Не ходи, Эссельте, замуж - Светлана Багдерина

– Спасибо, спасибо!!! – с благодарностью кинулась на шею опешившему, но польщенному медику принцесса, не забыв метнуть обжигающий льдом и пламенем взор в скромно потупившегося архидруида.

Совсем иная реакция отразилась на лицах отряга, лукоморской четы и последнего мага-хранителя.

– Но… у нас нет двух-трех недель!..

– Мы не можем столько ждать!..

– Вернее, мы-то можем…

– Но поди, объясни это Гаурдаку!..

– Это очень серьезно!..

– И совсем не сказки!..

– Мы его выкрадем!

– Господин лекарь, может, можно что-нибудь сделать, чтобы его величество Конначта выздоровел пораньше? – Иван умоляюще схватил за руку лекаря, не успевшего еще вырваться от Эссельте.

– Не поднимать его с кровати и не волновать нелепыми измышлениями, – строго сдвинул низкие густые брови тот, похлопал по плечу облегченно успокоившуюся принцессу, вышел в коридор, но через секунду вернулся.

– Кстати, вспомнил. Ваша сиххё, которую принесли последней, пришла в сознание. Можете пообщаться с ней, если хотите. Знакомые лица вокруг иногда творят с больными чудеса. Только кто-нибудь один и недолго!

Посетители переглянулись.

– Я найду Арнегунд! – сорвался с места Олаф.

– …и тогда тот гайн, который видел, как она открывала Врата, подговорил своих соплеменников, и однажды, когда она пошла в холмы за травами, похитил ее…

Был вечер, и в зале с весело горящим камином и хмуро сохнущим перед ним Масдаем собрались все оставшиеся невредимыми участники событий последних дней – антигаурдаковская зондеркоманда, гвентяне, супруг королевы сиххё-первой дамы Улада, все еще находящийся в состоянии легкого изумления по поводу своего нового статуса, Аед с женой, Боанн, старейшина Плеса Хадрон, Амергин и Фиртай.

Устроившись поудобнее в креслах и потягивая глинтвейн – среди камней старого замка было по вечерам холодно и промозгло, несмотря на весеннее тепло – они отдыхали от дневных происшествий и внимательно слушали рассказ Арнегунд.

– Они заставили ее объяснить… не хочется говорить, какими способами… что и как она делала… – заново переживая услышанное, негромко говорила она, комкая в пальцах кружевной платок. – И тот гайн… не знаю его имени… и не хочу знать… решил объединить все племена под своим командованием и идеей завоевания нового мира, безопаснее, красивей и приятней, чем их собственный. Он хотел успеть к тому времени, когда наши мужчины уходили на службу королю Мелору, но то ли не получилось, то ли они побоялись столкнуться с объединенными нашими силами… и они стали ждать следующего, последнего открытия. Когда оно случится – Федельм не знала, потому что все договоренности с Мелором происходили уже после нее… и этот гайн захотел ускорить процесс. Он правильно рассчитал, что пока оставшиеся сиххё из дальних деревень не соберутся все вместе, Врата открыты не будут. И решил, что если собираться будет некому…

– Полевое и Рудное, – угрюмо кивнул Аед.

– И Тенистое…

– А Плес, значит, и вправду никогда не был под ударом… – проговорил Хадрон.

– Значит, да… – выдохнула королева. – Потому что план их был прост: выследить, когда мы будем готовы к переходу, подготовить засаду…

– Подумать только, они и вправду приручили и смогли использовать когтерылов!.. – дивясь, покачала головой Сионаш.

– Карьера дрессировщиков – это всё, что им сейчас осталось! – самодовольно махнул рукой Агафон.

– Пожалуй, ты прав, – улыбнулась королева раздувшемуся от чувства собственной важности чародею и продолжила: – Как можно задержать закрытие Врат, и даже обратить процесс, придумала ведунья гайнов. Она же скрывала от меня Федельм, когда я пыталась ее отыскать… как это делают Видящие.

– Всё продумали и учли, – ядовито выговорила Боанн.

– Всё, кроме того, что Друстан приготовит любовный напиток, а Эссельте выпьет его с другим, – тепло улыбнулась друзьям Арнегунд. – Я не знаю, кто такой этот ваш Гаурдак, но весь мой народ должен быть ему искренне благодарен за то, что такие герои собрались и попали в Сумрачный мир именно в это время.

– Нет худа без добра, – усмехнулся Кириан.

– Воистину так, – подтвердил Аед.

– А где теперь будут жить сиххё? – вдруг вспомнив что-то, вернулся к обсуждаемой теме отряг. – Эстин от обещаний отца не отказался?

– Это теперь не имеет значения, – уверенно повел мощным плечом Морхольт. – Родичи моей жены должны жить с ней в одном королевстве. Как сказал однажды Мелор Провидец, Улад большой, места хватит всем.

– Ты… это серьезно?!.. – легко и мгновенно, как птичка на ветке, развернулась к нему Арнегунд. – Ты воспринял церемонию, проведенную его премудрием… всерьез?

– Я всегда всё говорю и делаю серьезно, – строго произнес и тут же улыбнулся герцог. – Если уж где-то в Книге Жизни было записано, что к концу визита очаровательной Эссельте в наши края мне суждено оказаться женатым, от судьбы не уйдешь. Если, конечно, леди Арнегунд не возражает?..

– Нет… я… но Габран…

– Траур будет выдержан, сколько твое сердце будет по нему скорбеть, – мягко проговорил Руадан. – Это был отважный рыцарь, и пал он как настоящий воин.

– Да примут его Светлые Земли… – тихим хором проговорили сиххё.

– …А я тебе говорю, что мне не понравилось, как он глядел на папу!

Раскрасневшаяся, возбужденная Эссельте остановилась посредине лестницы, перегородив узкий пролет не хуже любого спецназа, уперла руки в боки, и сердито уставилась на Серафиму.

– Да как он на него так особенно глядел, ты можешь толком объяснить? Я же в другом конце зала была, с Арнегунд, Морхольтом и Иваном, сиххё навещала!

– А, ну да… – несколько сбавила обороты принцесса, но не успокоилась. – И кстати, на сиххё, особенно на Арнегунд, он тоже как-то странно косился, если тебе интересно знать.

– А может, тебе будет проще перечислить, на кого он странно не косился? Или косился не странно? – невинно округлила глазки Сенька.

– На свое отражение в зеркале, – хмуро фыркнула гвентянка. – Если ты думаешь, что со смертью Мелора Доброго захватнические планы эйтнянской короны сильно изменились, то ты думаешь неправильно! Вы этих эйтнов просто не знаете! Папа говорит, что им что Улад, что Гвент – разницы вообще никакой! Стравить одних с другими, корабли наши грабить, пиратов изображая, или острова втихомолку оттяпать – хлебом их не корми! А кронпринц Эстин всегда был интриганом, под стать своему драгоценному папику! Да будет земля ему пухом.

– Угу, да будет, – лояльно согласилась царевна, которая в силу своей отчаянной иноземности ни с кронпринцем, ни с его безвременно и бесславно упокоившимся сегодня днем родителем сталкиваться счастья[89] не имела. – Ну так как он смотрел на твоего отца?

– Э-э-э… вот так! – на мгновение задумавшись, страстно изобразила принцесса.

Сенька уважительно – к актерскому таланту гвентянки – поджала губы.

Если король Эстин и впрямь посмотрел на Конначту именно так, то самым разумным было бы немедленно сгребать раненого гвентянского монарха в охапку, кидать на Масдая, и уносить отсюда всё, что можно было унести, пока не поздно.

Единственная проблема заключалась в том, что Масдай висел перед самым большим камином замка, истекая речной водой и сарказмом в адрес неких безруких и кривоногих менестрелей, не способных удержаться на ровном месте и, самое главное, удержать его. А король был просто нетранспортабелен, если верить местным медицинским светилам. Впрочем, при одном взгляде на маленького воинственного монарха Гвента соглашались с ними все: нельзя подставлять грудь и голову разгулявшейся дубине разъяренного гайна и ожидать отделаться при этом легким испугом.

И тут еще одна мысль пришла на ум ее лесогорско-лукоморскому высочеству.

– А на тебя он никак… так… не смотрел?

Эссельте настороженно глянула на царевну исподлобья, выискивая подвох или подколку, но, не найдя ни того, ни другого, слегка расслабилась.

– Я, конечно, не видела… точно… но иногда мне казалось… казалось…

– А на Морхольта?

Принцесса всплеснула руками и прижала ладошки ко рту.

– Ох, я ведь еще не показала тебе, как он смотрел на Морхольта!..

Сенька стремительно представила, как, приложил руку к сердцу, и загробным голосом сообщила, что не надо ей ничего больше показывать, у нее нервная система слабая.

Эссельте надулась.

– Тебе что, не интересно, что я говорю?

– Нет, очень интересно. Правда. Просто и так уже, боюсь, всё понятно, – вздохнула Серафима.

– Что тебе понятно? – испуганно захлопала глазами принцесса.

– Что-что-что тебе понятно? Ну-ка, ну-ка, поделись! – раздался жизнерадостный голос с верхней площадки, и по грубым каменным ступеням застучали подкованные каблуки и посох героя дня, а также вечера, ночи и утра, Агафоника Великого.