Беспощадный. Не русские идут - Василий Головачев

– Ой, не могу, – огорчилась Яна. – Сегодня я обязана быть на торжественном приеме всех послов.

– Жаль, – огорчился и он. – А когда освободишься?

– Не раньше двух.

– Ладно, не переживай, все равно празднуем вместе. Я заеду за тобой, а пока буду готовиться.

– Я пообещала маме познакомить вас. Ты не против?

В голосе девушки зазвучали умоляющие нотки, и Тарасов засмеялся.

– Вообще-то я и сам хотел познакомиться с будущей тещей.

– Что ты сказал?!

– Жди, в два буду у вашей конторы.

Он положил трубку, представил, улыбаясь, лицо девушки и снова засмеялся. На душе, несмотря на все беды и горести российской жизни, было легко и радостно. Он знал, что все у них будет хорошо и ничто и никто не помешает им быть вместе.

Зазвонил телефон. Он снял трубку.

– Я люблю тебя, Слава! – с придыханием сказала Яна.

В трубке запульсировали молоточки отбоя. А он остался стоять в ступоре, вслушиваясь в звон, сквозь который в голове продолжали звучать волшебные слова: я люблю тебя, Слава… Она назвала его настоящим именем, что тоже имело большое значение. Такие слова не говорят кому попало.

Телефон зазвонил снова.

Он быстро схватил трубку, поднес к уху, собираясь пошутить: вы ошиблись номером. Однако вместо ожидаемого голоса Яны раздался незнакомый мужской голос:

– Роман Алексеевич Макаров?

Владислав едва не ответил: его заместитель, – но прикусил язык. Голос ему не понравился, он отдавал запахом пороха и войны.

– Кто спрашивает?

Голос пропал, будто говорившему заткнули рот. Вообще исчезли все шумы линии, в трубке на несколько мгновений воцарилась мертвая тишина, словно связь прекратилась, затем трубка посмотрелана Тарасова оценивающе, со злобной иронией, жестко и грозно, и тишина в динамике сменилась гудочками отбоя.

Владислав осторожно, как змею, положил трубку на рычаг, глянул на свою влажную ладонь и выругался. Интуиция подсказывала, что ему позвонил не просто человек, знавший его по имени, не «телефонный террорист», но очень информированный и опасный наглец, по сути, предупредивший противника о своих намерениях. Это мог быть только тот, о ком Тарасова предупреждали князь и воевода, – прибывший в Россию со своими гнусными планами магистр, ордена Раздела Джеральд Махаевски.

«Махневский!»– всплыла вдруг в памяти фамилия якобы генерала ФАР, позвонившего в Кострому майору Гарину и уговорившего последнего дать ему сведения о Данилине. Может быть, звонил именно Махаевски, а не Махневский?

Тарасов походил по комнате, размышляя о цели звонка неизвестного, потом тряхнул головой и начал раздеваться. Черт с ними со всеми, генералами и магистрами, сегодня праздник, Новый год у ворот, надо жить и веселиться. А магистры пусть убираются в ад и не мешают честным людям радоваться жизни!

В начале двенадцатого, освеженный, чистый, благоухающий дорогим одеколоном (Тарасов предпочитал туалетную воду, одеколон и лосьон после бритья фирмы «Булгари»), он спустился во двор, к машине, открыл дверцу… и упал лицом на тротуар, отреагировав на острое чувство «ветра смерти».

Выстрела он не услышал, зато услышал удар пули, пробившей дверцу машины. Если бы он не упал – аккурат получил бы пулю в живот. Однако, упав, он не стал дожидаться еще одного выстрела, прекрасно понимая ситуацию. Мгновенно откатился в сторону и рывком за колесо втянул себя под защиту заднего бампера «Субару». Пока он демонстрировал чудеса ловкости и гимнастический эквилибр, вторая пуля едва не поставила точку в представлении, пробив воротник зимней куртки, ужалив по касательной шею и вонзившись в литой диск колеса.

За те мгновения, что судьба отвела Владиславу на отступление, он все же успел бросить взгляд на двор и теперь, лежа за машиной, прокручивал в памяти увиденную картину.

Во дворе стояли три-четыре машины, называемые «подснежниками», – из тех, что постоянно забивают дворы многоэтажек Москвы, так как хозяева пользуются ими редко. Кроме них, среди сугробов, оставшихся после чистки двора спецтехникой, располагались еще с десяток автомобилей разных классов. Но из какого именно стреляли, понять сразу было трудно. Требовался еще один взгляд на двор – с другой точки, но для этого надо было рисковать, высовываться, брать темпи действовать, чего Тарасов делать не хотел.

Стрельба прекратилась.

Во дворе ничего не изменилось.

Жители трех девятиэтажек, образовывающих квадрат двора, которые в этот момент находились на его территории, ничего не поняли – стрельба велась из пистолета с насадкой бесшумного боя – и спокойно продолжали заниматься своими делами: выбивали ковры, выгуливали собак, присматривали за маленькими детьми и неторопливо брели через двор.

Секунда истекла.

Тарасов упруго подскочил вверх, охватывая одним взглядом всю панораму двора… и замер, увидев направленный в лицо ствол пистолета в трех шагах от себя. Пистолет принадлежал белокурой девице в дубленке, сидевшей в серой «Волге» с приспущенными боковыми стеклами. Рядом с ней сидела еще одна девица и держала в руке мобильный телефон. Но за минуту до этого стреляла в Тарасова не эта белокурая красавица, она просто выбирала момент, чтобы открыть огонь по «клиенту», который не ждал удара с этой стороны.

Время почти остановилось.

Тарасов совершенно четко увидел движение пальца на курке пистолета («вальтер», мать твою!), прищуренный глаз, ярко размалеванные губы, искривленные азартной полуулыбкой. И одновременно с этим он боковым зрением заметил еще один черный зрачок – «глаз смерти» – в двадцати шагах от этого места, торчащий из окна джипа «Лексус». Кто держал пистолет, разглядеть было невозможно, стекло было тонированное, но Владислав не сомневался, что стреляли в него только что именно из него.

Еще мгновение…

Пальцы киллеров почти вдавили курки пистолетов…

И вдруг что-то произошло!

Какая-то тень мелькнула сбоку, сформировалась в зыбкий текучий силуэт, бесшумно переместившийся к «Волге». Раздался удар в дверцу автомобиля. Девица вскрикнула, роняя пистолет.

Тарасов инстинктивно отшатнулся в сторону, и пуля, выпущенная из джипа, пролетела мимо, с грохотом разнесла заднее стекло старенького желтого «Москвича».

«Призрак» в это время завладел пистолетом девицы в дубленке и сделал несколько выстрелов по джипу. Пули пробили боковое стекло, дверцу, лобовое стекло, оставив в нем две дырочки с паутиной трещин. Водитель «Лексуса», обладая отличной реакцией, рванул машину с места, зацепил мусорный бак, ободрал крыло, но не остановился. Вырулил к проходу между домами, исчез.

За ним помчалась «Волга», пассажирка которой сидела, прижав к груди сломанную руку и глядя на того, кто отнял у нее оружие, круглыми от бешенства и боли глазами.

Машины скрылись из виду. Стало тихо.

«Призрак», превратившийся в невысокого худощавого мужчину средних лет, не выглядевшего атлетом, – обыкновенная фигура, обыкновенное, губастое, гладко выбритое лицо, внимательные голубоватые глаза, – спрятал чужой пистолет в карман серой замшевой куртки, поправил на голове вязаную шапочку. Посмотрел на Тарасова. Глаза его на мгновение вспыхнули, и Владислава шатнуло! Он едва не загородился от этих глаз рукой, с изумлением разглядывая незнакомца.

– Спасибо за помощь… кто вы?

– Будьте внимательнее, Владислав Захарович, – ровным голосом произнес мужчина. – Вас же предупреждали, не стоит пренебрегать добрыми советами. В следующий раз я могу и не успеть.

– Кто вы, черт возьми?!

По губам незнакомца скользнула тонкая снисходительная усмешка.

– Не ангел-хранитель, поверьте. Мы еще встретимся и поговорим, а сейчас я спешу. Повторяю, не будьте беспечным. Советую также не проводить праздник дома. До встречи.

– Погодите… – Рука ухватила воздух.

Неизвестный спаситель Тарасова буквально растворился в воздухе, исчез. Владислав огляделся, поймал несколько любопытных взглядов, брошенных на него прохожими, отряхнулся от снега и подошел к своей ставшей грязно-синей «Субару», потрогал пальцем дырочку от пули.

– Вот паразиты!

Он вдруг только теперь осознал, какой беды избежал. Спину охватил ледяной озноб. Черт возьми, это действительно серьезно! Его враг в Москве и строит свои планы, жаждет убить! Пора принять меры, начать контрохоту и ликвидировать наглеца! В конце концов, он здесь гость, причем гость нежданный и подлый, имеющий связи и средства. Жить спокойно этот подонок не даст!

Тарасов тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, сел в машину и обнаружил на сиденье сплющенную пулю. Повертел ее в пальцах, усмехнулся, обретая былую уверенность и хладнокровие. Ну, заяц, погоди! Дай только справить Новый год, а там я тобой займусь!