Мировой кризис - Андрей Мартьянов

– Извини, об этом не подумал. Словом, надо сматываться и как можно быстрее. Пошли к оврагу.

Когда до лагеря оставалось немногим больше километра, началась ожесточенная винтовочная стрельба, бой шел у берега, и Прохор однозначно определил, что разъезд неприятеля сцепился с охранявшими концессию саперами. Значит, и остальные наверняка попадут под горячую руку! Катастрофа!

– Нападем только если встретим единичного всадника, – прошептал Тимоти. – В крайнем случае – двух. Связываться с регулярной армией у меня нет ни малейшего желания… Захватим лошадей. Надеюсь, все умеют ездить верхом?

Обошлось, по дороге к палаткам никого не встретили, ни своих, ни чужих. Ойген только заметил, что с курганом происходит нечто странное, «память земли», неизвестный науке магнетизм этой ночью был активен как никогда раньше…

Лагеря достигли к окончанию перестрелки, заметили промелькнувших в тумане кавалеристов, на галопе уходивших к северу. Стычка завершилась вничью? И куда все-таки подевались Джералд, Ева и прочие? Начали обыскивать палатки.

– Не хватало только потеряться, – сокрушенно сказал мистер О’Донован. – Брат моего папаши во время гражданской войны попал в плен к северянам, семь лет ни одного известия – а оказалось, что дядя искал нас в Вирджинии, когда семья переехала в Техас… Нашел случайно, после того как в газетах напечатали, что на папашином участке нашли уйму нефти. Нет ничего хуже потеряться во время войны.

– Они рядом, – ответил Прохор. – Вместе с его сиятельством, он знает толк в таких делах, с Алексей Григорьичем не пропадешь. Пойдемте к саперам, проверим…

– Нет, – остановил Вершкова Ойген. – Слышите? Кавалерия! И, по-моему, военных куда больше, чем прошлый раз! Надо укрыться, еще три минуты и они будут здесь! Да и туман рассеивается, ветер поднялся!..

– Опоздали, – выдохнул Тимоти, рассмотрев приближающихся со стороны Усти всадников. – Скорее на кухню, спрячемся между ящиками! Хоть какой-то шанс!

В хозяйственной палатке аккуратно складировали все ненужное, начиная от переносных печек и деревянных контейнеров с шанцевым инструментом и заканчивая множеством вещиц, которыми всегда обзаводишься при длительной работе в полевых условиях – фонари, складные стулья, железные емкости из-под керосина, даже маленькая динамо-машина. Палатка была забита барахлом чуть не под потолок.

– Вот сюда, к стене… – Тим вынул нож и сделал в брезенте небольшую прорезь. – Заодно понаблюдаем. Ого, да их тут множество! Целая армия!

Несколько австрийских солдат спешно обыскали лагерь – никого; заметить сидевших за грудой хлама концессионеров было сложно. Драгуны ограничились самым поверхностным осмотром и побежали назад, докладывать командирам, целиком сосредоточившимся на редане, в котором засел противник.

Было совершенно непонятно, что именно защищают в этой безлюдной местности русские и ради чего устроено полевое укрепление без дополнительного прикрытия – рядом нет ни единого важного объекта! Это примерно то же самое, что встретить посреди Сахары одинокую москательную лавку.

Загадка, объяснить которую словами поручика о «полевом выходе» невозможно. Слишком далеко от крепости и квартир находившихся возле границы полков.

Достаточно рассвело, чтобы со стороны лагеря можно было рассмотреть остатки римского вала, туман исчез, лишь над рекой ползли белесые полосы, скрывавшие холмистый бессарабский берег.

– Продержатся полчаса, – уверенно сказал Прохор. – Не больше. Помочь им невозможно. Одно только чудо Господне…

– Сдаться? – предположил Тимоти.

– Если там его сиятельство, ни о какой сдаче и мыслей не возникнет. Слышите, опять начали стрелять. Вы оставайтесь, а я пойду…

– Не надо никуда ходить, – хладнокровно сказал Ойген, взяв Вершкова за плечо.

Нет, не Ойген! Хаген! Перевертыш сменил облик так быстро, что никто и не заметил, без единого усилия и малоприятных эффектов, обычно сопровождавших «превращение». Прохор машинально перекрестился.

– Вёлунд был великим кузнецом, но Регин превзошел его в мастерстве, – значительно вымолвил мажордом бургундского двора. – Жаль, что здесь нет меча, принадлежавшего Зигфриду, с ним было бы легче. Не сходите с места и ждите…

– Чего это он? – шепнул Вершков на ухо Тимоти.

Хаген поднялся и молча зашагал к выходу.

– По-моему, он твердо уверен в том, что делает… Главное, не мешать.

– Хорошо бы сейчас коньяку, – сказал Барков по-французски. – Невозможно воевать без легкого хмелька. Особенно зная, что положение безнадежно и надо отдавать себе в этом отчет. Остается забрать с собой побольше врагов и с тем считать долг выполненным.

– Завидую вашему оптимизму, – хмыкнул Джералд. – Как в романе, черт возьми! Четыре мушкетера, Ла-Рошель, бастион Сен-Жерве… Возьмите, фляга с тридцатилетним арманьяком у меня всегда с собой.

– Ваше здоровье, господа! Никто больше не желает?.. Нет? В таком случае, командуйте, господин поручик!

– Пулемет бы сюда, – с оттенком мечтательности в голосе сказал Львов. – Но чего нет, того нет… Мадемуазель, при виде крови вы в обморок не падаете?

– Нет, – холодно ответила Евангелина.

– Прекрасно, если кого заденут, займетесь вместе с доктором ранеными. Кривелев!

– Слушаю, вашбродь! – гаркнул фельдфебель.

– Подойдите, покажу… Стрелять прежде всего по офицерам, видите австрийцев с золотыми галунами? Там, правее? Слишком близко неприятеля не подпускать, не знаю, есть ли у них ручные гранаты… Закидают, настила над реданом нет.

Первые минуты сражения прошли в вялой перестрелке с больших расстояний, саперы старались не тратить патроны зря. Лорд Вулси, сквозь зубы поругиваясь на неудобство трехлинейки, занимался штучной работой – на охотах в Слоу-Деверил холл он снимал куропатку с двухсот сорока ярдов, а это прекрасный результат. Точность винтовки Мосина, разумеется, заметно уступала шедеврам лучших мастеров Европы, находившихся в оружейной комнате фамильного замка, но приноровиться можно было.

Четверть часа спустя стало окончательно ясно: это окончательный и бесповоротный конец – двух саперов убило, шестерых ранило, австрийцы провели грамотную рекогносцировку и атаковали сразу с нескольких направлений, прикрываемые плотным огнем с дальней позиции.

– Что-то происходит! – вдруг заорал граф, одновременно перезаряжая трехлинейку. – Ева, да пригнитесь же!.. Вы ничего необычного не чувствуете?

– Жарко, – непонятно ответила мадемуазель Чорваш. – Все вокруг будто в огне, я это физически ощущаю! Курган!