Пурпурные грозы (СИ) - Мишарина Галина

Найдя глазами Дэра, я начала спускаться по последнему пролету. Хитрюга Габи! Она сшила брату пурпурную рубашку точно такого оттенка, что мое платье. Дэр шагнул навстречу, подавая руку, и тотчас притянул меня к себе.

— Здравствуй, моя краса. Ты прекрасна. — Как всегда без смущения поцеловал меня в губы и повернулся к остальным. — Моя супруга, Мэй.

Первое слово было выделено голосом как самое значимое, и я ощутила сладость удовольствия принадлежать этому красивому стриженому жадине. Двое парней-близнецов одновременно поклонились мне.

— Очень рады познакомиться. Саврим, а это мой брат Баррит. И наш отец — Шамр.

— И я рада, — искренне улыбнулась я и каждому пожала руку. — С прибытием!

— Мэй, — склонил голову Шелай. — Вы красавица, как Дэр и описывал. Настоящая рыжая аратка.

— А… — немного растерялась я. — Разве на островах много рыжих?

— Хватает, — улыбнулся он. — Хотя большая часть как мы — черноволосые.

Они трое отлично вписывались в брюнетистое семейство грозовых. И отец, и сыновья — кудрявые, темноволосые, кареглазые. Братья выше отца, но ненамного, и такие же, как Дэр, худощавые.

— Вот и познакомились, — сказал Колэй. — Пора начинать праздник. Полагаю, за три дня вам хватит времени, чтобы наговориться об атровцах и аратах.

Мы сели за стол, и я любопытно всех разглядывала, привыкая к периодическим вспышкам дара — цветности постоянной и переменчивой. Комната была сине-фиолетово-голубой, и одиноким огоньком горел янтарный абажур Габи. Из всех нас только у неё был этот удивительный, сочный оттенок. Дэр как всегда ультрамаринил, Колэй был окружен пурпуром, остальные в основном синели и голубели, от индиго до бледной лазури. У Шелаев были серо-синие, как штормовое море, цветности. Мне представили глав поселений и их семьи, воинов, которых я прежде не видела. И от каждого исходила бодрая грозовая энергия, питающая корень жизни.

Габи, как и обещала, надела прекрасное голубое платье, подчеркивающее её изящную фигуру. У девушки были прекрасные пропорции — средний рост, не большая и не маленькая грудь, тонкая талия и длинные ноги. Всё это, в том числе Цахтала сбоку живота, я разглядела, когда мы переодевались. Но лишь сегодня я впервые подумала, есть ли у Габриэль кто-то на примете. Среди воинов хватало красивых ребят, но она, кажется, никого не выделяла. А вот на неё определенно смотрели многие. Габриэль не убрала волосы, они свободно ниспадали и отливали серебром, как и у всех Магици, а на фоне темных прямых прядей особенно были заметны светлые желтые глаза. Такие контрасты, и ко всему прочему ещё и нежный, мелодичный голос! Волчицу, вот кого девушка мне напоминала. Ласковую, но ярую. Прожив с ней несколько недель под одной крышей, я уже знала, что Габи не отступит, не бросит начатое и не успокоится, пока не добьется своего. Она была ласковой ко всем, но при этом умела спорить и всегда находила умные аргументы. А ещё она, как и Бэйт, знала много самых забавных ругательств.

— Дорогие собравшиеся, — поднявшись, сказал Бэйт. — Отец не любитель произносить речи, и я из года в год его заменяю. Вы уже знаете, что на красную землю пришли перемены. В основном в лице нашей прекрасной Мэй и того счастья, что она заманила в дом. Все очень надеются (хотя я и знаю, как это раздражает молодых супругов), что вскоре по дому будет бегать нечто маленькое, милое и озорное. Учитывая характер моего брата и его жены, боюсь, замечательное дите разнесет Грозовое поместье до самого фундамента… — Дружный хохот помог мне не покраснеть. — Но это как раз то, чего нам не хватает. Когда мы слышим детский смех — мы слышим саму жизнь. Когда мы видим любовь — мы видим будущее. Мост рухнул, но вместо него у нас появилась надежда на куда более прочные связи. Сообщаю всем: летом в Атру собирается прибыть глава Горбатого острова, а с ним и некоторые другие главы кланов. Также мы со Свартом обсудили возможность строительства нового моста, и весной отправимся к Пропасти. Ничто не потеряно, пока есть свет и тьма, сон и страсть…

— Буря и солнце, — вдруг сказал Дэр, и остальные подхватили:

— За шторма и теплый свет!

Вспыхивали, стекая на стол, яркие веселые цвета. Мы отведали дивных яств, а потом, чтобы растрястись, пошли танцевать. Против обыкновения я не сдерживала себя — веселилась до упаду, то есть падала на Дэра и смеялась, когда он подхватывал меня в последний миг. Супруг научил меня новым танцам, даже позволил отцу и братьям потанцевать со мной. Оказывается, Бэйт здорово играл на скрипке, и я присела за пианино, чтобы создать мелодию радости.

На Атре не расписывали шары и не ставили свечи на могилах предков. Зато украшали дом молниями — настоящими, живыми! Когда мы вышли наружу и в темноте поглядели на дом, я обомлела. Он был оплетен пульсирующими змеями, в которых запутались любопытные огоньки, и это завораживало. Синие, розовые, голубые и фиолетовые молнии.

— Помнишь, я говорил, что в каждом из нас живет гроза? — прошептал мне на ухо Дэр. — В этот день Грозовые отпускают цвета, чтобы ощутить себя одной семьей. Здесь есть молнии каждого, кроме твоей. Её ты можешь создать сейчас.

Я поглядела на Дэра — он не улыбался, но в глубине глаз жила добрая надежда, нежность и капелька печали. Спрашивать, как всё правильно сделать, было не нужно, мои свершения сами собой обратились в чувства. Я протянула ладонь, и с пальцев тотчас соскользнула лиловая трескучая змейка. Она подползла к дому, забралась по сухим веткам уснувшего плюща и связалась с остальными, делая светящуюся сетку чуть больше…

— Теперь ты навсегда Магици, — сказал Дэр. — Теперь навсегда моя.

После построения снежной крепости, игр и дурачеств, мы вернулись в комнату мокрые, веселые и довольные. Простое платье на пуговицах, в которое я переоделась, отяжелело и подмерзло, а пальто лишилось хлястика — в пылу сражения его оторвал мне Бэйт. Хохоча, мы принялись освобождать друг друга от одежды, попутно придумывая разные глупые словечки вроде «храброцыпа» или «ухокрутки».

— Лучшая зимняя ночь в году, — сказал Дэр, медленно стягивая с меня чулки. — Ты их все ещё носишь?

— Ага. Иногда. Подожди-ка! — вспомнила я. — Мне нужно переодеться.

— Новые сюрпризы? — поднял брови Дэр.

— Да. Первый подарок.

— Может, после? — усмехнулся мужчина, обхватывая мою ногу и языком скользя вдоль бедра.

— Нет, — рассмеялась я. — Хочу сейчас, потому что потом будет поздно.

И выскользнула из его объятий, чтобы скрыться в гардеробной. Там лежало новое белье — пурпурное, кружевное, настолько откровенное, что носить его можно было только для красоты. Я быстренько стянула простое хлопковое и потуже затянула лиф на шнуровке, влезла в трусики и сверху прикрылась золотистым шелковым халатом. Нам с Дэром не нужна была подпитка страсти — он уже на улице безумно хотел меня, а я жаждала его в первый миг, когда увидела внизу в компании гостей. Но делать такие вот симпатичные сюрпризы было приятно и важно. Тем более в праздничную ночь.

Я вернулась к Дэру, который уже лежал на кровати голышом. Сильное тело красиво мерцало, освещаемое молниями.

— Это… почему так?

— Просто у меня хорошее настроение, милая. На празднике Гроз я вообще буду как гирлянда светиться.

— Хм, — отозвалась я, нарочно медленно развязывая поясок халата. Но распахивать его не стала, просто отошла к окну, глядя, как некоторые все ещё гуляют возле поместья. Дэр подошел и прижался ко мне сзади.

— Я мечтал о многих подарках: хотел узнать себя, обрести дар, посмотреть мир… Но нашел в тебе всё сразу, а в себе главную способность — любить и беречь эту любовь.

Я повернулась, обнимая его за шею, и Дэр подхватил меня на руки.

— Пойдем. Хочу обладать тобой, пока способен помнить себя.

Слова прозвучали как пророчество, и я откинулась на постели, убирая руки за голову. Пальцы Дэра скользнули под халат и развели полы в стороны.

— Мэй, — покачал головой он. — Как ты умудряешься каждый раз сводить с ума мои инстинкты?