Симбионты - Олег Дивов

— Ага, — согласился Михаил. — Напрасно ты поспешил, если хотел просто рассмотреть поближе «девятую плюс». Подождал бы, разве трудно… Алексей, давай не будем о скучном и грустном. Давай не будем о том, как и за что ты угодишь в колонию для несовершеннолетних. И почему ты оттуда пойдешь во взрослую тюрьму. А я гарантирую это, если ты и дальше будешь тут… демонстрировать свою немереную дурь. Не зли меня, не надо. Пока что я предлагаю сделку. Да? Нет? А если нет, вы меня, значит, посадите? — спросил Леха почти весело.

Он не верил Михаилу. Никого тот никуда не посадит: ему не нужна огласка. Лехе все было совершенно ясно, и он просто тянул время.

Время требовалось, чтобы, образно выражаясь, разогреть кровь.

Посажу, только не сразу. Сначала мы тебя усыпим и отправим в стационар на каталке.

Усыпил один такой, как же, мысленно усмехнулся Леха. Ты отлично понимаешь, что это будет непросто. Ты сейчас только об одном думаешь: я уже супермен или только учусь. Ты боишься, что я прыгну головой в окно и улечу с четвертого этажа.

Леха ошибался, много на себя брал по молодости. Михаил ничего такого не думал. Он просто не хотел, чтобы мальчишку били по голове: останется гематома. И от шокера может быть заметный ожог. Пока что на парне ни царапины. Вот и замечательно. Никаких следов. Наглый щенок ничего не докажет.

— Пойми, мы проверим твою кровь все равно. Сделка не в том, будет это или не будет. Сделка в том, будет ли это на добровольной основе. Не дури, Алексей. Город маленький, у нас тут все свои. Все слишком давно знакомы. А чем ближе знакомство, чем лучше знаешь человека, тем больнее можешь сделать ему. Понял, нет? Не жалеешь себя — пожалей Витю. И пожалей Лену.

Тихонько приоткрылась дверь, в кабинет боком просочился начальник службы безопасности. Леха оглянулся на него, поглядел снова на Михаила, такого спокойного, окинул взглядом Зарецкого — доктор разминал пальцы…

В окно прыгать очень не хотелось, ведь Леха еще ни разу даже не поцеловал Дашу, не успел ей сказать, как она ему дорога. А главное, вертолетики не умрут сразу вместе с симбионтом, просто от удара они придут в замешательство, попытаются соскрести человека с асфальта и собрать его заново… Бедные вертолетики… И пока они будут суетиться, эти сволочи успеют набрать достаточно Лехиной крови.

— Ладно, — сказал Леха. — Я знаю, чего вы хотите. Вам это нужно?

Он не спеша расстегнул белую куртку, взялся за воротник футболки и дернул. С сухим треском футболка порвалась до пояса.

— Вам это нужно? — повторил он.

И в одно движение вырвал из себя душу.

Грудь, плечи, шея Лехи окутались серебристым облачком.

Зарецкий тонко взвизгнул и отпрыгнул назад, Михаил вскочил со своего места, начальник службы безопасности — человек благоразумный — нащупал за спиной дверь.

— Ловите… — задыхающимся голосом произнес Леха.

Серебристое облачко уплотнилось, собралось в тучу мелкой блестящей мошкары.

— Лови!!! — заорал Михаил. — Это пятая, лови ее!!!

— Сам лови, — очень спокойным голосом сказал Зарецкий. Он пытался втиснуться задом в щель между двумя книжными шкафами.

Начальника службы безопасности в комнате вообще не было. Этот здоровенный лось задал стрекача так бесшумно и незаметно, как умеют только истинные профессионалы.

Вертолетики построились в воздухе узким клином — и рванули в сторону вентиляционной решетки под потолком.

Михаил прыгнул вперед через стол, загребая руками так, будто и правда надеялся поймать ботов, и с грохотом свалился Лехе под ноги.

Вертолетики с разгону влипли в решетку и будто всосались в нее: чпок — и нету.

Леха обидно захохотал, но тут же поперхнулся. Ему было плохо. Еще хуже, чем в прошлый раз.

Камера в стене кабинета бесстрастно передавала картинку: падает директор; улетает рой; смеется и сникает в кресле Леха; Михаил вскакивает, зачем-то вытаскивает из щели между шкафов доктора Зарецкого, хватает его одной рукой за грудки, а другой принимается хлестать по морде.

Выражение лица у Михаила было почти сладострастное, но объектив камеры, пусть и совсем новый, не обладал достаточной чувствительностью, чтобы это передать.

А потом Михаил выпустил доктора, бросился к телефону, схватил трубку и застыл с ней в руке, как изваяние.

Петя все страдал, ерзая на стуле, когда у Семенова в кармане зазвонил телефон. Техник вытащил старомодную трубку-раскладушку, открыл, поглядел, какой там номер высветился, едва заметно дернул глазом — это у него означало, как правило, недоброе удивление или опасное недовольство — и поднес телефон к уху.

— Семенов, а у тебя дома трубу прорвало! — сказал в трубке веселый голос.

Семенов, никак не переменившись в лице, сложил трубку и спрятал ее. Неспешно потянулся, хрустнув чем-то в спине, поморщился, медленно встал на ноги. И двинулся через лабораторию своей неповторимой медвежьей походкой — тяжелой, но мягкой, плавной, самую чуточку косолапой. Двинулся в сторону выхода.

На полпути техник остановился, бросил через плечо взгляд на Петю… И пошел обратно.

Взял со стола журнал, побродил туда-сюда по лаборатории и опять уселся, закинув ногу на ногу.

Правда, теперь он сидел между Петей и дверью.

Петя так вздохнул, что, казалось, вот-вот отдаст концы.

Глава 32

Когда датчики центрального танка будто взбесились все разом и компьютер нарисовал на мониторе умопомрачительную кривую, старший смены ограничился лишь одной фразой:

— Говорил же я!..

Он едва успел схватиться за телефон, как слева и справа раздались изумленные возгласы. Старший метнулся к одному терминалу, другому…

Поперло во всех танках, центральный просто раньше дал о себе знать.

— Что это?! — спросил молодой оператор.

Старший ответил что.

Чтобы обрисовать ситуацию всеобъемлюще, ему хватило одного слова.

После этого он снова взял трубку и сказал в нее:

— Михаил Борисович! Не знаю даже, как объяснить… В общем, это дерьмо размножается!

Когда директор и Зарецкий выскочили из кабинета словно ошпаренные, Леха мирно сидел на месте и глядел в одну точку. Снова его будто выжали и высушили. А еще было так невыносимо грустно, что, даже подойди к нему сейчас Даша с нескромным предложением, он бы…

Леха обеими руками почесал грудь, потом шею. Нет, ради Даши он бы себя заставил немного пошевелиться.

А то, что можно сделать прямо сейчас, — оно ради кого?

Бежать. Вырваться.

Леха выкарабкался из кресла, постоял немного, держась за его спинку. Поковылял к двери, приоткрыл ее. За дверью стояли двое охранников. Из тех самых, что его ловили.