Неизвестный 1941 - Алексей Валерьевич Исаев

надо лучше, чем Вы до сих пор делали. Понятна ли Вам задача? Имеете ли Вы возможность немедленно передать для исполнения и уведомить командующего?

Захаров: Кто это говорит?

Тимошенко: Я же Вам сказал — говорит хозяин, товарищ Т. Понятно?

Захаров: Докладываю: Ершаков в районе Себеж, руководит боем. Связь с ним имею только через делегатов.

Второе. В районе Городок-Сиротино мною высланы два противотанковых дивизиона 85-мм пушек (24 пушки) для уничтожения ворвавшихся танков.

Третье. Из районе Невель выслана 214 сд с целью восстановления положения (дивизия только что прибыла).

Четвертое. Генералу Карманову (штакор Пруды) приказано собрать 186 сд и совместно с частями Курочкина восстановить положение. На участке высланная мной боевая разведка в расположение 186 сд донесла, что в районе Пруды находится 238 сп. Остальные не найдены. В районе Обола около батальона красных полков.

Пятое. Только мне никто не мог доложить о противнике кроме того, что авиация его бомбит каждую пушку, пулемет, отдельную машину…

Тимошенко: Прекратите эту брехню. Она уже надоела. Вам эту брехню передают, видимо, потому, что у Вас в штабе развелось любопытство. Чтобы я больше не слышал сказок о беспредметных известиях. Пехота от авиации не бежит, а, зарывшись в землю, ждет и встречает наступление наземных войск жестоким огнем и уничтожает врага. Против обнаглевших летчиков противника у пехоты имеется много средств противовоздушной обороны. Имейте в виду, что[бы] впредь такого управления не было. Учтите — сегодня Конев имеет задачу помочь делу разгрома противника в районе Витебска Учтите также, что Курочкин завтра или, точнее, сегодня нанесет удар подвижными средствами на Бешенковичи. Ваши действия увязать с Курочкиным и Коневым. Все.

Захаров: Все, понятно.

Тимошенко: Понятна ли задача?

Захаров: Задачу понял. Понятно.

Тимошенко: Все, до свидания»[239].

Разговор, как мы видим, был довольно резким. Жалобы на немецкую авиацию навязли в зубах, но в данном случае для них все же были основания. Путь танковой группе Гота прокладывали пикировщики VIII авиакорпуса Рихтгоффена. Ни на одном другом участке советско-германского фронта не было столь эффективной воздушной поддержки с воздуха наступления танков и пехоты вермахта. Причем дело было не только в самом наличии мощного авиасоединения на данном участке, а в хорошей организации взаимодействия с ним. Сам фон Бок отмечал в дневнике: «У Гота отлично налажено сотрудничество с Рихтгоффеном». Если рецепт для пехоты под ударом «Штук» Тимошенко озвучил («закопаться в землю»), то такого же универсального рецепта для артиллерии не существовало. Гаубицы и пушки советских дивизий того времени даже на оборудованных позициях были крайне уязвимы для ударов с воздуха. Радикально решила бы проблему полностью бронированная самоходная гаубичная артиллерия, но ее у Красной (Советской) армии не будет еще лет двадцать. Уничтожение же артиллерии предопределяло последующую неудачу боя, пехоты. Даже если последняя выдерживала бомбежку «Штук», сидя в окопах. При хорошем взаимодействии с пикировщиками до предела сокращалось время между их ударом и атакой немцами советских позиций. Натиск пехоты следовал еще до того, как красноармейцы успевали прийти в себя от разрывов мощных авиабомб. Так что Тимошенко совершенно напрасно отмахивался от авиации противника как важного действующего фактора в боях на Витебском направлении.

Одновременно из разговора Тимошенко с Захаровым хорошо видно, что внимание командования 22-й армии было распылено между несколькими участками ее непомерно широкого фронта. Сам Ершаков в критический для всей обороны момент находился на правом фланге своей армии, где позиции на Себежском УРе трещали под ударами немецкой пехоты группы армий «Север». Участок же 186-й стрелковой дивизии оказался в какой-то мере обделен вниманием и резервами. Их оттягивали Себежское направление и плацдарм у Диены под Полоцком. Эффективно бороться еще с двумя немецкими плацдармами было попросту нечем.

Обвинение в потере управления и связи со стороны Тимошенко в адрес штаба 22-й армии, конечно же, выглядит серьезно. Но не следует делать из него далеко идущих выводов. Нужно быть реалистами и осознавать действительные возможности связи обеих сторон образца 1941 г. В стане противника все было не так хорошо, как принято считать. Так, в журнале боевых действий группы Гота можно обнаружить, например, такую запись: «Состояние атмосферы делает практически невозможной связь в дивизиях. Штаб танковой группы получает мало донесений и основывается главным образом на данных авиаразведки VIII авиакорпуса». Именно эта цитата взята из записей за 4 июля 1941 г., но вообще жалобы на потерю связи встречаются на страницах ЖБД многих немецких соединений и объединений с завидным постоянством. Понятно, что, если бы противники поменялись местами, перерывы связи могли иметь столь же печальные последствия для немцев. Улучшение управления войсками со стороны советского командования, скорее всего, улучшило бы ситуацию. Но было бы наивным считать, что оно бы принципиально изменило ход боевых действий. Быстрота реакции имеет значение, когда есть чем реагировать, т. е. от наличия резервов и их подвижности. Главными факторами боев на Западной Двине оставались: владение инициативой, плотность построения войск сторон и соотношение сил на направлениях главных ударов.

Так или иначе, прорыв немцев к Витебску был одним из переломных моментов Смоленского сражения. Уже в вечернем донесении от 9 июля группы армий «Центр» констатировалось: «Успешными действиями 3-й танковой группы на р. Зап. Двина в направлении Витебск и наступлением с плацдарма Диена в направлении Полоцк оборонительный фронт противника на р. Зап. Двина в основном прорван»[240]. Следующий ход был понятен и предсказуем. В том же донесении намерения группы армий были сформулированы кратко, но вполне определенно: «3-я танковая группа продолжает наступление, нанося главный удар через Витебск в направлении сев. Смоленск».

К чести советского командования нужно отметить, что попытка вырвать у противника успех или хотя бы уменьшить его последствия была предпринята. Полоцкий УР продолжал держаться подобно волнолому посреди волн немецкого наступления. С опорой на него можно было предпринимать удары во фланг и тыл наступающему противнику. 22-я армия усиливалась частью сил выгружавшейся в Невеле 48-й танковой дивизии и 214-й стрелковой дивизией из резерва фронта (прибывшей из Харьковского военного округа).

11 июля Ершаков отдает приказ на контрудар. 62-му корпусу (174, 214, 186-й сд) предписывалось во взаимодействии с частями 19-й армии с утра 12 июля организовать наступление с целью уничтожения прорвавшегося на северный берег Двины противника. В Полоцком УРе оставить не более одного усиленного стрелкового полка, а остальными частями наступать в направлении станции Оболь (от Полоцка на Витебск вдоль железной дороги). Остатки 186-й стрелковой дивизии должны были наступать на Стодолище. 214-я стрелковая дивизия из района севернее