Властелин вероятности - Дмитрий Янковский

Самым удивительным для Сергея оказалось то, что такая серьезная организация, как Институт, ничего не знала о властелине вероятности. Вся их работа сводилась к отстрелу безмозглых лептонных тварей, которым они сами же дали грозное название «десантники». Видимо, кто-то из руководства был под серьезным впечатлением от книги А. Мирера «Дом скитальцев». Вред десантники, конечно, наносили, вызывая тяжелое, а иногда и групповое безумие, но что они в сравнении с существами, способными без труда влиять на ход любых происходящих событий? Мелочь. В то же время, если принять во внимание все, что за долгие годы удалось ему узнать о повелителе случайностей, Сергей мог с уверенностью причислить его к разумным существам лептонной природы. Об этом говорила хотя бы связь врага с определенной стихией – водой. А эта связь была несомненной, Сергей в этом не раз убеждался на собственной шкуре. Про зеркала в теории экзофизики не было сказано ничего, но враг, утопивший Сергея, вышел прямо из зеркала. Какое-то время этот факт оставался загадкой, пока Сергей не понял одно из главных свойств водяной стихии. Она отражает. Причем отражает великолепно, если, конечно, не поднимется ветер.

Наконец Сергей счел себя подготовленным окончательно. Точнее, достаточно для перехода к активным поискам. К делу надо было переходить как можно скорее, и он решил переговорить с командиром ячейки.

Вечером Сергей постучался в его комнату на нижнем уровне.

– Разрешите? – он приоткрыл дверь.

– Заходи, – кивнул командир. – Приятно с тобой работать, сразу чувствуется военная выправка. А то у меня в ячейке один только Стас из служивших. Он показал глазами на свободное кресло. – Садись. Что ты хотел?

– У меня есть пара вопросов.

– Говори.

– Скажите, нашей ячейке приходилось встречаться с разумным бесплотным противником?

Алексей Васильевич усмехнулся и шевельнул густыми бровями.

– Думаешь, ты меня удивил этим вопросом? Каждый новичок, насидевшись в засаде с включенным эфирным детектором, задает этот вопрос.

– У меня другие мотивы. – Сергей откинулся в кресле. – Я сам сталкивался с разумным бесплотным и даже пострадал от него. После этого я и стал вас искать. Мне нужна помощь.

– В лице психиатра, – закончил за него командир. – До командования этой ячейкой я входил в состав научной группы изучения экзофизически наблюдаемого пространства. Нашей задачей была классификация бесплотных на виды, подвиды, семейства и классы. Никаких признаков разума у бесплотных обнаружено не было. Единственным спорным местом в этом вопросе остается Прорыв. Глядя со стороны, можно подумать, что десантник проявляет признаки разума, но на самом деле давно доказано, что это не так. Просто десантник – это сложно организованный многоструктурный псевдоорганизм, ведущий себя подобно колонии муравьев или термитов. Это не разум, а сложные, разветвленные цепочки условных рефлексов.

– Значит, не сталкивались, – спокойно заключил Сергей. – На этот счет у Института есть какие-нибудь инструкции?

– Секретная, два нуля сорок три.

– И что в ней сказано?

– В случае контакта с бесплотным разумом она предписывает не предпринимать никаких действий и немедленно сообщать в Штаб. А Штаб будет принимать решение о задействовании группы критического вмешательства.

– Понятно. Сейчас восемь часов, значит, до девятичасового «хлопа» вы еще успеете сообщить в Штаб о таком контакте.

– Ты с ума сошел. Меня на смех поднимут.

– А инструкция?

– Это на всякий случай. Гипотетическая возможность.

– Которая стала реальностью, – кивнул Сергей. – Не беспокойтесь, доказательства у меня есть.

– Хотелось бы глянуть. – Алексей Васильевич выжидательно посмотрел на собеседника.

Дворжек усмехнулся, вынул из-под куртки пачку черно-белых фотографий и положил их на стол.

– Только внимательнее смотрите, там есть забавные мелочи, – предупредил он.

Командир просмотрел один снимок, затем другой, перекладывая их вниз стопки. Густые брови поползли вверх.

– Действительно забавно, – сдержанно сказал он. – Если это не спецэффекты, конечно. Кстати, часть этих снимков секретна. Здесь явно сняты агенты других ячеек.

– В Питере ячеек всего четыре, – спокойно ответил Сергей. – Сначала я не понимал, что снимаю, даже думал, что это одно и то же. Только недавно я понял, что в городе действуют две силы – Институт и кто-то еще.

– Кто?

– А по фотографиям непонятно?

– Я бы хотел послушать твою гипотезу.

– Ладно. Только я не буду пересказывать вам все свои выкладки. Это долго и малопонятно без контекста, в котором они рождались. Если хотите, могу выдать выводы.

Алексей Васильевич кивнул, не отрывая взгляда от фотографий, и стал раскладывать их на столе, будто карточный пасьянс. Дворжек расслабился в кресле и произнес тоном лектора в планетарии:

– Около миллиарда лет назад на Земле возникла разумная форма жизни. Бесплотная.

– Почему ты считаешь, что она возникла именно в это время?

– Законы эволюции, – пожал плечами Сергей. – Структура и анатомия лептонных существ, которые я сейчас изучаю, позволяют сделать вывод о приблизительном их развитии от деструктурированных сгустков излучения, видимо, природного, до современных, порой очень сложных, форм.

– Это чушь. В Н-пространстве не обнаружено никаких намеков на разум.

– Вот этого не надо, Алексей Васильевич, – Дворжек усмехнулся. – Обнаружен такой намек, и вы прекрасно это понимаете.

– Ты имеешь в виду Прорыв?

– А вам не кажется, что он полностью выбивается из стройной институтской теории экзофизики?

– Мне кажется, что это попросту малоизученное явление, вот и все.

– Верно, верно, – кивнул Сергей. – И я понимаю, почему именно оно настолько плохо изучено. Дело в том, что Прорыв своими корнями уходит в пространство, которое мы наблюдать не можем. Мы интуитивно чувствуем, что должен быть какой-то закон, какие-то причины и следствия, но понять этот закон не можем, поскольку в нашей наблюдаемой реальности существует лишь тонкий слой происходящих событий.

Командир заинтересованно поднял взгляд на Дворжека.

– Приехали. Значит, ты считаешь возможным существование каких-то иных реальностей?

– Без сомнения. Причем, повторяю, эти реальности недоступны нашему наблюдению. Две трети из фотографий на вашем столе сделаны абсолютно случайно, а остальные в автоматическом режиме, когда фотоаппарат сам делал снимки через неравные промежутки времени.

– Но как ты вычислил место, где надо снимать?

– По ощущениям и случайным снимкам.

– Сергей, я не совсем тебя понимаю. То, о чем ты говоришь, происходит на улицах города, доступно съемке обычным фотоаппаратом, но в то же время недоступно прямому наблюдению?