Падение "ангелов" (СИ) - Кирнос Степан Витальевич

— Хорошо, а что было за месяц?

— Нас стали гонять по экзаменам и тестам. Словно отсеивали… а затем собрали всех из орденов на какие-то «учения». Мы только потом поняли, что нас просто собрали, чтобы убить вместе, а не выискивать по частям и мочить, как крыс, — ответил «Судья».

— Как вы выбрались?

— В тот день нас хотели взять и перебить, но мы устранили охранение и разошлись, растеклись с условием собраться в том месте, где есть лоялисты. Благо мы близко были к Коринфу. Тут мы и решили принести возмездие бунтовщикам… вместе с вами.

— Хорошо, — отстранённо произнёс Андронник и перекинув винтовку осмотрелся; среди людей он увидел девушку в чёрных одеждах, на которой бронежилет и широкая повязка белого цвета с алым крестом, а под боком у неё кобура с энерго-револьвером, у которого вместо патрон батарейки; она ходила и искала, кому можно оказать помощь, но таких не было, ни единого писка раненного или умирающего. Либо живые и на ногах, либо «почившие в Бозе».

Андронник тяжело зашевелил ногами, переступая через тела, остатки укреплений и куски разбросанного асфальта, подходя к даме, чувствуя как энергия покидает его тело. Двухметровый воин возвышается над худенькой девушкой, чьи недлинные волосы треплет слабый ветер, а на щеках осела чёрная сажа и пыль.

— Вы же Сериль, — донеслись с металлическим бренчанием слова Андронника. — Вы супруга Данте Валерона?

— Да, — девушка удивлённо, но без страха подняла светло-голубые глаза и заглянула туда, где радужка черна и бездонна, сияет небесным светом неонов.

— Зачем вы вышли в место, где вероятность вашей смерти составл… — Андронник от усталости отбросил сложные фразы. — Вы в опасности, почему вы не с дочерью, когда ей так необходимы? Госпожа Сериль, не подвергайте себя опасности, ваш муж с ума сойдёт, если с вами что-нибудь станет.

Сериль орустила глаза, повинно и понимающе. Да, она знает, что нехорошо сделала, оставив дочь в детском блоке одну, что вышла на поле боя, но ей хочется быть нужной. Мужчины взялись за оружие, встали на защиту родного края от вопящей хулением на здравый мир орды, а она?

— Я просто хотела быть нужной… хотела лечить раненных и спасать жизни на поле боя. Пойми, я просто хочу хоть чем-то помочь вам. Мой муж наверняка где-то сражается с повстанцами, а я отсиживаюсь?

— Да, — отчеканил Андронник и произнёс то, что в его памяти пронеслось фрагментами памяти. — На моих глазах была расстреляна женщина-санитар, такая же как ты, — стальными пальцами киберарий коснулся креста Сериль, — такая же молодая и безобидная. Но мятежники не знают жалости, ибо их ведёт безумие. Сериль, одумайся, у тебя дочь и муж, который сойдёт с ума.

— Да… но так я хоть что-то могу сделать для Рейха, для дома, для дочери, чтобы она была мною горда.

— Понимаю, — Андронник хотел сделать шаг в сторону, но металлическая нога подвела — сил не хватило, и она подломилась, заставив киборга упасть на ладони, заставив его прохрипеть. — Зараза, батареи… энергия заканчивается.

— Подожди, — Сериль обратилась к сумке на поясе и в её руках оказалось прямоугольно начищенное до зеркального блеска устройство, которое она аккуратно вложила в ладонь киборга, чувствуя холод его ладони. — Держи, я это нашла перед уходом в штабе. Думала её использовать для зарядки связного устройства, если сядет, но тебе она нужнее.

— Спасибо, Сериль, ты так добра. Твой муж гордился бы тобой.

Слова Андронника в конце заглушились нарастающей музыкой, ударившей из громмофонов и на некоторых уличных экранах, где раньше царствовала реклама, ныне правит агитация:

— Молвит Алэксандэр «Слово Правды»! — эти речи окутаны помпезной пафосной музыкой, которая лишь размывает ясность, вместо неё привнося идею. — Пять лет под игом Рейха не прошли просто так. Великая греческая нация потеряла в численности на десять процентов, школ, где учат греческому языку стало в два раза меньше. А так же, направленная на уничтожение греков политика Империи привела к тому, что греки потеряли ключевые посты в органах власти, на территории, где мы живём. Нами правят оккупанты! Молодые, боевые, горячие! Вы знаете, что делать! Своими руками и оружием в них верните себе свою родину! — после этих слов, пара солдат расстреляли громкоговорители, чтобы прекратить поток информационного шлака.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Как же надоела эта пропаганда! — вспылила Сериль. — Из-за неё столько молодых людей похватали оружие и записались в ополчение. Молодые и все идут на смерть…, - сказала девушка и вернулась к полю боя, ища кому бы помочь, напоследок тихо шепча. — Эх, хотела бы я знать, что сейчас с Данте.

Глава 14. Контроль над пустошью: Горячая пыль

Горячая пыль

Этим временем. Центр Новой Приштины

«Что? Как говорил мой знакомый: «через десять минут все мы будем мертвы». Нет, так пойдет». — Этими словами одного польского капитана началось сражение, смертельная битва за жизнь и будущее.

Наступление на передовые позиции мятежников в южной части Великой Пустоши остановилось и теперь сепаратисты могут с лихвой воздать за смерть своего командира. С юга наступают три сотни выживших Серебряных Гоплитов, а с севера, запада и востока кольцо пытаются сомкнуть македоняне из полка и ополченцы. А в над головами завязалась поднебесная симфония войны, которая походит на живое воплощение легенд и сказок — стальной «дракон» Рейха сцепился насмерть с «птицами» мятежников.

В самом центре Новой Приштины на пятнадцать этажей некогда росло здание Муниципального Совета, правящего слой и правдой до того момента, пока Рейх не скинул на него неядерные массивные бомбы и теперь в самом центре осколок на три этажа, перед которым раньше была чреда статуи, мелких построек и зелёные искусственные луга с ручьями и прудами… ныне это выжженное поле с неровным ландшафтом, где всё поросло жёлтой травой и от этого вида хочется рыдать, если бы только не армия врагов.

Данте перекатился, когда его укрытие превратилось в кучу летящих щепок и пыли — снаряд гранатомёта угодил прямо в беседку, расположенную на холмике. Валерон и пять его «палачей» держат позиции к востоку от центрального городского здания, на трёх холмах, между которыми ранее протекала искусственная река и впадала в импровизированный пруд на северо-востоке от Муниципального Совета.

Сотня македонян, поддерживаемых полусотней легионеров подошли к холмам и яме, в которой раньше плескались рыбы. Они, вытекая из-за прилежащих зданий, ступая по небольшому травяному полю, подходят к позициям Данте, но встречаются с ураганным огнём сил Рейха. «Палачи» с гулким «громом» отправляют разрывные пули в бунтовщиков, окропляя сухую траву алой кровью, а их капитан, взирая через оптику отстреливает металлические части легионеров — головы, пробивает платы в груди.

Данте поднялся в половину роста, отряхнувшись от щеп и снова открыл огонь. Стрекочущая очередь пронзила ЦП в голове робота и тот прекратил наступление, но его место заняло ещё пять механических тварей. Македоняне слишком быстро подошли к холмам, но мгновенно были отброшены плотным огнём «палачей» — трое погибли сразу, ещё двое с оторванными конечностями скатились к подножью возвышения. Получив лёгкую передышку, Данте кинулся к рации у воротника:

— Яго, брат, как там у тебя дела?

— Не хорошо, что б его дери за ногу!

Брат Данте, удерживающий противника к западу от центрального строения, отпрыгнул, когда возле окна пронесся рой пуль, и выбивший из стены бетонную крошку. Тут, чуть дальше на западе ещё два холма, через которые протекал крюк искусственной реки, но они держат оборону с четырьмя «Палачами» и пятью русскими в двух двухэтажках, судьба которых печальна раньше были почивальней для двух заместителей мэров, а стали временным укрытием.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Яго подался чуть в окно и приметив, как противник наступает по вершине холма, открыл сумасшедший огонь по нём и шестеро ополченцев брызнули кровью, дёрнулись и упали. Валерон поднял автомат и выдернул магазин, тут же вставив новый. За стенами снова раздался рокот пальбы и укрытие затряслось от множества попаданий — бунтовщиков слишком много.