Настоящая черная ведьма - Елена Звездная

— Грехен, а почему ты решила, что у меня что-то случилось?

Глаза у старой ведьмы были тусклые, старческие, но стоило мне спросить, как в глубине их словно что-то сверкнуло… странно.

— А что у меня уже может случиться? — горько усмехнувшись, спросила Люсинда. — Белый выродок наполовину меня выпил, так что я теперь даже орден Света не интересую, я…

Ее голос сорвался.

Люсинда молча взяла чашку, отхлебнула пару глотков, затем отставив ее, взяла булочку и, отщипывая мелкие кусочки сдобы, продолжила:

— Грехен, ты сегодня когда ко мне заходила, обмолвилась, что отец у тебя был магом высокого звания, даже и не помню, к чему ты это сказала… — Ведьма призадумалась. — Совсем память подводить стала… Ну да не в этом суть. Я, как ты и просила, зашла вечером Телль проведать, а там маг к ней как раз наведался. Постояла, подождала, пока уйдет, потом уже вошла, а на девочке и лица нет.

Нахмурившись, будто бы пыталась что-то вспомнить, Люсинда отложила булочку. Потом подняла взгляд на Грехен… На лице ее промелькнуло что-то непонятное, но, тряхнув головой, ведьма словно отогнала мысли, нахмурилась снова.

— Что-то не так, деточка? — вопросила Грехен.

Снова мотнув головой, Люсинда произнесла:

— Такое ощущение, что все это уже было. Ты, стол, чай именно этот, булочка, только Телльки не было, а так…

— Нет, деточка, давно ты у меня не гостила, — улыбнулась Грехен. — Что-то рано тебя память подводить стала, Люсенька.

Люсинда кивнула, взяла чашку, начала как-то очень жадно пить.

А у меня почему-то всяческое желание пить чай в домике старой ведьмы пропало! Напрочь. И взгляд снова к корзинке метнулся. И могу поклясться — я эту корзинку уже видела. Точно видела! Вот только, кажется, не здесь.

— Так что за проблемы у тебя, Теллечка? — участливо спросила Грехен.

Медленно переведя взгляд на нее, с удивлением заметила черные пряди в еще недавно совершенно седых волосах. А между тем Люсинда жадно пила чай, я же… я разглядела едва заметную трещинку в фарфоре ее чашки. И волосы у Люсинды словно становились все более седыми…

— Моему отцу было сто двадцать лет, когда я родилась, — неожиданно нормальным, без какого-либо старческого дребезжания голосом, произнесла Грехен.

Не слушая ведьму, я протянула руку и с силой вырвала чашку из окаменевших рук Люсинды. Ведьма не отреагировала, продолжая держать пустой воздух словно чашу и хлебать воображаемый чай с отсутствующим видом…

— Моя мать была очень неопытной ведьмочкой, — продолжила Грехен, посмеиваясь при виде происходящего. — Она не сумела определить уровень силы завлеченного мага и зачала меня, даже не подозревая, что использовали как раз именно ее. Это ведь так заманчиво — просто родить и мгновенно обрести силу пятидесятилетней ведьмы.

Мне захотелось вскочить, заорать, заставить Люсинду прекратить пить несуществующий чай, попытаться сбежать… но все, что я могла, — это, с трудом повернув голову, в ужасе смотреть на Грехен!

— Дивный чай, не правда ли? — Ведьма, не такая уж и старая, белозубо мне улыбнулась. — Отец любил поить им глупых студентов, приезжавших отдать дань уважения величайшему из магов современности… Папочка прожил до двухсот пятидесяти, а студентики гибли молодыми.

Она расхохоталась и продолжила:

— Удивлена, что я черная? Напрасно — отец просто любил экспериментировать, захотел проверить, какой источник победит, поэтому и отдал меня матери. А когда я прошла посвящение и стала черной ведьмой, забрал.

Она откинула голову назад, скинула остроконечную шляпу, тряхнула длинными черными волосами и вновь улыбнулась мне. И это была моложавая ведьма лет сорока на вид, в которой ничего, совершенно ничего не было от той старой Грехен, которую я знала.

— Мой котел, — продолжила она, — ты выбросила мой подарок… Ай-яй-яй, плохая и неблагодарная ведьмочка, лишила меня возможности подпитываться твоей энергией.

Она вновь широко улыбнулась, а затем, подавшись ко мне, шепотом, будто не хотела, чтобы нас услышала Люсинда, поинтересовалась:

— А как же ты догадалась, Телль?

Я не догадалась. Я даже не подозревала — это все Вегард. Вегард понял, что с котлом что-то не так! Он догадался, не я.

— Молчишь, — хмыкнула Грехен. — Не ожидала от тебя такой сообразительности, Аэтелль.

Хотелось грязно выругаться. Грязно и зло.

— Никто и никогда не догадывался. — Она сделала задумчивый глоток чаю. — Что всегда позволяло быть в тонусе… А когда энергии не хватало, я выпивала ведьму.

Так значит, Мадину убила Грехен?!

Я попыталась дернуться, но все, что вышло, — едва слышное мычание.

— Мадина? — правильно поняла мое мычание старая ведьма.

И улыбнулась так плотоядно, как не умели, вероятно, и демоны. А затем, задумчиво попивая чай, продолжила:

— С твоим приездом стало несколько сложнее манипулировать как Люсиндой, так и Мадиной. Знаешь, странное дело, но за поддержкой они стали ходить к тебе, особенно Мадина. И пришлось подтолкнуть ведьму в нужном направлении, чуть-чуть вмешиваясь во время приготовления… зелий.

Я вспомнила о том, как в последнее время не ладились дела у Мадины, вспомнила и глухо застонала — проклятая Грехен!

— Неудача за неудачей, — продолжила старая ведьма, — клиенты, которые постепенно стали ходить к тебе — «во избежание», так сказать, и Мадина отправилась ко мне за советом.

Тьма! Проклятая Тьма! Так вот куда она пошла, предварительно приготовив булочки и заварив себе чаю. Она отправилась к той, кто был старше, мудрее, опытнее. Отправилась за помощью и… и попала в ловушку! И записку оставила, думая, что скоро вернется, и извозчика не брала, ведь ей-то до заброшенного парка недалеко совсем, вот и прошлась пешком… Тьма!

— Мадина была сильной ведьмой. — Грехен мечтательно улыбалась. — Я получила много, очень много лет жизни… — Неожиданно мечтательная улыбка сменилась полным ярости оскалом, и ведьма прошипела:

— Но этот проклятый мэр!

Я вздрогнула всем телом, не понимая, при чем тут он.

— Орден Света, — Грехен сплюнула на пол, — мне удавалось дурачить много лет — старуху, что едва ноги передвигает, никто в убийстве не заподозрит, а дурачков с белым даром я всегда умела использовать. Но этот мэр вознамерился «отчистить город от черной магии». Мерзкий параноик! — Снова сплюнула, затем прошипела:

— И белый мэтр оказался здесь в очень неудачное время — в момент кровавой луны.

Я вспомнила тот миг, когда ощутила смерть Мадины… Сердце сжалось от боли и горечи утраты, я ведь больше никогда ее не увижу, мы никогда не будем сидеть у меня на пороге, попивая чай, и все из-за этой проклятой Тьмой полоумной старой ведьмы!