Роковые шпильки - Шерил Андерсон

Я постаралась сосредоточиться на службе. Оценить музыку, вслушаться во все хорошее, что говорили о Тедди, не обращать внимание на уродливый галстук произносящего речь издателя, но ничего не получалось. Я все время возвращалась мыслями к Кайлу и прошедшей ночи, но нельзя же думать об этом в церкви. Это все равно что призывать на себя громы небесные. Или мне просто не хотелось ничего анализировать, пока все ощущения были еще так свежи и остры.

Усилием воли принудив себя переключиться на другую тему, я начала в который раз перебирать элементы головоломки в поисках того единственного, который заставит ее сложиться. Тедди. Тедди и Ивонн. Тедди, Ивонн и я. И деньги. И Камилла. И Алисия. И Уилл. Уилл не кажется способным на убийство, но то же самое пару недель назад я сказала бы и про Ивонн. Если Ивонн убила Тедди, то мог ли Уилл убить Ивонн из–за того, что сорвалась сделка? Может быть, он сложил все яйца в корзину под названием «Тедди», и когда у корзины отвалилось дно, он обвинил в этом Ивонн? Но тогда как получилось, что он стрелял в меня? Может быть, проводя свое расследование, я и не вела себя так ловко, как мне казалось, но все–таки не посыпала хлебными крошками путь из «Района мясников» до своей двери. Может ли Уилл быть ключом ко всему? Не ошибалась ли я относительно Ивонн? Не сошла ли я сама с ума, когда возомнила, что могу во всем этом разобраться? Нет. Во всем этом должен быть какой–то смысл.

Я так ни к чему и не пришла, когда мы переместились в Эссекс–Хаус. Кэссиди провела меня в главный зал. Помещение было изумительно оформлено, на цветах и остальном убранстве лежала печать торжественности и печали, достаточная, чтобы подчеркнуть серьезность мероприятия, но при этом не создающая гнетущей атмосферы. Трисия проделала великолепную работу, преобразив зал за такой короткий срок. Если я увижу ее во время приема, что маловероятно, обязательно ей об этом скажу.

Кэссиди прокладывала путь в толпе, постепенно становившейся все более шумной и раскованной. Дайте им выпить, и кто–нибудь обязательно начнет «А помните, как старина Тедди», и раздастся натужный смех, и воцарится меланхолическое веселье, а там уже можно будет идти домой. Остановившись в центре зала, Кэссиди велела мне не трогаться с места, пока она сходит за напитками.

Несмотря на все усилия Трисии, в убранстве зала оставалось что–то от стиля ар–деко[97] с его чересчур насыщенными осенними тонами, придававшее церемонии дух спектакля, точнее, дух ночного кошмара, искаженной реальности. Может быть, мне все–таки следовало принять викодин, и пусть все кругом искривилось бы еще сильнее? Но я чувствовала, что в каком–то краешке моего мозга уже зреет ответ, и боялась его спугнуть.

Увы, попытка провалилась благодаря Питеру. Я как раз пыталась поместить Уилла в центр своего карточного домика, когда возле моего уха раздался голос:

– Человек – единственное животное, которое размышляет о своей смерти. А потом еще и устраивает торжество, чтобы ее отметить.

Я с удивлением обернулась к нему:

– Не помню, чтобы я видела твое имя в списке гостей.

– Я тоже рад тебя видеть, – ответил он. Он протянул мне коктейль «мимоза», и я автоматически взяла бокал. – Я представляю здесь редакцию «Турбо».

– Спасибо за подсказку.

– Но, кроме обязанности отдать последний долг Тедди, меня привело сюда и желание тебя увидеть. Ты в порядке?

Я не знала, что именно ему уже известно. Хотела просто пожать плечами, но поняла, что это может его обидеть.

– Это была очень долгая неделя.

– Полицейские по–прежнему не дают тебе покоя?

– Нет, с тех пор, как в меня стреляли, – не удержалась я. Ужасно хотелось увидеть на его физиономии гримасу искреннего изумления, ибо такое выражение крайне редко можно наблюдать у типов вроде Питера, главная жизненная цель которых – утереть нос ближнему.

– Что?!

– Вчера вечером кто–то пытался меня подстрелить. Наверно, какому–то психу наш журнал встал поперек горла, и теперь нас отстреливают одного за другим. Нам нужно всей редакцией выехать куда–нибудь в Поконо[98], чтобы облегчить бедному маньяку его задачу. А может быть, издатель таким образом проводит сокращение штатов.

– Полиция считает, что это связано с убийствами Тедди и Ивонн?

– Склоняются к этому.

– Молли, это поразительно. Что же произошло? – вот и последний гвоздь в крышку гроба. Даже если не считать Кайла. Конец сомнениям. Если бы он по–настоящему был ко мне привязан, то сказал бы «Какой ужас» или «Я так о тебе волнуюсь». А он вместо этого мысленно уже открыл репортерский блокнот и начал делать заметки.

Положение спасла вернувшаяся с новыми запасами «мимозы» Кэссиди.

– Привет, Питер. Рады скорбеть вместе с тобой, – она мотнула головой в сторону двери. – Кайл и его приятель уже здесь.

Мы одновременно повернулись и увидели Кайла и детектива Липскомба, огибающих толпу по периметру. Питер оглянулся на меня:

– Кайл?..

– Детектив Эдвардс из отдела по расследованию убийств, – напомнила я, делая вид, что не поняла его интонации. – Тот самый, что вчера меня допрашивал.

Неужели это было только вчера? С ума можно сойти.

Питер уставился на меня с тем хмурым выражением лица, с которым мужчины решают, какой долей самолюбия они могут поступиться, чтобы получить необходимую информацию. Питеру страшно хотелось узнать, с какой стати «детектив Эдвардс» вдруг превратился в «Кайла», но он боялся поставить себя в дурацкое положение, задав прямой вопрос. Пока он боролся с собой, я решила оглядеться по сторонам.

Наискосок от меня стояла Хелен, окруженная группой людей, включающих ее сестру Кенди и мужскую копию Кенди, которая должна была быть их братом. Люди подходили к Хелен, обнимали или пожимали ей руку, произносили соответствующие слова утешения и отходили. Хелен выглядела так, будто из нее высасывают жизненные соки – со скоростью примерно десять миллилитров на каждого сочувствующего. Может быть, и мне пора подойти к ней? Я решила подождать, хотя это дало бы мне повод избавиться от Питера.

Неподалеку от Хелен кучкой стояли сотрудники «Зейтгеста» – Фред, Кендалл, Брейди, кое–кто из редакторов. Я удивилась, не увидев с ними Гретхен – после службы Фред и Кендалл, поддерживая с двух сторон, выводили ее из собора. Может быть, она утешается в баре.

Продолжая сканировать присутствующих, отчасти в надежде увидеть Кайла, я наткнулась взглядом на Гретхен. Она не сидела в баре, как я предполагала, а разговаривала с группой женщин. Одной из них была Хиллари Авраам, менеджер отдела моды в «Фам». С остальными я не была знакома. Зато мне был очень хорошо знаком предмет, на который они все смотрели. На туфлях Гретхен красовались ювелирные украшения для каблуков от «Ноктюрн», и дамы хором ими восторгались.