Моя герцогиня - Элоиза Джеймс

— К цыганке?!

Уидеринг кивнул.

— Она дала ему травяной отвар, и вскоре симптомы водянки исчезли. Но что самое интересное — сердечный ритм выровнялся. Конечно, я сразу отправился выяснять секрет чудодейственного средства.

— И оказалось, что отвар приготовлен из наперстянки?

— Не только. Выяснилось, что рецепт включает больше двадцати трав. — Уидеринг не скрывал профессиональной гордости. — Потребовался почти год, чтобы сузить исследование и определить удивительные свойства Digitalis purpurea. Оказалось, что растение обладает способностью устранять возбужденное состояние сердца.

— Возбужденное состояние? — недоуменно переспросила Джемма.

— Иными словами, неровность сердцебиения, — пояснил Уидеринг. — Пропущенные удары. Причем средство не только успокаивает чрезмерно быстрый ритм, но и ускоряет слишком медленный.

— Необходимо срочно найти цыганку. — Джемма схватила шляпу.

Элайджа рассмеялся. Да, по-настоящему рассмеялся!

— Но если мы разыщем целительницу и я выпью лекарство, то потом придется принимать его постоянно. И что же, провести остаток своих дней в пути, разыскивая табор на сельских дорогах? Цыгане не любят сидеть на месте.

— Но у тебя останется жизнь, Элайджа!

Герцог посмотрел на жену, и в его взгляде что-то мелькнуло… Джемма повернулась к доктору. Мало кому удавалось выдержать напор герцогини Бомон, и Уидеринг, очевидно, не относился к числу отчаянных смельчаков. Он поморщился и растерянно заморгал.

— Вы считаете, что ваш муж может не успеть найти цыганку?

— Я задала конкретный вопрос, — настойчиво напомнила Джемма.

Доктор мучительно покраснел и с трудом произнес:

— На мой взгляд, в распоряжении вашего супруга осталось не много времени.

В разговор вступил Элайджа:

— Дело в том, что пока доктор меня слушал, сердце несколько раздавало сбои. Конечно, нельзя не учитывать, что я неподвижно лежал на спине, в самом неблагоприятном положении.

Джемма кивнула. Получалось, что впереди оставалось всего несколько дней. Она снова посмотрела на Уидеринга:

— Удалось ли выжить еще кому-нибудь из ваших пациентов — помимо того, который обратился к цыганке?

Тот немного приободрился.

— Разве имело бы смысл работать с наперстянкой, если бы ее свойства не подтверждались успехами? Большому числу больных посчастливилось значительно улучшить свое состояние. — Доктор прочитал мысли собеседницы. — Но герцогу дать лекарство я не могу. Слишком опасно. Вы, кажется, не понимаете всей серьезности обстоятельств.

— В том-то и дело, что отлично понимаю. — Джемма подошла ближе и воинственно вскинула голову. — Предпочитаете экспериментировать на бедняках? Выбираете пациентов в таких кварталах, как Спитлфилдз? Кому какое дело, если в вашем кабинете вдруг умрет кто-то из несчастных?

— Все свершается в интересах науки! — убежденно заявил доктор. — Люди приходят ко мне в отчаянии: никто и ничто не может им помочь. А я лечу бедных, причем не только от заболеваний сердца. Стараюсь помочь во всем, начиная с водянки и заканчивая золотухой.

— Но герцог королевства находится в иной сфере. — Джемма не скрывала сарказма.

— Постарайтесь понять, что я еще не достиг той стадии исследования, которая в достаточной степени…

— Утром вы дадите моему мужу лекарство, — сурово приказала герцогиня. — Я не позволю ему умереть, в то время как спасительное средство существует.

— Последний опыт закончился трагически, — поспешно предупредил доктор. — Больной скончался меньше чем через час после принятия лекарства. Доза оказалась избыточной. Кипячение придало отвару необходимые свойства, однако пропорции активного вещества изменились.

— Постарайтесь в очередной раз тщательно взвесить факторы, — с мрачной решимостью потребовала Джемма. — Можете провести ночь в расчетах оптимальной дозы и концентрации: гибель последнего пациента подскажет, где таится ошибка. А ровно в восемь мы к вам приедем.

— Не могу! — в ужасе закричал доктор. — Не могу! Поймите же наконец, ваша светлость! Если, не дай Бог, герцог умрет, приняв лекарство, меня повесят. Никто не захочет выслушать доводы в оправдание. И работа останется незаконченной!

— Все верно, — поддержал Элайджа. — Доктор прав, Джемма.

— Нет, не прав! — воскликнула она.

— Работа действительно чрезвычайно важна. Да, некоторые из пациентов умерли, и все же открытие бесценно. Если мы заставим мистера Уидеринга дать препарат, а доза окажется смертельной, дело закончится виселицей — просто потому, что я герцог. — Слова прозвучали совсем просто, даже обыденно. — Я не могу отправить человека на гибель, как не могу прервать исследования, способные спасти тысячи жизней.

— Не будь таким! — со слезами на глазах потребовала Джемма.

На лице герцога застыло непроницаемое выражение.

— Какой есть.

— Перестань вести себя так правильно! Хотя бы раз в жизни подумай о себе! Разве ты не хочешь жить? Не хочешь остаться со мной? Что, если я уже беременна? Что, если… — Ее голос сорвался, и она беспомощно отвернулась.

— Я готов отдать все на свете, лишь бы только не покидать тебя. — Он до боли сжал плечи жены. — Готов расстаться с титулом, с последним пенни, даже с правой рукой, чтобы увидеть нашего ребенка, если он уже живет в тебе. Как ты можешь задавать такие вопросы?

Она заглянула в печальные глаза:

— Значит…

Герцог покачал головой:

— Мои деньги, мой титул, моя правая рука, Джемма. Но не жизнь и работа другого человека. Даже если удалось бы каким-то способом заранее предусмотреть оправдание доктора, продолжить исследование ему все равно не удастся. Повторяю: готов отдать за жизнь все, что принадлежит мне. Но только мне. — Его мужественное лицо исказилось болью, и стало ясно, что решение непоколебимо. — Я не могу рисковать чужой жизнью ради спасения собственной, — повторил Элайджа с достоинством, в котором ясно слышалось отчаяние.

Выхода не было: оставалось лишь продолжать любить супруга таким, каким полюбила много лет назад, или жалеть о том, что не вышла замуж за кого-нибудь другого.

— О Господи! — Джемма без сил упала в объятия герцога.

— Искренне сожалею, — беспомощно произнес Уидеринг. — Думаю, месяцев через шесть свойства Digitalis purpurea проявятся с большей определенностью.

Мысли кружились в бешеном хороводе.

— Не могу позволить тебе умереть! — убежденно заявила Джемма и уткнулась носом в камзол.

Элайджа молча обнял ее и прикоснулся губами к волосам. Все кончено. Сейчас они поедут домой, а ночью или завтра утром он покинет ее навсегда.