Плутония. Земля Санникова. Библиотека фантастики в 24 томах. Том 3 - Владимир Обручев

В эту минуту над вершиной вулкана вырвалось белое облако паров, и над краем кратера показалась огненная стена, быстро поползшая вниз.

— Первый поток лавы ушел в долину озера, — заметил Каштанов, — а этот, пожалуй, может и до нас добраться.

— А через сколько времени? — поинтересовались остальные.

— Может быть, через час, может быть, и позже. Это зависит от свойства лавы. Если лава тяжелая и легкоплавкая, она жидка и течет быстро, а если лава легкая, вязкая, богатая кремнеземом, она трудноплавкая и движется медленно.

— Какой же лавой угощает нас Ворчун?

— До сих пор, насколько было видно по старым потокам, он изливал тяжелую лаву. Вероятно, такая же будет и в этот раз. Вообще, по характеру всех пород, которые мы встречаем в Плутонии, очень тяжелых, богатых оливином и металлами, трудно ожидать, чтобы здешние вулканы могли изливать легкую кремнеземистую лаву.

— Следовательно, нам нужно убираться отсюда поскорее.

— Да, но я надеюсь, что, прежде чем лава доберется до нас, грязевые потоки иссякнут и мы свободно переберемся через русло того или другого.

Плутон, не закрываемый больше тучами, и горячий ветер, дувший с вулкана, скоро высушили одежду путешественников, которые оделись и в ожидании возможности уйти продолжали наблюдать вулкан. Конец длинного языка лавы уже скрылся за гребнем склона, очевидно спускаясь в долину бывшего озера у западного подножия Ворчуна. Новые порции лавы, поднимавшиеся из кратера, изливались отчасти по этому пути, отчасти же севернее и, вероятно, образовали второй поток, спускавшийся на северный или северо-западный склон; в последнем случае он должен был течь в сторону наблюдателей. Но из-за ближайших нагромождений лавы они не могли видеть, куда направляется этот поток.

Количество грязной воды в обоих руслах, особенно в левом, заметно уменьшилось, и по ним катился уже не бешеный поток, а небольшая грязная речка, через которую можно было рискнуть перейти вброд.

В БЕЗВЫХОДНОМ ПОЛОЖЕНИИ

Так прошло полчаса. Извержение продолжалось спокойным темпом, и взрывы в кратере слышались только изредка и слабые. Но вот выше по склону, над местом, где сидели наблюдатели, послышался глухой шум и шорох, напоминавший звуки, раздающиеся на большой реке во время сильного ледохода. В этой стороне поднимался гребень из громадных глыб лавы — очевидно, фронт старого потока, остановившегося на этом месте.

— Пожалуй, пора уходить, — сказал Каштанов, вставая, — лава уже недалеко.

Все направились вниз по склону, к месту своего ночлега на берегу ручья, по временам оборачиваясь и оглядываясь назад, туда, где шум все усиливался. Там, над гребнем старого потока, уже показался фронт нового; но он совсем не представлял стену огненно-красной лавы, как рисовали себе три наблюдателя, кроме Каштанова, знакомого с этими явлениями. Этот фронт имел вид черного вала из глыб различной величины, который подвигался вперед под действием какой-то невидимой, но чудовищной силы.

Глыбы медленно ползли, надвигаясь одна на другую, с треском и скрипом: одни скатывались с гребня вниз, а на месте их появлялись новые; другие катились довольно далеко вниз по склону, с грохотом ударяясь и разбиваясь о неровности поверхности старого потока или глыбы, лежащей на ней. Из промежутков между глыбами вала то и дело вырывались струи и клубы белого пара, местами взвивались синие огоньки или же появлялись огненные пятна, словно отдельные горящие еще угли в потухающем костре, подернутом пеплом. Но этот костер двигался вперед, словно огромное ползущее чудовище под колеблющимся панцирем из черных чешуи, ползущее и изрыгающее жгучее дыхание и ядовитые испарения.

Спасаясь от глыб, катившихся по склону, путешественники подбежали к руслу правой вершины ручья, немного выше места своего ночлега; оно представляло неровно-бугроватую поверхность со струившимися по ней грязными ручейками. Недолго думая путешественники смело шагнули вперед, но уже на втором шаге погрузились по колено в вязкую грязь. Послышались возгласы неудовольствия:

— О черт! Влопались! Ноги вытащить нельзя, такая вязкая трясина! Словно тесто…

Громеко, шедший немного позади остальных и увязший менее глубоко, наконец вытащил свои ноги из сапог, оставив последние в грязи, а затем с берега русла, став на твердую глыбу, с трудом вытащил и сапоги. Остальные трое стояли в беспомощном положении и не могли двинуться ни взад, ни вперед, словно мухи на липкой бумаге.

А между тем фронт лавового потока неуклонно двигался вперед, и до него оставалось не более двухсот метров вверх по склону. Положение завязших становилось трагическим: вблизи не было ни бревна, ни доски, ни даже жерди, чтобы положить их на грудь и помочь товарищам высвободить ноги.

Но Громеко не растерялся. Он живо набросал несколько плоских кусков лавы от берега русла по направлению к Папочкину, как наименее тяжелому. Затем сбросил с себя мешок с вещами, ружье и верхнюю одежду и, засучив штаны выше колен и пробравшись по лаве к зоологу, помог ему освободиться от груза. А потом, взяв его под мышки, полегоньку вытащил из грязи. На Папочкине были не сапоги, а шнурованные ботинки, которые не могли слезть с ног и потому не остались в грязи. Затем сообща устроили вторую дорожку из плит к Макшееву и вдвоем вытащили его, но без сапог. Каштанова — самого рослого и грузного из всех — вытащили втроем, также без сапог.

Тем временем фронт лавового потока надвигался все ближе и уже обжигал путешественников своим раскаленным дыханием. Поэтому некогда было выкапывать увязшие глубоко сапоги, а приходилось скорее спасаться от лавы.

Подобрав свое имущество, злополучные исследователи побежали вдоль русла, вниз, высматривая местечко понадежнее.

Но везде была та же предательская серая грязь, в которую уже не рисковали соваться.

Так в бесплодных попытках дошли до места ночлега, где в русле стояло целое озерко. Воды в нем было мало, но дно представляло ту же грязь неизвестной толщины.

А лавовый поток медленно, но неуклонно надвигался сзади.

Шорох, шуршанье и треск перекатывавшихся глыб, шипение паров не умолкали ни на мгновение. Пахло серой с хлором, жар становился все сильнее…

У озера, на месте слияния обеих вершин ручья, путешественники перебежали через конец старого потока к руслу у левой вершины. Но и последнее представляло такую же полосу вязкой грязи. Оставался еще один путь — идти вчерашней дорогой вверх вдоль этого русла к озеру Отшельничьему, чтобы убежать от второго потока лавы, рискуя наткнуться на первый. Это русло суживалось между отвесными обрывами столовой возвышенности и склоном вулкана, и здесь можно было надеяться найти узкое место, где было бы нетрудно перемостить грязь глыбами лавы или перепрыгнуть через нее. Такое место вскоре и нашлось, но на другом берегу русла возвышались отвесные скалы в несколько метров вышины. На них невозможно было взобраться, нельзя было также пройти вверх или вниз вдоль их подножия, так как оно было окаймлено той же грязью.