Математик Боя - Blood_and_Tea

но и Сенджу понял, что Томура не остановится и не станет тыловиком. Этот парень был рожден воином.

— Эй, Сенсома, — позвал, наконец, Тобирама. — Ты не отступишься от своих идеалов пока не умрешь?

— Даже дальше… Намного дальше.

— И тебя не остановят смерти? Смерть Рена, смерть Шинмару… А если умрет и Шиконад? Хирузен, Саске. Умру я или даже Наоми? Ты ведь влюблен в нее? Что тогда?

— Я буду сражаться, — твердо отвечал Сенсома. — Я всегда буду сражаться. Такой уж я…

— Что же, — Сенджу со вздохом поднялся. — Значит — таков твой путь — путь битв. Ты чем-то похож на Мадару, но… В тебе нет той спеси и желания сделать мир лучше.

— Прикалываетесь?

— Нет… Я говорю как учитель.

Перенос сделали как и задумывалось — мешающих факторов не оказалось, так что Тобирама, собрав всех внутри Печати, активировал свою технику, перенося потрепанные, но живые, команды сразу в главный госпиталь Конохи.

— Акихико-сана сюда! — с трудом, но рявкнул Тобирама, поспешно усаживаясь на ближайший стул — перенос дался ему нелегко.

Еще хуже стало Сенсоме, ибо его нынешнее тело, не способное использовать привычную чакру, просто не было готово к таким перегрузкам. Парень упал моментально, прямо рядом со спящей Наоми, которая, на удивление, вообще никак не отреагировала на ниндзюцу Сенджу. Не ожидавшие такого сокомандники, растерялись, и даже сам Тобирама выглядел обеспокоенным.

К счастью, главврач госпиталя деревни скрытой в Листе оказался очень резвым и легким на подъем мужчиной, так что именно его окрик остановил «помощничков» от необдуманных и панических действий:

— Не трогать! Вы больше навредите, чем поможете! — он спешно подбежал к парню. — Тобирама-сан?..

— Истощил свое тело переливом чакры из Печати. Повредил себе все, что можно.

— В операционную! Живо! — двое дюжих санитаров бросились выполнять приказ. — Что с Наоми-чан? Остальные? Есть, кем заняться?

— Время терпит, — немного склонил голову Саске. — Спасите его.

— Постараюсь, — хмуро кивнул главный ирьенин в Стране Огня и метнулся за санитарами, бережно несущими Сенсому.

* * *

Дом главы клана Сарутоби находился совсем рядом с резиденцией Хокаге. Так уж повелось, что первый великий клан, поддержавший идею о Скрытой Деревне, сразу начал занимать лучшие должности и места. У многих кланов в Конохе были свои обязанности, которые, впрочем, были скорее добровольными, чем обязательными. Акимичи держали свою сеть ресторанов, Абураме заведовали разведением редких растений и добычей особо опасных ядов, благодаря возможностям своих жуков, а Яманака, например, торговали цветами, причем не только в деревне.

Клан Сарутоби отвечал за, ни много ни мало, торговлю Страны с другим континентом. Учитывая богатства страны, занимающей его целиком — Страны Света, клан Сарутоби считался богатейшим из всех других кланов шиноби в Стране Огня. Даже Сенджу, управляющие Конохой, не могли тягаться с ним в богатстве.

Но родня Хирузена была не столько торговцами, сколько шиноби — воинами, одними из лучших. А у таких людей всегда в почете строгие традиции…

— Теперь говори, — Саске вытер губы салфеткой. — Когда ты пришел на обед, ты выглядел чем-то озабоченным.

— Я рад, что отец уделяет свое внимание моим эмоциям, — улыбнулся Хирузен. — Жаль, что твой глаз не восстановить и не заменить.

— Это тревожит тебя? — усмехнулся глава клана. — Не смеши меня, сын. Рука уже в порядке, а глаз — пустое. Не в нем была моя сила, но в опыте и умении. Так что не ходи вокруг, да около, что ты хочешь узнать?

— Сможем ли мы принять Сенсому в клан?! — выпалил вдруг парень!

Даже опытный шиноби — Саске Сарутоби опешил от такой просьбы. Конечно, чисто формально, она была выполнима и даже не особо тяжело, но слышать это от своего сына, воспитанного в лучших традициях клана, да еще и о сироте? Пусть и не простом — это не меняет многого. Особенно интересен мотив, так сказать…

— С чего ты взял, что ему это нужно? — спокойно спросил Саске, не показавший эмоций.

— Господин Акихико лечит его уже два месяца, но результатов нет, ведь так? Все, что он говорит: «Подождите еще», но… Я не верю, что он сможет остаться шиноби, после такого…

— И что с того? — роль сурового и безразличного отца на этот раз далась с трудом, ибо Сенсома был для Саске не просто незнакомым человеком. — Зачем нам нужен в клане НЕ-шиноби-сирота?

— Но как же… — Хирузен смутился, но тут же взял себя в руки. Как всегда. — Он может пригодиться, отец. Например — быть тренером в тайдзюцу! Ты же знаешь, он хорош в роли учителя!..

— Зачем это? — прервал его Саске. — По-настоящему. Зачем?

Его сын как-то осунулся, опустил голову и, даже, шмыгнул носом. Такого за ним глава Сарутоби точно не припоминал. У Хирузена длительное время был лишь один друг-сверстник — Данзо Шимура из дружественного клана, но после поступления в Академию, мальчик завел себе еще много других и обзавелся с ними особыми связями. Признаться, этого в его обучении не планировалось, но связи было решено оставить, ибо и они смогли сделать его сильнее. И особо сильные связи у Хирузена были именно с Сенсомой.

— Ты бы видел Кагами, отец, — теперь уже Саске вздрогнул, так как он видел Кагами. — Вечно тоскливый… Он будто борется с чем-то внутри себя. С чем-то, что невозможно победить…

— Каждый шиноби…

— А Шиконад, — перебил его, будто не услышавший Хирузен. — Шиконаду была доверена команда, но теперь ни Рена, ни… Сенсомы, как шиноби… Он хочет уйти, отец. И господин Шикогеру поддержит его… Но знаешь, — чуть красные глаза поднялись и вперились в единственный Саске. — Кому хуже всего? Знаешь ведь… Наоми не спит ночами и почти ничего не ест. Господину Акихико приходится то и дело прерывать постоянное лечение Сенсомы, ведь Наоми оживает только когда рядом он. Госпожа Мито не знает куда себя девать — она уж точно не хочет позволить сироте, обучавшемуся у Мадары, забрать ее дочь. Но еще больше она не хочет потерять ее…

— И тогда ты и придумал это? «Тренер тайдзюцу клана Сарутоби!», да еще и вхожий в клан. Пха! После этого даже Дайме может спокойно отдать всех своих еще не рожденных дочерей Сенсоме в жены! Мне казалось, что ты не так привязан к своим одноклассникам…

— Но отец!.. — Хирузен вскочил с места, сжимая кулаки.

— Сын! — перекричал его не шелохнувшийся Саске. — Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, ибо Сенсома