Земля святого Витта - Евгений Витковский

Долметчер возвратился из приемной государя в гостиницу "Яр", где останавливался в Москве всегда, разве только в первый приезд гостиница эта звалась как-то иначе, не то "Золотой кoлос", не то "Золотой колoсс" - у пресс-секретаря записано, как именно, но спустя столько лет уже неважно как. В углу снятого ресторатором этажа, в двухкомнатном "люксе" с наглухо занавешенными окнами коротал часы зябнущий даже среди жаркого московского лета колдун. Долметчер вошел к нему и без единого слова выложил на журнальный столик государев подарок.

Старик недоверчиво осмотрел книгу со всех сторон, напялил сильные очки для близоруких, и осмотрел в них книгу еще раз, после чего достал бинокль, перевернул и снова глянул на книгу: ему требовался еще и вид издали. Глаза Униона то щурились, то округлялись. Долметчер встревожился: ну, как текст змеиной кожи окажется слишком труден и чтение повредит здоровью экс-вышибалы? К счастью, дело было не в этом.

- Рецепты, конечно, подлинные, восходят к временам хазар, чья мудрость общеизвестна и сопоставима разве что с нашей. Мне думается, эти кушания были бы исключительно вкусны. Но, к сожалению, тут лишь полтора рецепта, а первый, записанный целиком, относится к вымершему виду змей: во всяком случае, я еще ни разу не встречал рецепта приготовления мозгов скитала исполинского. О змеиная мудрость! Хранить в письменах кожи запись рецепта приготовления собственных мозгов для императорского стола! Но боюсь, что скиталы все-таки вымерли... Неужели придется вызывать их призрачную плоть? Тут придется использовать маргарин мечты, яд хитрокозненности - насытит ли все это желудок тела? Да и где бы мы ныне нашли семь сортов соды?

- Дорогой учитель, эта книга и без тайнописи содержит около тысячи рецептов приготовления змеиного мяса, она позволит нам наконец-то открыть для посетителей дегустационный зал "Анаконда" на улице Кироги, - и я надеюсь, мы сумеем приспособить рецепты приготовления мяса вымерших змей к современным нуждам и возможностям. Жаль, если скиталы вымерли окончательно... Может быть, хотя бы некоторым удалось избежать этой участи?

Унион закрыл глаза, прижал подушечки всех десяти пальцев к переплету книги, долго молчал, затем ответил:

- Да. Одному удалось. Жив до сих пор. Но он настолько стар... Да и последний к тому же... Мы с ним в чем-то сродни... Согласитесь, дон Доместико - целое море соуса не сумело бы сделать меня съедобным!..

Унион перевернул книгу. Выражение лица его переменилось: теперь он ощупывал небольшой кусок переплета, явно принадлежавший другой змее. Кусок был не больше одной десятой от общей поверхности кожи, пошедшей в дело, но был другого цвета, к тому же совершенно не похож на остальную часть: его испещряли мелкие черточки, впрочем, выцветшие.

- Невероятно! - пробормотал Унион. Долметчер откинулся в кресле и терпеливо ждал, его квалификации определенно не хватало, он и вставку-то эту в переплет не заметил. - Позвольте! Начало оборвано, а дальше совсем ясно:

"Всем был прекрасен принц,

и чертами лица, и сложением тела,

и мощью чресел, и мудростью помыслов,

одним лишь отличался он от людей:

вместо пупка была у него золотая гайка.

Рос принц понемногу,

приходили мудрецы ко двору отца его шаха,

но никто из них не знал секрета

зачем всемогущий Аллах, мир ему,

содеял чудо, что вместо пупка

у принца - золотая гайка.

И огорчался принц,

когда юные шемаханские девы,

лаская его нежными перстами и устами,

ощутив неземную прохладу и жар его тела,

жаждали ласкать также и его пупок,

а находили лишь странную,

ни с чем не сообразную,

пусть даже и золотую гайку.

И когда слышал принц вопрос:

"О мой повелитель что это?.."

чресла его слабели, дух тоже падал,

и он отсылал шемаханских дев... "

- Отсылал?.. - с интересом спросил Долметчер внезапно смолкшего колдуна. Тот искал по корешку продолжения и недовольно шевелил губами.

- Тут не сказано, куда отсылал. Впрочем, ладно, вот какой-то кусок дальше:

"И когда принц миновал

полчища рыкающих львов Катхиявара,

он вступил на Малабарское побережье Индии,

где, как он знал, его должны встретить

полчища разъяренных и голодных лоном

малабарских красавиц, которых ему

предстоит или победить,

или обмануть иным способом,

и лишь тогда вожделенный берег

заветной Тапробаны..."

Долметчер перестал слушать: кажется, помимо змеиного рецептурника он теперь получил еще и сверхплановую шахерезадную ночь. "Чего только эти змеи на себе не пишут: нет бы объяснить, с чем их лучше подавать - с молодым лучком или с юным пастернаком, с черемшой, а тут все про одно несъедобное..."

- Дальше ничего нет. Есть ли возможность найти оставшуюся часть переплета? Возможно, ее хранят в своих библиотеках местные графы, герцоги, бароны, виконты, или даже видамы? - вдруг оборвал свое чтение колдун.

- Нет уж, на фиг, на фиг, как, думаю, выразились бы в этом случае... графы, герцоги и остальные. - Долметчер хотел взять книгу у колдуна, но тот вцепился в переплет мертвой хваткой, давая понять, что покуда не прочтет книгу целиком - не отдаст. Ресторатор нащупал в кармане жилетки серповидный ножичек для вскрывания устриц и решил пойти на крайние меры. Собственно, в отношениях с вудуистами никакие иные меры обычно не годились.

Резать книгу было жалко, но она требовалась для дела - и срочно: Долметчеру полагалось к завтрашнему вечеру прочесть ее и дать о ней отзыв, похождения же Принца Золотая Гайка сюжета для разговора с императором не сулили, к тому же нынешние границы Южной Армении, добровольно вошедшей в состав Российской Империи, были слишком близки к Катхиявару и прочим районам Западной Индии: эдак подашь царю идею, а завтра Иран без выхода к морю останется, а там и еще что-нибудь случится, - уж по крайней мере за перевод языка хинди на кириллицу Долметчер нести ответственности не хотел. Нет, он, конечно, мог подложить другу-покровителю гремучую змею - но уж никак не в постель, а разве что на тарелку. То же можно сказать и о свинье. На угождении клиенту Долметчер давно собаку съел. Эдакую Вилю-Баскервилю.

Взмахнув ножичком, Долметчер одним движением вырезал книгу из переплета. Колдун притих, бумага ему, видимо, только мешала, осторожно разложил осиротевший переплет на журнальном столике и углубился в руны. А ресторатор унес к себе в "люкс" (в другом конце коридора) собственно рецептурник, и углубился в тонкости профессии. До сих пор ему он знал лишь около десятка рецептов приготовления змеятины. На первой же странице книги рецептов было десятка два - и ни одного знакомого.

Долметчер читал допоздна, потом сбросил с ног меховые полусапожки и задремал прямо в кресле. Много сна ему не требовалось, да и ел он мало, не любил этого занятия вне искусства. Народы, устраивающие чемпионаты по обжорству, вызывали у него легкую брезгливость, хотя, - что поделаешь, - по долгу политической своей службы всем господам сразу, приходилось стряпать и для таких народов. И далеко не худшее это было из того, чем приходилось заниматься Доместико Долметчеру.

Москва, которую Долметчер не очень-то любил, тоже по большей части спала, но далеко не вся. В самом разгаре была игра за сотней столов знаменитого казино "Мускус", где кроме привычных блэкджека, покера, канасты и фараона можно было попытать счастья и в знаменитые "Тринадцать поросят", лицензию на которые владелец "Мускуса" откупил эксклюзивно для всей России. Игра эта, учебник которой выдавался бесплатно каждому новому посетителю "Мускуса", была настолько сложна, что шанс надуть даже самого ловкого крупье просто лез в глаза. Неделя, две, три изучения шестисотстраничного пособия и новичок смело входил в двери "Мускуса", рассчитывая, что раз уж он блондин, да фамилия у него заканчивается на гласную, да сядет он лицом на запад, да день недели сегодня нечетный, в названии месяца есть буква "я", луна в Скорпионе, снег пойдет едва ли, плюс еще триста-четыреста модификаторов - и выигрыш ему обеспечен. Чаще всего так и случалось, выигранные империалы сгружались в фирменные портфели "Мускуса", а охрану казино обеспечивало вплоть до размещения денег там, где укажет клиент (хоть в банке "Устричный", хоть в чемодане под тахтой - без разницы), а газеты трубили наутро о новых убытках "Мускуса". Однако до следующего подобного сочетания выигрышных модификаторов могло пройти не одно столетие, о чем выигравший в "тринадцать поросят" начинал подозревать лишь к концу взятого в "Устричном" кредита. Казино процветало, и сорок девять процентов прибыли уносилось на счет малоизвестного отставного полковника с украинской фамилией. Остальные проценты делились между сотнями акционеров, одним из которых, не стыдясь, признавал себя молодой предиктор Гораций Аракелян. Но кроме императора да нескольких с потрохами купленных техников-компьютерщиков, никто не знал, что патент на изобретение этой игры принадлежит именно Горацию.