Отец моего парня (СИ) - Бушар Сандра

— Ты проконтролируешь, чтобы он вновь не сбежал? — как можно равнодушнее спросила я и Дима настороженно кивнул. Чувствовал, что это не все, а только начало – видела это по играющим желвакам и барабанящим по обивке пальцам. Только вот задать следующий вопрос во мне будто сил не хватало. Будто чувствовала, что «неправильный» ответ убьет все: меня, чувства, доверие… То светлое, что было эти недели между нами.

— Говори, пчелка, — хрипло поторопил меня Дима, зарываясь пятерней в волосы. Сейчас, в лучах уличного фонаря, он был просто великолепен. Такой красивый, что щемило сердце.

Вдох-выдох. Мои пальцы до треска ткани натянули покрывало. Невесомый топ будто начал душить, тиканье часов на стене стало невыносимым.

— У тебя ведь есть жена. Ты не разведен. — это не звучало как вопрос, но все же я ждала ответа. Ждала минуту, две… А Дима молчал и это было худшим из его решений. Из груди вырвался невнятный звук, смешавшимся с обреченным стоном. Я накрыла рукой грудь, потому что забыла, как дышать. Мое тело будто проваливалось куда-то под матрац, в землю… На самое дно. Тишину разрушил собственный удивленный шепот: — Господи, во что ты меня втянул, Дима? Что ты за такой дерьмовый человек??

— Дерьмовый, блядь, человек?? Правильно, пчелка? — резко вскочив на ноги, Дима сбил стул, тот с грохотом повалился на пол. Расхаживая из угла в угол, тот с остервенением скинул с себя сперва верхнюю одежду, а затем и пиджак, будто все это его душило. Слова лились с него невнятным потоком, полным бурлящих внутри эмоций. — А чего ты хотела, а? Мы даже месяца вместе еще не прожили, Машунь! Месяца… А я уже скинул на тебя гребанную невнятную беременность и сына гея. Это полный пиздец. Скажи, в какой момент мне надо было тебе сказать о штампе в паспорте?

— Да в любой! — закричала я, — Например, за завтраком. «О, Маш, пожарь блины сегодня? Кстати, я женат!» Или «Передай мне соль! А еще я не разведен!»

Он вдруг замер, повернулась и взглянув на меня с легким прищуром:

— Может, ты и права. Но я боялся, что на этом все и закончится.

— Правильно и боялся. На этом все и закончено, — комично развела руками, громко хлопая в ладоши. А потом вспомнила одну забавную деталь, горько рассмеявшись. — А твои угрозы ЗАГСом… Если бы я реально согласилась тогда, чтобы ты делал? А, Дим?

— Ты-то? Я слишком хорошо тебя знаю, пчелка. Как облупленную. — сложив руки в карманы брюк, Дима уставился в окно. Мне показалось, или он с недовольством говорил? Будто предъявлял мне что-то? — Ты не из тех телок, что только ждут сигнала «фас» чтобы на тебя накинуться и задушить своим присутствием. Тебя не уломаешь на ЗАГС. С тобой надо быть хитрым. И упертым. Такую, как ты, завоевать очень сложно.

Против воли перед глазами пеленой возникли слезы. Но я лучше умерла бы, чем сморгнула их и показала, как сильно задели меня выводы мужчины.

— То есть, — таки нашла в себе силы спросить, — ты просто надеялся, что я откажусь.

Я опустила взгляд в пол и зажмурилась, мечтая лишь об одном: чтобы Дима молча свалил из комнаты и больше никогда в нее не возвращался. Слишком больно было от каждого его слова. До судорог в теле. До мурашек. До дрожи.

И все же его шаги приблизились. Я хотела кричать от бессилия! Он опустился рядом на постель, его ладонь осторожно коснулась щеки, которою я мгновенно смахнула.

— Я не надеялся, что ты откажешь мне, малыш, — нежно шепнул он, слишком близко от моих губ. — Я не надеялся, что ты согласишься. Это совсем разные вещи. Не сопоставимые. — голос его вдруг резко почерствел, похолодел. — Догадываюсь, кто тебе наговорил всякого. Так вот этот самый человек должен был тебе сказать, зачем именно я поехал в Германию. Валерка, чтоб его, это прекрасно знает. Все было озвучено сразу после Нового Года.

— А он мне и сказал, Дим! — прошипела сквозь зубы, затем взглянула в его виноватые карие глаза. — Мол, твоя жена там живет и владеет клиникой, где ты отцовство проверять собрался. А попутно, чисто для души, потрахатся приехал. Как обычно. Стандартный ежегодный заезд! Тур, так сказать, по злачным местам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Дима прямо поперхнулся удивленно смешком:

— Нет, Машунь… Мне, конечно, безумно приятно, что ты мне такие заслуги приписываешь, что в пору легенды складывать о стояке, который (по твоему лестному мнению) никогда не падает. Но, увы. Разочарую твою бурную фантазию: ты из меня все соки выжимаешь. Больше мне никто не нужен. Ни морально, ни физически не потяну! — пока я пыталась найти в его пламенной речи намеки на ложь, он вдруг накрыл мою ладонь своей. Только сейчас поняла, что на нервной почве барабаню по кровати безустанно. — Машунь… Золотце мое драгоценное… Как я и предполагал, для двадцати однолетней девочки эти слова вообще ничего не значат. Как «будь здоров». Но для меня нет так. Я сказал, что люблю тебя. И в этом мире только три человека, которым я это произносил: моя покойная мать, Валера и ты.

— Но… Твоя жена… — слова его совсем не сходились с тем представлением брака, что был у меня в голове. Счастливая пара, проводящая вместе выходные. Если Дима врал сейчас, то я в конец разочаруюсь в людях!

— Мы хорошие друзья, пчелка. Она очень взрослая женщина, старше меня. Наши интересы с ней очень сильно разошлись еще лет пятнадцать назад… Если не больше? Не важно. В любом случае, у нас глубоко выгодное сотрудничество: я помогаю ей с документами, с ее бизнесом и прочими мелкими проблемами, а она позволяет мне решать некие мои сложность. Как ты понимаешь, у меня по роду службы их великое множество и такой человек, как она, неизменная данность.

— Валера сказал, что у вас свободные отношения. И раз в год вы встречаетесь для секса. — произнеся это я вдруг покраснела. Из моих уст это звучало нелепо, но вот парень говорил так уверенно…

— Пфф! Ты как себе это вообще представляешь? — Дима вопросительно вскинул бровь. — Что она такая, год сидит ждет меня, как квочка-наседка? Или что? Целибат хранит? — не дождавшись моего ответа, он закатил глаза. — Если тебя так сильно это волнует, то у нее с личной жизнью все нормально. Брак в моем случае не способ консервации любви, а чисто деловая выгодная сделка. Без которой в моем мире просто невозможно. И видимся мы не каждый год. И даже не каждые пять.

Долго рассматривая Диму, я думала о сказанных им вещам. Он был прав, говорил разумные вещи. Только вот глупая наивная мечта внутрь меня трещала по швам… Ведь любимый мужчина никогда не жениться на мне. Привитые мне взгляды были, возможно, очень старомодны, но я считала, что дети должны появляться только в браке. Семья могла существовать только так!

— Дим, — прошептала я, — Я не хочу быть любовницей. И не буду.

— Знаю, маленькая моя, — Дима сжал мои щеки своими ладонями и стало так спокойно. О, это эфемерное чувство…. Лживый самообман! Я ведь знала, что это конец. Что даже если у Димы действительно нет отношений с женой, то не смогу быть второй. Не по моим это понятиям. Не по совести и чести. Но и просить разводиться не имела права просить. Кто такая? Уже ясно, что на его жене в бизнесе много подвязано. А мы в месте месяц не прожили. Ерунда. Откуси и выбрось.

Чтобы хоть как-то отвлечься от неминуемого, вспомнила его цель визита в Германию. Видимо, единственную:

— Есть новости о ребенке?

— Этот анализ так быстро не делается. Я скажу тебе, как будет результат. — Дима сжал челюсти, внимательно меня осматривая. — Обещаю с этого момента говорить тебе все. Потому что, как показала практика, плохие новости могут показаться еще хуже, если ты слышишь их не от меня. Переиначенные в миллион раз. Я хотел тебя оградить, но получается всегда хуже…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

А какой в этом был толк? Я знала, что сегодня наша последняя ночь. Последний вечер. И на этом все. Уже не было резона что-то рассказывать и отчитываться. Финита дя комедия. Завтра утром мы расстанемся и больше никогда не сойдемся.

Уверенна, будет не просто. Дима не из тех, кто спустит такое на тормоза. Я больше не стану вестись на поводу. Но это будет завтра. Не сегодня. Когда он так близко. Тем более, в последний раз.