Игрок - Иэн Бэнкс

Никозар медленно подошел к Гурдже, останавливаясь по пути, чтобы пинками сбросить стоявшие на своих полях фигуры. Он наступил на небольшую лужицу огня от расплавленных внутренностей Флер-Имсахо и почти небрежно извлек из ножен меч.

Гурдже вцепился руками в подлокотники. В небесах раздавались дьявольские завывания ветра. По залу бесконечным сухим дождем носились листья. Никозар остановился перед Гурдже. Император улыбался. Перекрывая вой ветра, он крикнул:

— Удивлены?

Гурдже едва смог выдавить из себя:

— Что вы сделали? Зачем? Никозар пожал плечами.

— Превратил игру в реальность, Гурдже.

Император оглядел зал, скользнул взглядом по мертвым телам. Теперь они были одни — гвардейцы двинулись по замку, убивая всех подряд.

Мертвецы были повсюду — на полу балконов, на скамьях, в углах, они лежали, вытянув руки и ноги, на плитках, с темными пятнами на одежде — следами лазерных лучей. Над расщепленными деревянными скамьями и тлеющими одеждами поднимался дымок — тошнотворный, сладковатый запах горящей плоти заполнил зал.

Никозар взвесил тяжелый обоюдоострый меч рукой в перчатке и печально улыбнулся. Гурдже почувствовал, что сейчас его вывернет наизнанку. Руки его задрожали. Во рту появился странный металлический привкус, и он поначалу подумал, что это имплант — выталкивается, вылезает, пробивается почему-то на поверхность, но тут же осознал, что это не так, понял впервые в жизни, что у страха и в самом деле есть вкус.

Никозар неслышно вздохнул, подошел вплотную к Гурдже, заполнив собой почти все пространство перед человеком. Император медленно направил на него меч.

«Автономник!» — подумал Гурдже. Но от него осталось только сажистое пятно на дальней стене.

«Корабль!» Но имплант во рту не подавал признаков жизни, а «Фактор сдерживания» все еще был на расстоянии в несколько световых лет.

Кончик меча был в нескольких сантиметрах от живота Гурдже, потом стал подниматься, медленно прошел мимо груди в направлении шеи. Никозар открыл рот, будто собираясь что-то сказать, но потом затряс головой, словно в гневе, и нырнул вперед.

Гурдже резко выставил вперед обе ноги, упираясь ими в живот императора. Никозар согнулся, и Гурдже слетел со своего стула назад. Меч просвистел рядом с его головой.

Стул свалился на пол, и Гурдже, перекатившись, вскочил на ноги. Никозар согнулся пополам, но все же не выпускал меч. Он нетвердо двигался к человеку, размахивая мечом, словно поражал невидимых врагов между ними. Гурдже побежал — сначала в сторону, потом через доску, направляясь к дверям. Сзади, за окнами, огонь над трепещущими золоцветами заслонил черные облака дыма. Жар ощущался физически, как давление на кожу и глаза. Одной ногой Гурдже наступил на какую-то фигуру, сбитую порывом ветра, поскользнулся и упал.

Никозар, хромая, двигался за ним.

Экранирующие приборы застонали, потом загудели, извергнув струи дыма. Искровые дуги как сумасшедшие метались между навесным оборудованием.

Никозар не замечал ничего этого — он сделал выпад, но Гурдже отскочил назад, и меч ударил по доске в сантиметре от головы человека. Гурдже поднялся и запрыгнул на возвышенную часть доски. Разъяренный Никозар, тяжело ступая, шел за ним.

Оборудование наверху взорвалось, рухнуло с потолка на доску в ливне искр, разбилась в центре разноцветной территории перед Гурдже, которому пришлось остановиться и повернуть в другую сторону. Он оказался лицом к лицу с Никозаром.

Что-то белое мелькнуло в воздухе.

Никозар занес меч над его головой.

Клинок переломился пополам, рассеченный сверкнувшим желтовато-зеленым полем. Никозар почувствовал, что меч стал легче, и недоуменно поднял взгляд. Клинок бесполезно болтался в воздухе, подвешенный к маленькому белому диску — Флер-Имсахо.

— Ха-ха-ха, — загремел автономник, перекрывая вой ветра.

Никозар швырнул рукоятью меча в Гурдже, но зеленовато-желтое поле перехватило его и бросило назад в Никозара. Император пригнулся, поплелся по доске, окруженный клубами дыма и вихрем листьев. Золоцветы гнулись под порывами ветра, из стволов их вырывались белые и желтые вспышки, по мере того как стена огня над ними устремлялась к замку.

— Гурдже! — крикнул Флер-Имсахо, внезапно оказавшись прямо перед человеком. — Пригнуться и скорчиться. Немедленно!

Гурдже сделал, как ему велели, — сел на корточки, обхватив ноги руками. Автономник парил сверху, и Гурдже увидел вокруг него дымчатое поле.

Стена золоцветов рушилась, языки пламени прорывались сквозь нее, сотрясая деревья, разрывая их. От жары кожа на лице Гурдже, казалось, вот-вот треснет.

На фоне пламени появилась фигура. Это был Никозар, в руке он держал большой лазерный пистолет, из тех, что были у гвардейцев. Он стоял на фоне окна, ближе к его краю, держа пистолет двумя руками и тщательно целясь в Гурдже. Тот посмотрел на черный ствол, в дуло толщиной с большой палец, потом поднял глаза на лицо Никозара, и в этот момент верховник нажал на крючок.

И тут же Гурдже увидел себя.

Он смотрел на собственное искаженное страхом лицо достаточно долго, чтобы понять: в тот самый миг, который мог стать мигом его смерти, Жерно Морат Гурдже имел вид удивленный и довольно глупый. Потом зеркальное поле исчезло, и он снова увидел Никозара.

Верховник стоял на том же самом месте, теперь он слегка покачивался. Но что-то уже было не так. Что-то изменилось. Это было ясно, но Гурдже не мог понять, в чем дело.

Император покачнулся назад, невидящие глаза его уставились в закопченный потолок, туда, откуда свалились приборы. Потом порыв горячего воздуха из окон увлек и его. Никозар подался вперед, наклоняясь к доске, вес оружия в руке, одетой в перчатку, лишал его устойчивости.

И тут Гурдже увидел, в чем дело: аккуратная черная дыра, такая широкая, что можно было сунуть большой палец, зияла, чуть дымясь, в середине лба верховника.

Тело Никозара рухнуло на доску с разбросанными, разбитыми фигурами. Огонь прорвался.

Заслон из золоцветов не выдержал напора пламени, и теперь вместо него стояла огромная волна ослепительного света; тепловой удар от нее был похож на удар молотом. Потом доска вокруг Гурдже потемнела, зал и пламя потускнели, и где-то глубоко в голове послышалось странное жужжание, и он почувствовал себя опустошенным, вымотанным, истощенным.

После этого все ушло, осталась одна темнота.

Гурдже открыл глаза.

Он лежал на балконе под каменным навесом. Пространство вокруг него было расчищено, но дальше везде лежал сантиметровый слой темно-серого тусклого пепла. Камни под Гурдже были теплыми, прохладный воздух полон дыма.

Чувствовал он себя нормально. Ни сонливости, ни головной боли.

Он сел. Что-то свалилось с его груди и покатилось по вычищенным камням. Он подобрал упавшую вещицу — это был браслет-орбиталище, яркий, цельный, и в этом крохотном мире по-прежнему чередовались день и ночь. Гурдже сунул браслет в карман пиджака, потрогал волосы, брови, пиджак — ничто не было опалено.

Небо было темно-серым, на горизонте — черным. В одной стороне на небе виднелся маленький смутно-лиловый диск, и он понял, что это солнце. Наконец он встал.

Серый пепел был покрыт чернильного цвета сажей, хлопьями падавшей с темного неба, — ни дать ни взять черный снег. Он пошел по искореженным от жары, шелушащимся плиткам к краю балкона. Перила здесь обвалились, и он не стал подходить к самому краю.

Ландшафт изменился. Вместо желтой стены золоцветов, перекрывавших горизонт за куртиной, осталась одна земля — черная, коричневая, спекшаяся, испещренная здоровенными трещинами и расколами, которые еще не успел заполнить тонкий слой серого пепла и сажистого дождя. Вплоть до далекого горизонта простиралась голая пустыня. Слабые дымки все еще курились кое-где, поднимаясь из трещин в земле, устремляясь вверх, как призраки деревьев, пока их не сносило ветром. Куртина почернела, выгорела, местами обвалилась.

Сам замок тоже имел потрепанный вид, словно после долгой осады. Башни рухнули, многие жилые комнаты, служебные и прочие помещения обрушились внутрь, за их черными окнами царила пустота. Столбы дыма лениво поднимались к вершинам погибшей крепости, как погнутые древки. Потом их подхватывал ветер и превращал в вымпелы.

Гурдже прошел по балкону, ступая по мягкому черному снегу к окнам главного зала. Он шел бесшумно. В глазах свербило. Наконец он оказался в зале.

Камни все еще сохраняли сухое тепло. Здесь было словно в гигантской темной духовке. Внутри громадной игровой комнаты, среди кучи искореженных перегородок и упавших камней, виднелась игральная доска — покоробленная, погнутая, продранная; радуга цветов свелась к серому и черному, тщательно сбалансированное соотношение высот и низменностей из-за огня превратилось в ералаш хаотических нагромождений и прогибов.