Обреченная (СИ) - Елена Тихая

прекрасен. Я встала с дивана, а он молниеносно оказался рядом. За эти несколько месяцев я совсем отвыкла от такого передвижения. Мы смотрели друг другу в глаза. Я открыла рот, чтоб что-нибудь сказать, но слов не хватило. Он сделал один только шаг ко мне, немного наклонился, и уже было хотел поцеловать, как вдруг наткнулся на мой животик. Габриель опустил на него глаза, в них читалась паника, неприязнь и отчаяние. Он отлетел к другой стене, схватившись за голову. Я никак не могла понять, что его так расстроило. Его реакция мне казалась очень странной.

— Ужас! — только и смог выдавить он. Уж не знаю, о чем он подумал в тот момент, но у меня все оборвалось. Он не принял нашего малыша. Габриелю он противен. Он не разделил моего счастья. Габриель назвал нашего малыша "ужас". У меня закружилась голова. Мне было все равно, что скажет любой из Турненов, но не Габриель. Боль пронзила меня в самое сердце. Зря я приехала сюда и рассчитывала на какую-то помощь. Я, молча, поплелась к выходу.

— Ты куда собралась? — возник передо мной Питер, перегораживая дверь. Я сглотнула ком, застрявший в горле.

— Ухожу! Простите, что побеспокоила! Мне здесь никто не рад. Зря я пришла, — я опустила голову и смотрела на пол. Я ценой нечеловеческих усилий не разрыдалась прямо там.

— Что ты такое говоришь? Ты никуда не пойдешь! Мы обязательно что-нибудь придумаем. А Эшли перебеситься! — снисходительным тоном говорил Питер.

— Мое положение никому из присутствующих не принесло радости, даже Габриелю, — я всхлипнула и снова сглотнула подступающий ком.

— Вира, ты все не правильно поняла! Габриель был так рад тебя видеть. Что даже не заметил твоего положения.

— И что же такого ужасного в моем положении? — удивилась я.

— Я обрек тебя! Из-за моего поступка ты страдаешь! — проговорил Габриель за моей спиной. Я обернулась. Его глаза были полны боли.

— Страдаю? Когда я узнала, я была на седьмом небе от счастья! А ты говоришь, страдаешь.

— Разве ты не понимаешь? Женщина умирает при рождении такого ребенка, а может и вовсе не выдержать беременности! Я приговорил тебя! — он закрыл лицо руками. Я прикоснулась к его рукам, пытаясь оторвать от лица, но тщетно. Мне оставалось только гладить его волосы, руки, плечи. Я очень хотела его успокоить, но не знала как.

— Это уже не важно! — мягко сказала я. Он опустил руки. Выражение лица было странным: испуганным и рассерженным одновременно.

— Не важно! Для меня нет ничего важнее твоей жизни! А ты говоришь не важно? — почти кричал он.

Я не успела ничего ответить. Питер сообщил, что у нас гости.

— Это твой отец. Он зол! Ты ему не сказала, что приезжаешь? — удивился Габриель.

— Нет. Я хотела поговорить с вами. Он даже не знает о моем положении.

— Знает. Ему 15 минут назад звонила твоя мама и сказала. Она хотела поговорить с тобой. Он идет со мной ругаться!

— Ругаться?

Отцовская забота не знает границ. Он подумал, что Габриель бросил меня, когда узнал о беременности. Поэтому за неделю до отъезда он не появлялся, а я так сильно переживала. Он еще тогда допытывался, что у нас случилось, но мне не чего было ему ответить.

— Ну, здравствуйте! — прорычал отец, — Спасибо дочка, что предупредила отца о приезде! Сразу побежала к нему.

— Папа, убавь пыл! Он ничего не знал!

— Ну, да конечно! Он сама невинность! — рвал и метал папа.

— Нет. Я не невинность! Но уверяю вас я… — начал было Габриель.

— А кто бросил мою дочь в таком положении? Папа римский? — возмущался отец. Я его никогда не видела таким злым.

— Папа, говорю же, он ничего не знал! Я сама узнала об этом только месяц назад! — пыталась я достучаться до отца!

— Да у тебя уже месяцев семь-восемь! Как можно такое не заметить? А не сообщить родителям?

— Вообще-то только шесть. Боялась вот такой реакции! Упокойся, пожалуйста!

Тут у меня заурчало в животе. Желудок пронзила боль. Ко всему прочему я получила пару ударов в пупок. Я инстинктивно сжалась и стала присаживаться. Меня подхватил Габриель. Он положил меня на диван.

— Что это? Тебе больно? Плохо? — испуганно спрашивал он.

— Все нормально. Просто он хочет есть и дерется. Малыш очень сильный! — простонала я. Я по привычке подняла кофту и стала заживлять новые синяки, не подумав, что окружающие не готовы к этому зрелищу. Я услышала несколько испуганно-взволнованных охов. Я смотрела на Габриеля, а он на мой животик. Его глаза округлились, наполнились ужасом.

— Что это? — одновременно спросили папа и Габриель. У обоих отвисли челюсти. Я быстренько закрыла живот.

— Я же сказала, он очень сильный! Папа, я приеду к тебе попозже! Мне надо поговорить с доктором Турненом. Он все-таки врач. А потом сразу к тебе, — постаралась я выпроводить отца.

— Выгоняешь! Ну-ну! Защищаешь своего Габриеля, а он на тебе даже не женился!

— Папа! Прекрати! О чем ты только говоришь! — возмутилась я.

— Ладно-ладно, ухожу уже! — проворчал отец, но вышел из дома.

— У вас чисто случайно нет крови? — обратилась я к Питеру.

— В каком смысле? У вампиров нет крови!

— Вы меня не поняли. Ребенку нужна пища обоих родителей. Первые месяцы он обходился моей едой, а теперь ему нужна ваша! Он есть хочет! — я осторожно гладила живот. Турнены все без исключения онемели от изумления.

— Ты будешь пить кровь? — удивился Габриель.

— Я уже целый месяц только и делаю, что ем сырое мясо, но ему мало!

Правильно говорят, что беда не приходит одна. Отец вернулся, но я не слышала, что он сказал. У меня начинался очередной приступ. Прошло всего 10 дней, а я рассчитывала на две недели. Вот тебе и незапланированный эксперимент, да еще и на глазах у собственного отца.

Все происходило как всегда: помутнело в глазах, голову пронзила дикая боль, уши заложило, тело не слушалось. Я схватилась руками за голову и хотела выбежать, но тело мне не подчинялось. Я чувствовала, как по скулам течет что-то