Русский калибр (сборник) - Пётр Разуваев

– В общем, я здесь уже почти месяц. Ей-богу, если мне когда-нибудь удастся вырваться из этой чёртовой страны, при слове «Италия» я ещё долго буду вздрагивать и ходить под себя. Так всё перемешать…

Он покачал головой и отнял у меня бутылку.

– Ты ведь общался с этим ублюдком, Стеннардом? И как он тебе? Вот-вот… Они, по-моему, сами запутались в своих потенциях. Денег у ЦРУ не было, а итальянцы им ничего не дали. Тогда Стеннард связался с Кольбиани и через него начал воплощать план, разработанный Липке, – скупать всё, на чём держалась Паола Бономи. Они хотели таким образом выбить почву из-под ног этого… Как его?

– Босси, – подсказал я. Рихо кивнул.

– Да. Lega Nord. В финансовых тонкостях я не очень разбираюсь, знаю только, что на каком-то этапе Филипп перехватил у них инициативу.

– Погоди, – перебил я его. – Значит, Филипп тоже здесь?

Филипп служил личным секретарём и советником ещё у моего деда, Кристиана Дюпре. Он сохранил свои позиции и тогда, когда главой дома стал отец. Последние десять лет Филипп являлся вторым человеком в Империи и все «деликатные» проблемы, не требующие личного вмешательства отца, решал именно он.

– Естественно, – удивился Рихо. – Неужели ты думал, что Босс сам занимается этой ерундой?

Я промолчал. Масштабы Империи, которой руководил отец, упорно не желали помещаться в моей голове. Если эта схватка Севера и Юга Италии – ерунда? То, что же тогда – не ерунда? Свихнуться можно…

– Короче говоря, сейчас все структуры, которые ранее контролировала синьора Бономи, принадлежат боссу. И его совершенно не устраивает поведение сицилийцев. Кольбиани окончательно снесло башню, и в последние несколько дней он вступил в открытую конфронтацию. Его поддерживают некоторые политики в Риме, плюс – американцы давят на итальянское правительство… В принципе, всё это решаемо, но сделать мы ничего не могли, потому что у Стеннарда было мощное оружие – Давид. Если бы они устроили лёгкую утечку материалов по фактам сотрудничества концерна Дюпре и Давида Липке… Случился бы большой скандал. Поэтому Боссу пришлось заключить с американцами договор – он отказывается от борьбы с Кольбиани и уступает ему Север, а они не дают хода материалам Давида.

– Скажи, а эти переговоры тоже велись между Филиппом и Стеннардом? – спросил я.

– Нет. Это гораздо более высокий уровень. До нас доходили уже результаты. В частности – то, что Стеннард тебя отпустил, – одно из условий прошлого договора.

– Что значит – прошлого? – не понял я.

– Ха! – весело ухмыльнулся Рихо. – Ты же вытащил Липке из рук Стеннарда. Понимаешь?

– То есть… У американцев теперь нет ни одного козыря против отца? – начал постепенно соображать я.

– Иногда ты бываешь удивительно проницателен, – сделал мне комплимент Рихо. – Особенно если тебе всё как следует объяснить. Ладно-ладно, не злись… Филипп сейчас с нетерпением ждёт эту самую синьору Бономи…

– Синьорину, – машинально поправил я.

– Да какая, к чёрту, разница! – рявкнул он. – Мадам, мадемуазель… Лишь бы польза была. Если она согласится на условия, которые выставит ей Филипп, то – мы поддержим её в борьбе против Кольбиани. Ты даже не представляешь, как мне хочется выпотрошить этого старого барсука.

– А каковы условия?

– Отказ от поддержки партии Босси – раз. Все её вложения возвращаются к ней в виде кредита, который на очень и очень симпатичных условиях даёт корпорация Дюпре, – два. Она становится представителем Босса в Италии и делает для него то, что раньше делал Кольбиани, – три. Много?

– Не знаю… – задумчиво произнёс я. – Дай-ка сюда бутылку.

Насколько я знал Паолу, она должна была согласиться. Вершина горы, состоящей из власти и золота, по-прежнему владела её сознанием. Потеряв всё, она не смирилась с поражением, а сейчас отец манил её реальной возможностью отыграться… Я не верил, что Паола будет долго колебаться. «Я буду твоей маленькой женой…» Трое детей, шалаш на берегу моря… Не знаю, смог бы я жить так, но в том, что Паола не смогла бы, – я даже и не сомневался. Сделав большой глоток, я закашлялся. Глядя на меня с сожалением, Рихо забрал бутылку, аккуратно закрыл её и спрятал в кейс.

– Извини, – с трудом откашлявшись, сказал я. – Что-то я вышел из формы.

– Ничего, – сочувственно проговорил он. – Я тебя быстренько верну в лоно цивилизации.

– Слушай, а как к тебе попала Софи? – спросил я.

– В смысле – Дарья Латышева? – уточнил он. – Элементарно. Мы решили, что обременять тебя лишним багажом ни к чему, и Филипп обратился к Кольбиани с просьбой. Тогда у нас ещё были вполне приемлемые отношения, итальяшка легко согласился. Она и была-то у него часа полтора в общей сложности. Потом мои люди её перевезли в Авентин, а вчера – сюда, в Рим. Между прочим, пришлось и её багаж вытаскивать из отеля, она такой скандал устроила…

– Интересно… – Протянул я. – Получается, твои люди следили за мной с первого шага?

– А ты как думал? Я что, зря здесь целый месяц жарюсь? Все подходы к Липке, Стеннарду, Кольбиани и Бономи были блокированы намертво. Как только ты нарисовался на горизонте, тебя сразу же взяли на поводок. Кстати – одному из моих парней ты обязан жизнью.

– То есть? – не понял я.

– Вокруг Липке вертелся какой-то итальянец, Марсано. Мы за ним немного следили, а когда он полез в отель, я приказал его ликвидировать. На всякий случай. Тот, кто стрелял, узнал тебя в последний момент, так что – ты наш должник. А на кого, кстати, работал этот толстяк?

– На Стрекалова, – глухо отозвался я. – Ты мне покажешь этого… стрелка?

– Чтобы ты свернул ему шею в порыве праведного гнева? Обойдёшься. Между прочим, те двое, которых ты уложил в доме Марсано, тоже были моими людьми.

– Я уже догадался.

– Андре, давай без фокусов. Не надо мне тут вендетту разводить и покойников оплакивать, – резко бросил Рихо, внимательно за мной наблюдавший. – Если ты думаешь, что я заплачу и скажу, что беднягу Марсано убили напрасно, – этого не будет. Маленький мальчик влез в игру взрослых дядей и получил по рукам. А в такой игре от этого умирают. Я это знаю, ты это знаешь. Так что – забыли. Согласен?

Я угрюмо кивнул. Возразить было нечего. А эмоции… от них тоже иногда умирают.

– Что будет с Давидом? – Этот вопрос меня сейчас волновал даже чуть больше, чем грядущие проблемы во взаимоотношениях с Паолой. Рихо помолчал.

– Андре… Ты же знаешь… Я – цепной пёс. Если бы этот вопрос решал я – он был бы мёртв уже сейчас. Липке слишком много знает. Но… существуют ещё взаимоотношения Босса и этого твоего любимого Стрекалова. В общем, не знаю. Прикажут убить – пристрелю, не моргнув глазом. Прикажут отпустить? Что ж… Отпущу. Хотя, на мой вкус, лучше всё же – пристрелить.

Машину мягко качнуло, и, выглянув в затенённое окно, Рихо улыбнулся.

– За приятной беседой время летит незаметно… Приехали, Андре. Можешь считать, что ты – дома.

– Дома? Кстати, – вспомнил я, – за мной охотится какой-то русский киллер. И ему уже удалось пару раз подобраться… слишком близко.

– Да? – На моё сообщение Рихо отреагировал удивительно спокойно. Я бы даже сказал – слишком спокойно для настоящего профессионала, коим он, безусловно, являлся. – Русский киллер? Забавно… Не бери в голову, Андре. В этот дом насекомые без разрешения не залетают, а уж тем более…

И он пренебрежительно махнул рукой.

Назвав наше новое пристанище «домом», Рихо проявил несвойственную ему скромность. На мой вкус, определение «крепость» подошло бы данному сооружению куда больше. К трём «официальным» этажам, возвышающимся над землёй, прилагалось ещё два подземных. Там размещалось что-то типа казармы, технический центр, оснащённый на уровне следующего века, арсенал и масса других, не менее полезных вещей. Штат охраны состоял целиком из питомцев Рихо и насчитывал не менее пятидесяти человек, вооружённых по последнему слову техники. Все они были профессионалами-практиками, и почти все могли не только грамотно убивать, но и думать, сопоставлять, делать выводы. Многостаночники, одним словом.

С точки зрения архитектуры, дом почти не выделялся среди вилл, расположенных в этом районе Рима. Насколько я понимал, мы находились где-то в районе Villa Taverna. Были в этом свои достоинства, но были, увы, и вполне осязаемые недостатки. Например – римский зоосад, от которого нас отделяло не более семисот метров. Из-за жары или просто по закону подлости, но запахи зверинца долетали до дома во всей своей первозданности, и этот ароматический букет раздражал меня невероятно. Впрочем, уж в чём в чём, а в поводах для раздражения я недостатка не испытывал.

В римском «Отеле Дюпре» я находился уже четыре дня. За это время произошло довольно много событий, но лично меня они затрагивали скорее косвенно. Беседа с Филиппом состоялась, но вышла на редкость краткой и туманной. Он всячески уворачивался от прямых ответов на мои вопросы и очень опасался сказать что-нибудь лишнее. Зато в Паолу Филипп вцепился буквально мёртвой хваткой и не отпускал от себя ни на секунду. За всё это время она лишь однажды ночью появилась в моей комнате, но то, что произошло между нами… Один мой знакомый определял такую форму отношений ёмко – «перепихнулись». Ей явно было не до меня.