Машина желаний - Роберт Шекли

– Продолжай, – настаивал Стиф.

– Я не могу так, – сказала она печально, почти скорбно. И отвернула от него свое бледное лицо.

– Вера! Ты же знаешь, как это важно! Ты хорошо помнишь список оскорблений?

– Не очень.

– Вспоминай. И не показывай им, что ты нервничаешь. Мы по-прежнему – Меньшинство. Они будут обзывать нас Комми, Неггерами, Катликами, Йудами, Сошулистами и Хреками. Но мы должны все отрицать.

– Я знаю.

– Мы такие же Классные Ребята, как и все остальные, и не забывай об этом. Что ты скажешь, когда они спросят, кто мы?

– Я скажу, что мы Классные Ребята, Реальные Пацаны… – ответила Вера.

– Парни, Кореша, Друганы, – дополнил Стиф за нее. – Нужно ухитриться перечислить все сразу.

Он стал грести еще энергичнее, пытаясь скрыть раздражение. Он знал: она не выучила слова как следует. В старом доме его отца, на острове, Вера слишком часто смотрела в окно, вместо того чтобы учить древние, самые важные слова.

Иногда девушка вела себя так, словно ей нет никакого дела до того, что они – Меньшинство. Она напоминала ему отца, его несчастного сумасшедшего отца, абсолютно безразличного к тому, называют ли его Катликом, Сошулистом или еще каким-нибудь отвратительным прозвищем Меньшинств. Иногда Стиф начинал подозревать, что Вере вовсе не хочется быть тем, кем хочет быть каждый, – одним из Классных Ребят.

Они причалили и втащили лодку на берег.

– Идем. – Стиф взял девушку за руку, чтобы помочь ей преодолеть усыпанную мусором насыпь. – И пожалуйста, помни: чтобы стать одной из них, ты должна ненавидеть.

Он очень надеялся, что она не подведет. В последнее время она вела себя странно: иногда радовалась, но все чаще грустила или погружалась в грезы, как сейчас. Ну, придется ей избавиться от этого. Все их будущее сейчас зависит от того, что подумают о них Классные Ребята. А ему уже до смерти надоело быть Меньшинством.

Они зашагали вниз по полуразрушенной улице. С двух сторон высились великие строения Йоука, который некогда был полон людей, как гласит легенда. Правда, это было еще в те времена, когда, как Стиф знал, существовали отвратительные Демкраты, Анаркисты и прочие странные племена.

Они не прошли и квартала, как их обнаружили Классные Ребята. Окружили толпой, плотной, бок о бок друг к другу. Сыпали ругательствами в лучших традициях Реальных Пацанов, и Стиф почувствовал укол зависти оттого, что не принадлежит к их числу.

– Эй, вы, гниды! Гляньте-ка на это! – крикнул один из Классных Ребят. – Это ж тот парень, Комми!

– Никакой он тебе, свинья, не Комми! Он чертов Ройлист!

Невозможно было увидеть, кто это сказал: Классные Ребята всегда высказывались откуда-то из центра толпы.

– Он и Комми, и Ройлист, ишачий ты зад! И Демкрат к тому же!

– А девчонка – Царистка!

Стиф побледнел, когда в них начали швырять эти древние страшные имена. Вскоре Классные Ребята уже грызлись между собой, выкрикивая старые бессмысленные проклятия в адрес друг друга.

– Ты, сучка, крысиный сын!

– А ты – родной брат свиньи, хотя и козлина!

Но Комми, Ройлист, Катлик – все по-настоящему страшные, дурные названия – приберегались для ненавистных Меньшинств.

– Я Классный Парень! – закричал Стиф, перекрывая шум толпы. – Мы хотим присоединиться к вам, Вера и я.

Толпа откатилась на несколько метров назад, держась от Стифа подальше. Все они были одинаково малорослые, с грязно-коричневыми волосами. У всех близко посаженные карие глаза и широкие рты, полные гнилых зубов. Невозможно было отличить одного оборванца от другого.

– Гляньте-ка, он такой странный! – завопил один из них.

Стиф вспыхнул от стыда за свои светлые волосы и за черные кудри Веры. К тому же оба они – высокого роста.

– С тем, как я выгляжу, ничего не поделаешь, – сказал он. – Но я не хочу быть Меньшинством. Я не Сошулист, не Царист и не Демкрат или еще кто. Я Классный Парень, Реальный Пацан и ваш Друган, стопудово!

Потная, плотно сбившаяся толпа взвыла от смеха.

– Он! Реальный Пацан!

– Да я Анаркиста враз узнаю! С первого взгляда!

– Он сын этого организатора, долбанутого психа, ага?

– Да не толкайся ты, гнида вонючая!

– Сам перестань, свинья, козлина, гнида…

– Позвольте нам остаться с вами, – сказал Стиф. – Мне надоело одиночество. Я хочу быть как все, на самом деле, очень хочу!

– А-а! – воскликнул один из Классных Ребят. – Да ты, наверное, хочешь стать Лидуром? Гинералом? Диктором? Или вообще Пездентом?

Он выплевывал ненавистные имена, как яд.

– Нет, не хочу, – ответил Стиф. В нем снова затеплилась надежда. В предыдущий раз они просто проигнорировали его. А сейчас хотя бы разговаривают.

– Я хочу быть Классным Парнем, как все.

– А что она?

– Она тоже Классная, – заверил их Стиф. – Стопудово! Правда, Вера?

Он вставлял в свою речь древние слова в надежде, что это будет звучать убедительнее.

– Что? – Вера рассматривала старинные здания и теперь как будто очнулась от грез. – А, да-да, конечно.

– Ты должна сказать «стопудово, будь я проклята», – зашептал Стиф. Он испугался, что ее слова не произвели должного впечатления.

Все больше Классных Ребят стягивалось к этому месту – невысоких, с грязно-коричневыми волосами. Толкаясь и ввинчиваясь в толпу, они скалились, вопили, извергали ругательства в адрес друг друга.

– Не верю я, что он Реальный Пацан, – сказал кто-то из толпы.

– Да Реальный я! – закричал Стиф.

– Нам надо это перетереть между собой, – сказал один мужчина. – Правда же, Братаны?

Все вокруг согласно загудели.

– Встретимся завтра, рвань желтопузая, – бросил Стифу другой. – Но ты особо не надейся.

Толпа рассосалась, но Стиф и Вера еще долго слышали доносящиеся издалека вопли и визги. Они нашли полуразрушенное здание и устроились на нижнем этаже. Вера предусмотрительно взяла с собой немного еды. Стиф посмотрел на девушку с неодобрением: Классные Ребята о таком не заботятся. Но все-таки он поел.

– Слушай, Вера, – сказал он после того, как они отужинали и растянулись на полу отдохнуть. – Тебе нужно больше говорить. Чаще произносить слова ненависти. Ругательства. Докажи им, что ты – Классная. Иначе…

– Стиф, – начала она, но замялась.

– Что?

– А тебе не кажется, что… мы можем просто отправиться куда-нибудь еще и найти другие Меньшинства? Должен же кто-то остаться.

– Уйти? Разве тебе не надоело, что тебя ненавидят?

– Если я буду в другом месте, это не будет меня беспокоить, – ответила Вера тихо.

– Нет, – отрезал Стиф. Ох уж все эти разговоры, которые вели отцы Стифа и Веры и гости их дома до того, как умер отец! Именно из-за этих разговоров их и считали Меньшинством.

Он помнил рассказы отца о войнах, о том, как была уничтожена основная часть