Фантазм 1-2 - Мэри Флауэрс

Топор почти опустился, когда вдруг служитель морга странно дернулся, выпустив из рук орудие убийства. Одним прыжком Лиз очутилась возле меня.

Но что случилось? Я понял это далеко не сразу. Вначале мне показалось, что служитель морга просто с огромной скоростью помчался вперед, к стене. Я не видел при этом его ноги, но могу поручиться, что они не переступали по полу, — он просто проехал до стены и впечатался о нее лицом и раскинутыми руками.

Причину такого странного поведения я понял, уже увидев его спину, — на ней сидел шар. Я не знаю, какие вилки пустил летающий убийца ему под ребра, но пока шар явно не получил удовлетворения. Он недовольно заворчал, щелкнул, и по его периметру вдруг с жужжанием выскочило зубчатое вращающееся кольцо. Служитель заорал: он уже знал, что означало для него это мерзкое жужжание. Шару нужен был мозг. И к нему он был готов добраться любым способом.

Сверкающее кольцевое лезвие становилось все шире, оно блестело, пуская по всей комнате световые зайчики, но вскоре помутнело, окрасившись кровью.

Шар ворчал, постепенно вгрызаясь в спину своей жертвы, и уходил в нее все глубже. Служитель морга съехал на пол — он уже не мог кричать, только стонал. Шар крутил ножи, все глубже прорезал и разбрызгивал во все стороны нечеловеческую кровь. Вскоре он почти полностью скрылся в ране. Служитель морга слабо дергался — даже если бы нам пришла в голову идиотская мысль помочь ему, мы были бы бессильны. Вот он задергался сильнее — шар толкал изнутри, заставляя подскакивать и переворачиваться на месте. Уродливое вздутие на секунду вспучило живот зомби, поползло выше, к груди… Тело служителя морга извивалось, как у бесноватого, но он еще жил и чувствовал боль — об этом говорили его непрекращающиеся гримасы. Живой мертвец боролся за свою вторую жизнь, наверное, сильнее, чем за первую, данную ему природой.

Шар дошел до горла и начал пробиваться через него вверх. Я был уверен, что кожа сейчас прорвется, но нет — этот металлический убийца умел работать аккуратно. Шея служителя морга раздулась раза в два против прежней толщины, он дернулся с новой силой и, перевернувшись, замер. Все стихло…

Я смотрел на тело, на вымазанные кровью стенки — и не верил, что худшее осталось позади.

Хотя как знать, какие еще сюрпризы готовило нам это проклятое место? Здесь очень легко разучиться удивляться.

Неужели оба чудовища были мертвы, во всяком случае — нейтрализованы: один — сытостью, другой — благодаря ошибке металлического убийцы?

С жуткой силой меня потянуло к замершему телу. Жив он еще? Мертв? И как там шар — не надумал ли еще раз выскочить и довершить свою работу?

Тело было холодным, и, хотя я знал об этом заранее, неприятное ощущение все равно обожгло руки. Служитель морга весил немного — гораздо меньше, чем можно было предположить, познакомившись с силой его мускулов. Тело перевернулось, открывая лицо, и я уловил беззвучный возглас Лиз.

Я ожидал увидеть нечто отвратительное, но и у меня к горлу подкатил комок. Шар выглядывал из полуразорванного рта. Заметив меня, он вяло зажужжал и высунул сверло. Неужели он еще может кинуться? Холодок пробежал у меня по спине, и я почувствовал ужас.

Сверло высунулось из мертвого рта, как уродливый язык, кожа на щеках зомби дернулась — шар сделал попытку вылезти. Неужели ему не хватило нечеловеческого мозга?!

Сверло шевельнулось еще пару раз и стихло.

Шар был сыт. Он ненавидел нас и был не прочь утолить ненависть — но не свое металлическое брюхо, лоснящееся от кровеподобной жидкости. Именно оно тянуло его вниз, не позволяя подняться в воздух, оно дарило сытую лень… Шар буркнул что-то и уснул — а с нас разом свалилось огромное напряжение.

Я отвернулся: долго созерцать такое малоаппетитное зрелище было просто вредно для нервов. И так мы с Лиз только что пережили очередной пик страха и безысходности, когда взмывал в воздухе топор, а шар-убийца грыз металлическую дверь… Теперь нам надо было хоть ненадолго расслабиться и прийти в себя: на новое приключение сил у нас наверняка не хватило бы.

— Пошли, Майк, — устало сказала Лиз. Как изменился ее голос… Это был голос не девчонки — уставшей от жизни женщины.

Я не спорил, но и сдвинуться с места не мог: в отличие от Лиз, я приходил в себя намного медленней.

— Прошу тебя… — снова повторила она, — надо уходить отсюда. Ты слышишь, Майк?

Я кивнул:

— Хорошо…

Понадобилось еще несколько секунд, прежде чем я смог сдвинуться с места. Но пошел я не к двери — к моей маленькой храброй подружке. Мы с Лиз встали рядом, глядя в глаза друг другу. Два сердца забились в унисон… Нам снова стали не нужны слова. Единое целое Майк — Лиз воссоединилось, и наши силы слились, превращаясь в новую, гораздо более мощную силу.

Рядом валялся труп, рядом спал шар-убийца, а мы стояли, глядя друг другу в глаза, и — чего скрывать — были почти счастливы. Во всяком случае, на эти несколько спокойных секунд, украденных и отбитых нами у судьбы.

А потом я достал пистолет, о котором вспомнил только сейчас, и шагнул к двери…

РЕДЖИ

Пилы зарычали в один голос. Хищный, злой, наглый…

Враг стоял передо мной, и я ждал, когда он бросится на меня, стараясь подавить дрожь в руках: от вибрации пилы мышцы уставали очень быстро — быстрее, чем от ее истинного веса и неудобного угла (конструкторы этой штуковину вряд ли предусматривали такое ее применение).

Ждать пришлось недолго. Могильщик шагнул вперед, взмахнув длинным лезвием с бегущими зубьями. Я отскочил, одновременно отбивая его пилу своей. Кошмар что за звук раздался в тот момент, когда зубья пил соприкоснулись! Он вгрызался в нервы с такой же уверенностью, как сама пила в дерево, — и так же легко взламывал их изнутри. Как только моя голова не треснула от этого дикого вибрирующего шума? Во всяком случае, барабанные перепонки отключились надолго, и лишь дрожь, пощипывающая кожу, говорила о том, что эти стервозные инструменты еще визжат.

Мы расцепили инструменты, и мне показалось, что наступил удобный момент поддеть могильщика сбоку. Я просчитался, и пилы вновь пришли в соприкосновение, обрушив на мои бедные уши новый залп какофонии. На этот раз они сошлись с блеском — от трения металла о металл посыпались веселые искорки. И не только: что-то мелкое впилось мне в голень, что-то ударило выше, по колену, — кусочки металла отрывались во все стороны. Да, если так пойдет и дальше, скоро нам придется драться в рукопашную, а пилами затруднительно будет разрезать даже кусок масла!

Новый выпад — атакует могильщик. Я отражаю удар, пилы визжат, их зубья с треском и блеском уносятся в неизвестном направлении. И все же их еще много — я даже успеваю удивиться, мельком взглянув на иззубренное лезвие. Черт побери! Но ведь у противника пила длиннее, а, значит, зубьев на ней помещается больше? Ей-богу, мы так не договаривались!

Наши пилы сталкиваются в воздухе еще несколько раз, и я вдруг осознаю, что долго не продержусь. Я вообще никогда не был мастером по фехтованию, тем более — на мотопилах! От тряски и дрожи — о звуках я уже молчу — мои мышцы очень быстро пропитались болью. Я же не зомби какой-нибудь, которому все равно! Вот моему противнику это действительно все равно: машет своими лапами, будто и нет в них ничего. Да, но что мне делать? Если я выпущу свою пилу, он просто меня распилит. Наверное, я тоже кое в чем дубина, раз вляпался в такую историю. Но каким бы деревом я ни был, жить мне хочется, и придумать выход из сложившегося положения нужно. Но что я могу? Да ничего!

Пилы снова сходятся с визгом и треском, и вызванная усталостью боль пронзает мои руки. Сколько я еще смогу выдержать? Боюсь, очень недолго…

Пилы вновь разведены — и тут могильщик удобно открывает для удара бок. Я замахиваюсь, и — о, ужас! — руки отказывают мне! Они настолько устали, что и сила воли им не указ. Пальцы разжимаются, предплечье обвисает, и пила летит на пол. Я чувствую, как в невидимых глазах противника вспыхивает торжествующий огонек. Еще бы, победа переходит в его руки!

Черт побери, я не успею выстрелить в него из ружья!

Могильщик идет на меня, замахивается… Я отскакиваю почти инстинктивно: все равно игра окончена, и все мое сопротивление — судорожное брыкание, которое не может ничего изменить.

Пила описывает в воздухе полукруг — ее конец как раз должен достичь моего бока — и… врезается в стену!

Могильщик туп — он не догадывается выдернуть ее и продолжает вести ко мне, разбрызгивая во все стороны опилки. Я не дожидаюсь, пока смертоносное лезвие вопьется в мое тело с визгом распиливаемых костей. Сбоку от меня шкаф — почти бессознательно я кидаюсь к нему и начинаю карабкаться на полки.

Пила идет по дереву медленно, но все равно движется. Еще немного — и ее крутящиеся зубцы уже оказываются на свободе. Могильщик снова поворачивается в мою сторону. Словно издалека я вижу теперь собственный инструмент… Но как это я мог его упустить? Если прыгнуть отсюда… Нет! Этот мерзавец уже идет сюда!