Тайна поместья - Виктория Холт

— Доброе утро, Кэтрин, — сказал он, улыбаясь той самой благодушной улыбкой, которая так долго вводила меня в заблуждение.

Я молчала, Потому что сказать ничего не могла — у меня сжало горло и как будто пропал голос.

— Я приехал вас проведать, и я увидел, как вы сюда зашли.

— Доброе утро, — наконец смогла выдавить я, удивляясь тому, что мой голос звучит относительно спокойно.

Он вошел на галерею и закрыл за собой дверь. Я бросила взгляд через загородку балкона и увидела Рут, по-прежнему стоящую внизу.

— Сегодня прекрасная погода, — продолжил он, — я хочу предложить вам поехать покататься.

— Благодарю вас. Но я собиралась пойти погулять.

— Но вы только что вернулись с прогулки.

— Тем не менее я собираюсь выйти снова.

Он вдруг погрозил мне пальцем, и в этом игривом жесте мне почудилось нечто столь зловещее, что у меня пробежали мурашки по спине.

— Вы слишком злоупотребляете пешими прогулками. Вы ведь знаете, что я вам не разрешаю это делать.

— Я прекрасно себя чувствую, — ответила я. — Джесси Данкуэйт мною довольна.

— Деревенская повитуха! — презрительно бросил он. — Как бы то ни было, прогулка в моей карете пойдет вам на пользу.

— Благодарю вас, но мне не хочется.

Он подошел ко мне и взял меня за запястье руки. Он держал меня за руку ласково, но крепко.

— Боюсь, что мне придется настоять, потому что вы сегодня что-то очень бледны.

— Нет, доктор Смит, — повторила я, — я не хочу ехать на прогулку.

— Тем не менее, Кэтрин, — произнес он пугающе мягко, приблизив ко мне свое лицо чуть не вплотную, — вы поедете со мной.

Я попыталась проскользнуть мимо него к выходу, но он обхватил меня руками и крепко держал, не давая сделать ни шагу. Рясу он при этом вырвал из моих рук и швырнул на пол.

— Отдайте это мне и сейчас же меня отпустите!

— Дорогая моя, позвольте мне решить, что для вас лучше.

Меня охватила настоящая паника, и я закричала:

— Рут! Рут! Помогите мне!

Я увидела, как она бросилась вверх по лестнице и поблагодарила Бога за то, что она оказалась так близко.

Когда она распахнула дверь в галерею, доктор все еще держал меня такой крепкой хваткой, что мне никак не удавалось вырваться.

— Боюсь, — обратился к ней доктор, — что она все-таки доставит нам некоторые хлопоты.

— Кэтрин, — сказала Рут, — вы должны подчиниться доктору. Он знает, что для вас лучше.

— Он знает, что для меня лучше! Посмотрите на эту рясу. Это он и устраивал все эти фокусы вокруг меня!

— Да, похоже, что ее состояние еще более серьезно, чем я полагал, — сказал доктор. — Боюсь, что у нас будут сложности. В таких делах нельзя затягивать. Я знаю это по опыту.

— Какой еще дьявольский план вы задумали? — резко спросила я.

— Типичная мания преследования, — пробормотал он, обращаясь к Рут. — Им всегда кажется, что против них ополчился весь мир. — Он снова повернулся ко мне и сказал: — Кэтрин, дорогая моя, вы должны довериться мне. Разве я не был вам другом?

Я разразилась смехом, и этот смех меня встревожил. Я была не на шутку испугана, потому что я начала понимать, что он собирался сделать, и при этом Рут или действительно верила ему, или притворялась. Как бы то ни было я была одна против них двоих, и мне не от кого было ждать помощи. Как же глупо я поступила, никому не рассказав о своих открытиях! Теперь было поздно, потому что даже если Рут не была его сообщницей, то и моим другом она тоже не являлась.

Но я все же сделала отчаянную попытку разоблачения.

— Послушайте, — сказала я им, — я все знаю. Это вы, доктор Смит, решили помешать моему ребенку появиться на свет. Вы убили Габриэля и готовы были убить любого, кто может помешать Люку унаследовать поместье…

— Вы видите, — печально спросил он Рут, — как далеко это зашло?

— Я нашла рясу, и я знаю, что вы считаете, что ваше место здесь, в этом доме. Я знаю все. Не думайте, что вам опять удастся меня обмануть.

Он сильно стиснул меня в руках и что-то прижал к моему рту. Я ощутила запах хлороформа или чего-то в этом роде и почувствовала, как всё словно ускользает от меня и его голос звучит всё слабее и слабее — как будто издалека.

— Я надеялся, что этого удастся избежать, но ничего не поделаешь. Когда они грозят стать буйными…

И тут я стала проваливаться куда-то в темноту…

Когда-то я от кого-то слышала, что человеческое сознание сильнее, чем тело. После того, что со мной случилось, я верю, что это так. Мое сознание приказывало телу сопротивляться влиянию хлороформа. Конечно, это было невозможно, но все же, в то время как телом своим я уже управлять не могла, мой мозг все еще боролся. Вся моя воля была направлена на то, чтобы не потерять сознание. Я знала, что если это произойдет, то я очнусь уже узницей Уорстуисла, все найденные мною улики будут уничтожены и мои протесты восприняты как бред душевнобольной.

Поэтому я из последних сил сопротивлялась обмороку и в этом полусознательном состоянии продолжала ощущать, что со мной происходило, хотя ни руки, ни ноги меня не слушались. Словно сквозь сон я сознавала, что меня куда-то везет тряская карета, где рядом со мной сидит злодей-доктор. Я отчаянно гнала от себя ужасную сонливость, которая грозила отнять у меня сознание и память.

Я знала, что он везет меня в Уорстуисл. В его экипаже кроме нас никого не было, а кучеру не могло быть слышно, что говорилось внутри. Покачивание кареты помогало мне держаться на границе сознания, а цокающие копыта лошадей, казалось, повторяли: «Не сдавайся, не сдавайся…»

Я знала, что не сдамся. Я не допущу, чтобы моему ребенку кто-нибудь мог сказать, что его мать была на излечении в Уорстуисле.

— Вы не должны сопротивляться сну, Кэтрин, — мягко сказал доктор.

Я хотела ему ответить, но язык меня не слушался.

— Закройте глаза, — вкрадчиво продолжал он. — Разве вы сомневаетесь, что я буду о вас заботиться? Вам нечего бояться. Я буду каждый день вас навещать. Я буду с вами, когда придет время родить…

«Ты — дьявол», — звучало у меня в голове, но произнести вслух я ничего не могла.

Подсознательно я, наверное, всегда знала, что он задумал запереть меня в Уорстуисле до рождения ребенка, наблюдать за мной там и, если родится мальчик, как-то избавиться от него. Если же родится девочка или мертвый ребенок, я потеряю для него интерес, потому что не буду больше препятствовать тому, чтобы Люк унаследовал Киркландское Веселье.

Карета остановилась. Значит, мы были уже у ворот Уорстуисла. Меня мутило, у меня кружилась голова, и я по-прежнему была словно в полусне.