он точно не из наших.