Огонь ведут "Катюши" - Алексей Нестеренко

Нашим передовым частям предстояло форсировать Даугаву, захватить плацдарм на левом берегу и удерживать его до подхода главных сил.

Фашисты взорвали мост и заняли оборону на левом берегу реки. Из ближайших домов они вели автоматный и пулеметный огонь. Несколько вражеских орудий били прямой наводкой. Кроме того, между домами курсировали самоходные орудия. Они открывали огонь по нашим передовым частям, не давая им возможности форсировать реку.

Майор Апельсинов одну батарею своего дивизиона поставил для ведения огня с закрытой позиции, второй батареей решил вести огонь прямой наводкой. Майор собрал командиров и водителей боевых машин и незаметно для противника провел их на берег реки. Здесь он указал цели и места огневых позиций для каждой установки. Затем гвардейцы поставили вдоль берега дымовую завесу. Под ее прикрытием боевые машины выходили на огневые позиции и производили залпы, а потом быстро укрывались за городскими строениями и перезаряжались. И так семь раз... Стрельба велась снарядами улучшенной кучности. Огонь батарей оказался весьма эффективным.

Под прикрытием огня «катюш» и артиллерийских орудий сопровождения наши передовые батальоны успешно форсировали Даугаву и закрепились на ее левом берегу.

Выезд боевых машин на открытую позицию и залпы производились настолько быстро, что самоходные орудия противника не успевали выйти из-за укрытий и прицельно бить по нашим «катюшам». Это был поистине дерзкий вызов врагу.

После освобождения Даугавпилса перед войсками 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов стояла задача освободить столицу Советской Латвии город Ригу. Наши части, продолжая наступление, теснили противника, упорно цеплявшегося за каждый рубеж, за каждый населенный пункт.

В этих боях я потерял водителя своей машины Ваню Осипова. Много лет прошло с тех пор, а я и сейчас сболью в сердце вспоминаю его. Осипов был выдержан и находчив, смел, решителен и скромен. Этого высокого сероглазого юношу со Смоленщины я любил, как родного брата. Ваня был тяжело ранен во время артиллерийского налета.

Произошло это так. Мы ехали с ним по незнакомой ухабистой дороге. Около небольшого хутора она расходилась в двух направлениях.

— Остановись, Ваня! Надо разобраться, куда ехать.

И только я развернул на коленях карту, раздался резкий свист и оглушительный треск. Нас окутало едким дымом и пылью. Кругом стали рваться снаряды. Осипов как-то неестественно запрокинул голову, а потом беспомощно склонил ее на грудь. Его руки медленно сползли с руля.

— Ваня! Ты слышишь меня? Что с тобой?

Не открывая глаз, он еле внятно прошептал:

— Товарищ генерал... Уходите скорей... Убьют...

Он тяжело застонал. Обхватив Ваню за пояс, я потащил его к кирпичному дому у развилки дорог. Левая щека, плечо и рука Осипова были в крови. Осторожно уложил его у стены, перевязал окровавленную голову и подложил под нее фуражку.

Артиллерийский обстрел прекратился так же внезапно, как и начался. К счастью, вездеход был цел. Я подогнал его к стене, у которой оставил раненого Ваню, но его тут не оказалось. На мой зов он не откликался. Я обшарил все кругом: дом, ближайшие строения, кусты... Но Вани нигде не было.

На дороге показалась полуторка. В кузове сидели несколько офицеров. По моему сигналу машина остановилась. Из кабины выскочил командующий артиллерией корпуса полковник Поперник:

— Товарищ генерал, вы весь в крови. Вы ранены?!

— Ранен мой водитель. Помогите найти его.

Офицеры выпрыгнули из кузова и стали искать Осипова... Наконец, мы с Поперником нашли тихо стонавшего Ваню. Силы окончательно покинули его. Он бредил, повторяя одну и ту же фразу:

— Товарищ генерал... Уходите...

Раненого отнесли в кусты, еще раз перебинтовали. Кто-то подвел наш вездеход.

— Товарищ генерал, поедемте с нами в штаб корпуса, — предложил полковник. — Оттуда водителя быстро отправим в медсанбат.

— Спасибо за помощь, но до бригады Ковчура ближе...

Ваню уложили в машину. Я сел за руль. На наше счастье, километра через два навстречу попалась санитарная машина из армейского медсанбата. Я снял с груди Осипова орден и медали, забрал комсомольский билет, оставив при нем только документ, удостоверяющий его личность. Санитары бережно перенесли Ваню в машину.

В бригаду вернулся один. Тяжело было расставаться с боевым товарищем, вместе с которым по фронтовым путям-дорогам колесили целых два года.

Через несколько дней я получил от Осипова открытку, написанную чужой рукой. Вот что он писал: «Здравствуй, дорогой Алексей Иванович! Родной, сегодня я уже могу писать о своей жизни, существовании... Я был в тяжелом состоянии. Сейчас уже стал поправляться. Надежд на это было мало. Ведь я долго не мог говорить и не понимал ничего. Восьмого была сделана операция, извлекли осколок. Сейчас чувствую себя хорошо, поправляюсь, так что обо мне не беспокойтесь. Встретимся — все расскажу. Как хочется видеть вас и говорить...»

Эта короткая весточка доставила мне много радости. Но больше мы не имели никаких сведений о Ване.

Как только закончилась война, я послал на родину Осипова капитана Шамова.

Еще свежи были следы войны. На месте когда-то уютных домиков деревушки, расположенной недалеко от города Пустошки, одиноко торчали трубы разрушенных печей да кое-где среди них возвышались дымящиеся холмики землянок, в которых ютились уцелевшие жители.

В одной из таких землянок капитан Шамов разыскал Ваниных родителей. О Ване они не имели никаких известий. Видимо, жизнь юноши оборвалась где-то в пути, во время эвакуации. Шамов передал отцу орден, медали и комсомольский билет сына и как мог старался утешить родителей...

Ваню Осипова сменил Ваня Воротников, коренастый крепыш, смекалистый, спокойный и уверенный в себе. С ним мы ездили по военным дорогам до самой Победы.

В августе 1944 года произошло полное слияние ГМЧи артилллерии. Приказом Народного комиссара обороны от 28 августа 1944 года гвардейские минометные части были полностью подчинены командующему артиллерией Красной Армии, командующий ГМЧ стал его заместителем. Начальники фронтовых и армейских оперативных групп стали соответственно заместителями командующих ариллерией фронтов и армий.

По этому поводу Военный совет артиллерии Красной Армии 7 сентября 1944 года обратился с директивным письмом к артиллерийским и ракетным войскам. В этом письме говорилось: «Бог войны» — артиллерия и гвардейские минометные части преграждали путь врагу в оборонительных боях и расчищали путь нашей доблестной пехоте и танкам в наступлении. В ходе войны артиллерия и ГМЧ, работая бок о бок, выросли в грозную силу для врага... Призываем вас к дружной и согласованной работе в единой семье славных советских артиллеристов. ...Призываем вас напрячь все силы и энергию, чтобы в кратчайший срок выполнить приказ Верховного Главнокомандующего — преследовать раненого фашистского зверя по пятам и добить его в собственной берлоге». Письмо подписали члены Военного совета Воронов, Яковлев, Дегтярев, Прочко, Гайдуков.