Горбун лорда Кромвеля - К. Сэнсом

– Если завтра утром я запрошу Копингера навести о нем справки, то ответ, скорей всего, придет на следующий день. Подтвердись хотя бы одна из сделок по продаже земли, можно будет привлечь Эдвига за мошенничество. А это уже достаточно веский мотив для убийства.

Марк безучастно сидел на подушках напротив меня однако, когда речь зашла о деле, его лицо осветилось живым интересом. Какие бы ни случались между нами перепалки, они никоим образом не отражались на его желании найти убийцу. Мне хотелось проверить свои размышления, подключив к ним острый ум моего помощника, и, не скрою, мне было приятно встретить в нем горячую поддержку.

– Вы не находите странным, сэр, что его вечно нет на месте? Ни в тот день, когда Синглтон нашел книгу, ни в ту ночь, когда было совершено убийство.

– Что верно, то верно. Об этом знал только Ателстан. Но он утверждал, что был нем, как рыба.

– А что, если убийца сам Ателстан?

– Чтобы он обезглавил человека? Да к тому же эмиссара лорда Кромвеля? Ну уж нет! Вспомни, как он был перепуган, когда предлагал мне себя в качестве соглядатая. Ему не хватило бы духу порешить даже мышку.

– А не слишком ли близко к сердцу вы восприняли чувствительность его натуры?

В тоне Марка сквозили насмешливые нотки.

– Ну хорошо. Предположим, я слишком увлекся логической цепью рассуждений, которую выстроил, подозревая брата Габриеля. Уж очень все гладко складывалось. Однако мы не имеем права не принимать во внимание человеческие характеры. Ты же не будешь возражать, что Ателстан для такого дела, как убийство, явно слаб?

– А почему тогда его вдруг так озаботила судьба брата Эдвига? Какое ему дело до того, понесет тот наказание или нет? Не сказал бы, что он являет собой воплощение благочестия. И вообще, вряд ли бы он слишком горевал, полети хоть весь монастырь в тартарары.

– А как, по-твоему, он смог бы справиться с мечом? Хотелось бы знать, откуда вообще здесь это оружие. Возможно, в Лондоне мне удастся выяснить по клейму, кто его изготовил. Пожалуй, обращусь-ка я в гильдию кузнецов мечей. Надеюсь, там мне что-нибудь подскажут. Вот только одна беда: боюсь, как бы мне не застрять здесь из-за непогоды.

– Сэр, а что, если Синглтон успел кому-нибудь еще рассказать о том, что обнаружил в казначейском домике, и этот «кто-то» решил от него избавиться? Таковым, например, мог оказаться аббат. В конце концов, его печать стояла на всех этих документах.

– Не исключено. Хотя печать, которой он пользовался, лежала у него на столе. В его отсутствие ею кто угодно мог воспользоваться.

– Тогда давайте рассмотрим в качестве обвиняемого приора Мортимуса. Этому человеку вполне достанет грубости и силы, чтобы убить человека. И разве не он вместе с братом Эдвигом заправляет тут всеми делами?

– Хочешь сказать, что эти двое работают в одной упряжке? Замешаны в одном мошенничестве? Не знаю, что и сказать. Ответ на этот вопрос я могу получить только от Копингера. – Я вздохнул. – Сколько прошло времени с тех пор, как мы уехали из Лондона? Неделя? Должен сказать, что лично мне она показалась длиной в целую жизнь.

– Шесть дней.

– Страсть как хочется вернуться домой. Но письмо по такой погоде дойдет только через несколько дней. Неужели этому никогда не будет конца?

– Такое впечатление, что нет.

Вскоре после того, как Марк залез в свою маленькую койку, я сел и, уставившись на играющий огонь в камине, вновь предался раздумьям. За окнами, сплошь закрытыми морозными узорами, слышался колокольный звон, созывающий монахов на вечерню. Что бы ни случилось в монастыре, какие бы ужасы ни произошли ночью, служба продолжала идти своим чередом.

Я думал о лорде Кромвеле, который в Лондоне ждал от меня вестей. Нужно было во что бы то ни стало попытаться отправить ему сообщение, пусть даже я не мог известить его ни о чем, кроме еще двух убийств. Я представлял себе его гневное выражение лица, представлял, как он будет сыпать проклятиями и выражать сомнения относительно моей преданности. Но если Копингер подтвердит факты совершения сделок, касающихся продажи монастырской земли, у меня появится возможность арестовать брата Эдвига за мошенничество. Я уже начал рисовать в своем воображении то, как буду его допрашивать в тюрьме и как в каком-нибудь подземелье надену на него наручники. К своему удивлению, я обнаружил, что эта картина доставляет мне явное удовольствие. Данное обстоятельство немало меня встревожило. Я был вынужден напомнить себе, что неприязнь к человеку и перспектива получить над ним власть могут легко сбить кого угодно с пути истинного. Овладевшее мною чувство вины переключило мои размышления на Марка и Элис. Насколько чисты были мои мотивы по отношению к ним? Все, что я наговорил Марку об их общественном неравенстве, а также о его обязательствах перед семьей, безусловно, являлось чистой правдой. И все же я не мог не признаться, что в глубине души меня грыз червь зависти. Вспомнив о том, как они в кухне предавались страстным объятиям, я закрыл глаза и представил на месте Марка себя, меж тем как мои младший товарищ мерно посапывал в своей постели.

Я молил Бога, дабы он направил мои мысли на праведный путь – тот, по которому мог бы следовать Христос. Потом я, очевидно, и сам забылся сном, потому что, когда я открыл глаза, огонь в камине давно погас, а у меня ныла спина и я весь дрожал от холода Должно быть, прошло несколько часов. Превозмогая боль, я поднялся с кресла, разделся и лениво забрался в постель.

Сон одолел меня сразу, едва моя голова коснулась подушки. Проснувшись на следующее утро, я ощутил себя таким посвежевшим, каким не чувствовал уже целую неделю. После завтрака я написал письмо судье Копингеру и отдал его Марку.

– Отнеси его в Скарнси прямо сейчас. Попроси, чтобы Копингер по возможности прислал мне ответ завтра.

– Мне казалось, вы собираетесь увидеться с ним лично.

– Для начала мне хотелось бы сходить на болото. – Я взглянул на небо, которое вновь заволокли мрачные тучи. – Скажи аббату, чтобы могилу Синглтона очистили к твоему возвращению. А как насчет пруда? Все подготовлено к осушению?

– У них для этой цели есть сточный колодец. По всей видимости, они выгребают ил из пруда приблизительно раз в десять лет.

– А когда они делали это в последний раз?

– Три года назад.

– Значит, тело могло пролежать там несколько лет. Если вообще не вечно.

Возможно, убийца хотел от него быстро отделаться.

– Да. К тому же потом было бы трудно его оттуда достать.

– Сейчас нам нет смысла идти в церковь.

– Верно. Для начала надо осушить пруд. Тебе предстоит трудный день, – добавил я, пытаясь придать своим словам сочувствие, но достиг прямо противоположного эффекта, ибо Марк снова замкнулся в себе.

– Да, сэр, – сухо произнес он и вышел из комнаты.

Прочитав корреспонденцию, которую доставил мне мальчик, служащий у аббата, я отправился искать Элис. Предвкушая встречу с ней, я волновался и нервничал, подобно юнцу, трепещущему перед первым свиданием. Брат Гай сообщил мне, что она развешивает травы и скоро освободится. Поэтому я вышел во двор, чтобы взглянуть, какую погоду на ближайшее время сулит нам судьба. Высоко в небе плыли тучи, которые, кажется, не предвещали скорого снегопада. При мысли о нескончаемом холоде меня бросало в дрожь.

Вдруг мое внимание привлекли громкие голоса. Возле сторожевого дома дрались двое мужчин. Один из них был одет в черное, другой – в белое. Я бросился к ним. Вцепившись крепкой хваткой в Джерома, приор Мортимус пытался вырвать у него из руки какую-то бумагу. Несмотря на свою немощность, картезианец сопротивлялся с яростью лютого зверя. Стоявший рядом с ними привратник Багги держал за шиворот извивающегося парнишку.

– Отдай, отдай сейчас же, ублюдок! – рычал приор.

Джером попытался засунуть бумагу в рот, но в этот миг приор Мортимус ударил его ногой по лодыжкам, и тот повалился спиной в снег. Вырвав у него листок, Мортимус с гордостью победителя выпрямился, пытаясь восстановить ровное дыхание.

– Это что еще за безобразие? – строго спросил я.

Прежде чем приор успел ответить, Джером при поднялся на локте и смачно в него плюнул, оставив на черном облачении монаха слизистое пятно. Фыркнув от отвращения, тот пнул ногой обидчика в ребра, и картезианец, взвыв от боли, исчез в туче вздыбленного снега. После этого приор Мортимус протянул мне письмо.

– Взгляните, сэр. Я застал его как раз тогда, когда он пытался тайно передать вот это.

Взяв конверт, я прочел имя адресата.

– Оно предназначалось сэру Томасу Сеймуру!

– Тому самому, который является советником ко роля?

– И младшим братом королевы.

Мельком взглянув на Джерома, который смотрел на нас диким зверем, я поспешно открыл конверт и начал читать. От первых же строк у меня по спине побежали мурашки. Обращаясь к Сеймуру как к двоюродному брату, Джером сообщал, что находится в заточении в одном из развратных домов Англии, в котором недавно было совершено убийство королевского эмиссара. Кроме того, он утверждал, что имеет сведения о злодеяниях лорда Кромвеля. За этим следовал рассказ о пытках придворного музыканта, которого звали Марком Смитоном, а также о встрече с ним самого картезианца.