Скобелев: исторический портрет - Валентин Масальский

Он указывал на «тихий, но верный подход… Россия из года в год постепенно улучшает свою стратегическую базу относительно Индии и охватывает ее железным кольцом… истина становится очевидной, и англичанам следует признать неизбежность войны». И Керри ставил вопрос, закономерно вытекавший из этих рассуждений, о готовности Англии к большой войне с Россией. Его вывод пессимистичен: «Держава, наименее готовая к серьезной войне… — это Великобритания; у нее уязвимых мест более, чем у других держав, которые будут с ней спорить» (к их числу, наряду с Россией, он относил США). Военная сила Англии, заключал Керри, не соответствует стоящим перед ней задачам.

Посмотрим, какие выводы делал Скобелев из откровений компетентного врага. Он считал, что если дело и не дойдет до похода через Гиндукуш, в случае конфликта с Англией Туркестан должен быть использован для давления на нее, чтобы добиться уступок в другом районе. Поразительно, что в 1876 г., находясь в Фергане, Скобелев предвосхитил ситуацию, сложившуюся в 1878 г. на Балканах. Если бы практически возник вопрос о занятии нами Константинополя, писал он, то наш нажим в Туркестане в сторону Индии сделал бы англичан в этом вопросе сговорчивее. В первом письме с кашгарской границы он писал К.П.Кауфману, что «надо занять относительно азиатских британских владений такое угрожающее положение, которое облегчило бы решение в нашу пользу трудного восточного вопроса — другими словами, завоевать Царьград своевременною, политически и стратегически верно направленною демонстрациею». Уезжая на турецкую войну, Скобелев в письме Кауфману вновь возвращался к этой идее, предлагая высадить на восточном берегу Каспия 30-тысячный десант, а если присоединить к нему 20 тысяч из туркестанских войск, то решение проблемы будет обеспечено.

В 1878 г., находясь с армией под стенами Константинополя, Скобелев требовал вступления в турецкую столицу несмотря на противодействие Англии и Австро-Венгрии. Угрозы британского премьер-министра Дизраэли он справедливо считал блефом. Эта оценка исходила из приведенных выше свидетельств английских военных о неготовности Англии к серьезной войне. Он учитывал и отмечавший тем же Керри опыт Крымской войны, оказавшейся для англичан тяжелой и кровавой, хотя Англия и вышла из нее победительницей, прежде всего благодаря тому, что воевала в составе коалиции. Наконец, Скобелев знал, что Англия не имела отмобилизованной, готовой к немедленным действиям армии. Тесно общаясь с М.Газенкампфом, он, конечно, знал расчеты Генерального штаба, который из донесения военного агента в Лондоне от 19 января 1877 г. имел сведения, что для мобилизации армии и ее перевозки в Константинополь требуется 7–8 недель, а для ее снабжения всем необходимым — еще 6 недель, всего — 13–14 недель. И это — немногочисленной наемной армии, а массовой армии, основанной на всеобщей воинской повинности, Англия не имела.

Что Дизраэли блефовал, мы знаем теперь вполне достоверно. Обратимся к «Истории дипломатии». Содержащееся в этой капитальной работе указание важно именно в данном, военном контексте. «Переписка Александра II с главнокомандующим свидетельствует о том, что весной 1878 г. в Петербурге были напуганы и всерьез принимали опасность войны. 18 марта царь писал своему брату: «Англия ищет только предлога, чтобы объявить нам войну», — хотя на деле в Лондоне отнюдь не были к этому готовы (курсив мой. — В. М.). Вот в чем дело: Великобритания к войне была не готова и воевать не собиралась. Шовинистическая кампания, поднявшаяся в консервативной печати, вовсе не выражала мнения массы населения, которое войны не хотело. И в Петербурге и в Лондоне в эти дни царила одинаковая неразбериха, связанная с поисками такого решения, которое, удовлетворив интересы каждой из сторон, в то же время не привело бы к войне.

Обобщая все это, Скобелев делал вывод, что на большую войну Англия не пойдет и что, следовательно, Константинополь надо немедленно занять. Подчеркиваю: Скобелев имел в виду не аннексию, а временное занятие турецкой столицы. Как мы знаем из плана войны, разработанного под руководством Н.Н.Обручева, временная оккупация Константинополя входила в планы и высшего командования, и правительства. Мы можем, говорил Скобелев, заключить самый великодушный мир, но заключить его в Царьграде. В случае же, если бы появились симптомы действительной готовности Англии вступить в войну, во что Скобелев не верил, он считал необходимым немедленно занять Галлиполи, к чему была полная фактическая возможность, закрыв тем самым английскому флоту доступ в Черное море. Угрожать России в других пунктах сколько-нибудь опасно Англия не могла. В этой ситуации и следовало, доказывал Скобелев, пустить в ход такое неотразимое средство, как демонстрация в направлении Индии. Он ссылался на «Тайме» от 27 марта 1878 г., где были цитированы выдержки из индийских газет с выражением мнения о возможности русского вторжения, и «это, — добавлял Скобелев, — под кровавым гнетом ничем не потрясенной английской власти». Причины того, почему этот козырь не был использован, имеют политический характер и будут рассмотрены в следующей главе.

Другой пример, характеризующий глубину и размах стратегического мышления Скобелева, — его план войны с Германией. Он был разработан после посещения германских маневров 1879 г. и в значительной степени основан на полученном в результате этого визита знании германской армии и страны. Кроме того, Скобелев основательно изучил франко-прусскую войну и посетил все поля сражений. Рассмотрим сначала отчет об указанных маневрах. Кстати, он еще никем не был проанализирован.

Отчет Скобелева — замечательный образец наблюдательности, соединенной с научным анализом, прозорливости и объективности. Скобелев отдает должное высокому уровню боевой подготовки германской армии. Он отмечает хорошую выучку, решительность и инициативность офицеров, их умение «быстро и отчетливо маневрировать большими массами… Все они приучены самостоятельно оценивать обстановку, взвешивать шансы, наконец, решаться». Приказы отдаются точно и спокойно, так и принимаются. Ни разу, писал Скобелев, ему не приходилось наблюдать путаницы, возникшей вследствие неясно отданных или неясно понятых приказаний. Высоко он оценивал и организацию взаимодействия родов оружия и развитый долг взаимовыручки, а также всепроникающую сознательную дисциплину. В нескольких местах он подчеркивал благотворное влияние народного образования. Благодаря его высокому развитию, разрешена проблема резерва офицеров и унтер-офицеров. Образованная часть молодежи составляет красу полков и положительно влияет на пополнение, пришедшее из деревень.