Пип-шоу - Изабелла Старлинг

— Хорошо, — сказал я.

Глава 37

Бебе

Ваби-саби (сущ.) — образ жизни, который фокусируется на поиске красоты в несовершенствах жизни и мирном принятии естественного цикла роста и распада.

Я видела страх в его глазах, когда мы приближались к безобидной белой двери. Майлз боялся того, что находится за ней, и я сжала его руку, чтобы заверить, что все будет хорошо. А потом открыла дверь.

Сразу же вонь стала ошеломляющей. Я боролась с желанием поднести руку к носу и зажать его. Боролась с позывом к рвоте. Вместо этого я просто улыбнулась Майлзу и передала ему резиновые перчатки, которые нашла в его шкафах. Мы также собрали целую кучу чистящих средств. Я начинала думать, что это единственный порок Майлза — кроме крошечной комнаты, он поддерживал чистоту и порядок во всем остальном.

— Давай приступим к работе, хорошо? — спросила я, и он просто кивнул, бросив на меня взгляд, как будто его удивило отсутствие у меня отвращения. — Это место само себя не уберет!

Мы вошли внутрь. Комната была настолько крошечной, что нам пришлось маневрировать, чтобы в ней поместились мы оба. Нас окружал мусор, я даже не была уверена, что Майлз сам им пользовался. Здесь были коробки из-под пиццы с гниющими остатками блюда, контейнеры из-под еды на вынос, бутылки с кислыми напитками, которые пахли так отвратительно, что у меня слезились глаза. Здесь были огрызки яблок и овощные очистки, грязные одеяла, все, что только можно себе представить, запах всего этого был настолько подавляющим, что обжигал мои легкие сильнее, чем антисептик.

Но я не позволила этому ошеломить меня, я просто взялась за работу, и Майлз последовал моему примеру.

Мы работали, казалось, несколько часов, но, должно быть, прошло меньше тридцати минут. Напряжение в комнате было ощутимым, страх и тревога волнами исходили от Майлза. Я остановилась посреди сбора мусора и ярко улыбнулась ему.

— Почему бы нам не включить музыку? — Предложила я, и он кивнул, его глаза нервно шарили по захламленной комнате. — Что тебе нравятся?

— Просто… традиционный олдскульный рок, — сказал Майлз, и я скорчила гримасу, которая заставила его усмехнуться. — Что?

— Ты такой старый, — я показала ему язык. — Сегодня мы слушаем мою музыку.

— Отлично, — сказал он с раздраженным вздохом.

Я нажала на приложение на своем телефоне, и крошечная комната наполнилась звуками бодрящей электронной музыки. Майлз бросил на меня удивленный взгляд, но через несколько минут я поняла, что настроение в комнате поднялось. Мы болтали и препирались, пока убирали комнату, таская мусорный пакет за мусорным пакетом. Затем мы принялись за работу с чистящими средствами, и скребли, чистили и мыли, пока комната не стала напоминать место хранения, которым она должна была быть с самого начала.

Нам потребовалось пять часов, чтобы убрать комнату, несмотря на то, насколько она была маленькой. Я была удивлена количеством оставшейся там грязи, но после того, как прошло столько времени, мы остановились, уставшие, но такие довольные, что улыбнулись друг другу.

— Это выглядит потрясающе, — сказала я Майлзу, и это действительно было так.

Комната была все такой же крошечной, но мы вымыли маленькое зарешеченное окно до блеска, и теперь она была наполнена светом. Пол из твердой древесины все еще был нетронут, а стены нужно было перекрасить, но теперь все было чисто. Я никогда не занималась подобной физической работой, всегда полагаясь на уборщиков, но теперь, глядя на комнату, светилась от гордости.

— Я так горжусь нами, — сказала я Майлзу, но прежде чем я успела договорить фразу до конца, он оказался рядом со мной, притянул меня ближе, его руки были грубыми на мне.

Он поцеловал меня с такой силой, что я сразу поняла, как много это для него значит. Мужчина целовал меня так, словно никогда не собирался отпускать.

— Иди на хрен в гостиную, — прорычал он на меня, и я мяукнула, спотыкаясь, вышла из маленькой комнаты и стянула резиновые перчатки, приближаясь к главной гостиной.

Майлз был рядом со мной, и я почувствовала его свежее мятное дыхание на своей коже, когда он вышел за мной наружу. Мы проветривали гостиную, и окна были широко открыты. Мы находились на шестом этаже, поэтому люди могли легко увидеть нас, если бы подняли голову.

Я повернулась лицом к Майлзу, и он в считанные секунды оказался на мне, торопясь сорвать с меня одежду.

— Майлз, — запротестовала я, но это слово превратилось в жалобный стон, как только его руки коснулись моего тела.

Я отчаянно нуждалась в этом, отчаянно нуждалась в нем. Я нуждалась в нем так сильно, что все мое тело колотилось от желания снова почувствовать его внутри себя. Не хотела ничего другого, кроме как полностью подчиниться ему, сделать все, что он от меня требовал, стоять на коленях, ползать для него.

— Пожалуйста, — умоляла я, пока он яростно срывал с меня одежду. — Майлз, пожалуйста… Не останавливайся, черт возьми.

Майлз издал низкий рык, когда повернул мое тело в положение, которое ему больше нравилось: моя задница прижалась к его промежности, а мои руки дрожали, когда он держал их над моей головой, снимая с меня топ и стягивая мои брюки, пока я не оказалась полностью обнаженной перед ним. Он избавился от моего нижнего белья, практически сорвав его с меня, и я застонала, когда холодный воздух коснулся моей кожи.

Затем Майлз стал рвать на себе одежду, отчаянно желая раздеться и присоединиться ко мне. Я смотрела на него, снова наслаждаясь красотой его тела, которая была почти душераздирающей. Он был чудовищным мужчиной, таким чертовски высоким и сильным, и было больно думать обо всем, через что он прошел в своей жизни. Мне хотелось лично причинить боль тому, кто был ответственен за то дерьмо, с которым ему приходилось сталкиваться ежедневно.

— Прикоснись ко мне, — умоляла я его, и он в считанные секунды оказался на мне, прижимая меня к стене, мое тело было беспомощно перед его прихотями.

Майлз снова поднял мои руки над головой, прижимая их надо мной, а его рот впился в мое горло, всасываясь в него, как будто он пытался высосать мою чертову душу. Его свободная рука была между моих ног, его толстые пальцы грубо толкались в мою киску, подготавливая ее. Я была мокрой и готовой, мой рот выплевывал слова в исступлении, так отчаянно хотела, чтобы он