Черная Жемчужина - Марго Арнелл

мира. Что случится, если мы убедим Посланника Амерей, кем бы он ни был, прекратить воскрешать людей, тем самым подпитывая Скверну? Ведь полностью она не исчезнет?

Паладин ответил, по-прежнему глядя куда-то за горизонт:

– Боюсь, что душа и разум тех, кого она уже успела поразить, так и останутся оскверненными. Однако, остановив Скверну, мы спасем остальных.

– Но мы так и не узнали ее источник, – со вздохом сказала Кэйла. – Не разлита же она в воздухе – иначе и мы заразились бы ей.

Джеральд повернулся к ней, крепче сжал в своих руках ее ладонь, словно отчаянно не желая отпускать – ни сейчас, ни когда-либо еще. Блуждающий взгляд серых глаз остановился на лице Кэйлы.

– Ты видишь то, что видела Денизе при жизни? Печать смерти на лицах людей?

– Вижу. Теперь вижу. Это безумие нужно прекратить... пока не стало слишком поздно.

Джеральд провел пальцами по щеке Кэйлы. Она чуть наклонила голову, потянувшись к его ласке.

– Совсем скоро, – шепотом заверил он. – Как только мы остановим Скверну, тебе больше не придется через это проходить.

Кэйла верила его словам. Отчаянно хотела в них верить. Ведь, глядя на обычно строгое лицо Джеральда, сейчас смягченное тенью улыбки и нежностью в глазах, она видела на нем печать смерти. И больше, чем кто-либо другой, хотела все это прекратить. Для этого нужно во что бы то ни стало найти Посланника Амерей, который вздумал играть в божественные игры и манипулировать жизнью и смертью.

На выходе из деревни их поджидал неприятный сюрприз. Оскверненный застыл в нескольких шагах от Кэйлы, буравя ее взглядом налитых кровью глаз. Рот некрасиво раззявлен, пальцы скрючены – пораженный Скверной готовился вцепиться в ее глотку. Вскинув голову, он издал жуткий звук – нечто среднее между воем и рыком. А потом бросился на них.

Джеральд на мгновение коснулся рукояти меча, а затем стремительно вынул из ножен зачарованные парные кинжалы и наугад метнул их вперед. Оскверненные клинки встретились с одним из своих создателей, вонзившись в его икры. Пораженный Скверной упал, а клинки, выскользнув из раны, вернулись в ладони паладина. Чары Кэйлы, скрещенные с чарами Джеральда, превратили кинжалы в идеальное оружие.

Кэйла бросилась к оскверненному. Раны не так страшны, их можно залечить. Но одержимость в его глазах подсказывала, что, помедли Джеральд хоть немного, ее бы уже не было в живых. И пока он сплетал из воздуха прочную сеть, Кэйла коснулась пальцами висков оскверненного. Этого она и боялась – одна сплошная чернота.

– Не надо. Не трать силы. Он обречен, – устало сказала она.

– Денизе, ты всегда можешь доверить это мне.

– Не могу, и ты об этом знаешь. Я не могу позволить ему умереть без благословения Амерей.

Джеральд не стал спорить – знал, что бесполезно. Склонившись над оскверненным с клинком в руках, Кэйла вновь зашептала обращение к богине.

– Амерей, я, твоя дочь, взываю к тебе и прошу – освободи его душу от Скверны, забери его боль и ярость. Пусть он умрет очищенным и освобожденным от своего черного бремени – проклятия, что наслала на него Скверна.

Всего один удар, и оскверненный, захрипев, упал лицом в дорожную пыль. Кэйла увидела капли крови на ладони, и ее замутило. Ей никогда не стать хладнокровной убийцей… но она к этому и не стремилась.

– Давай скорее найдем Посланника Амерей, – опустошенно сказала Кэйла. – Я хочу, чтобы все это закончилось. Я хочу уничтожить Скверну. Я устала убивать.

Глава тридцать четвертая. Сеющий погибель

Путешествуя по городам, ведомые Путеводной нитью, они все чаще слышали о чудесных воскрешениях. Умершие люди внезапно приходили в сознание после того, как их коснулась рука незнакомца, что называл себя Посланником Амерей. На их глазах создавался новый культ. Началось все с сотворенных магами-архитекторами статуй Посланника в храмах Несущей Свет. По ее прообразу в руках у него сверкала серебристо-белая ослепительная сфера, олицетворяющая жизнь, которую он даровал. Но только они с Джеральдом и немногими посвященными догадывались о последствиях «чудесных воскрешений».

Он одним своим касанием спасал и губил мир.

А Скверна меж тем завладевала миром, все глубже пуская корни. Она искажала не только разум человека, заражая его безумием, но и его тело. И делала это все стремительнее, словно была слишком голодна до разрушений. И в конце концов Кэйла столкнулась и с тем, о чем прочла в одном из текстов Архива. Погибшие оскверненные – те из них, что у края утратили в себе все человеческое, – умирая, продолжали осквернять этот мир. Уничтожать его, распространяя Скверну, зарождая ее уже не в людях, а в родной когда-то земле.

Оскверненных с каждым днем становилось все больше… как и воскресших по воле Посланника Амерей. Жизнь и смерть сплелись в столь тесный клубок, что распутать его не могли никакие силы.

Кэйла потеряла счет дням. Казалось, у их пути нет ни конца, ни края.

На смену унынию пришло воодушевление, когда, получив весточку из лап зачарованной птицы, Джеральд сказал, что с ними хочет встретиться ведунья Ая Роде. Она заверяла, что может пролить свет на события последних недель. Каков бы ни был источник информации ведуньи, Кэйла была рада любой помощи.

Им вновь пришлось чуть отклониться от выбранного маршрута – прежде они шли прямо по одной из нитей колдовской паутины, которая должна была привести их к Посланнику Амерей. Если только они, конечно, не ошиблись в своих предположениях.

Родной город Аи Роде, Верцана, встретил Кэйлу и Джеральда дождем и пронизывающим ветром. Едва увидев высокую и статную красавицу с длинными белыми волосами, Кэйла сразу поняла, что перед ней ведунья. Та подтвердила ее догадку, пригласила в дом. Промокшие до нитки и уставшие после бесконечной дороги, они охотно приняли предложение.

– Наверное, я должна рассказать, почему обратилась именно к вам и откуда о вас узнала, – сказала Ая, когда гости с горячим травяным чаем в руках расположились в креслах у камина. – Я слышала о чужаках, пришедших с востока, которые настойчиво расспрашивали жителей окрестных городов о так называемом Посланнике Амерей. А позже узнала, что одна из них – белая колдунья. Я не знала твоего имени прежде, но запомнила имя, которым тебя нарекли.

– А, вы о Черной Жемчужине, – поняла Кэйла.

– Нет. О Клинке Милосердия.

На несколько секунд она утратила дар речи. Потом все же