Женька, или Безумный круиз - Владимир Купрашевич

Женя еще раз прислушалась, ветер как будто стал слабеть, и нырнула в постель – сегодня она протопила, кажется, более удачно, в комнате заметно потеплело и если утром подбросить еще дровишек может до прибытия траулера и доживет. Вообще-то этому председателю особенно-то верить не стоит. Не он ли запевал при отплытии, что траулер должен быть в море пока не выловит партию рыбы. Какая у них там партия? А если уйдет рыба? Ведь этот старый черт не позволит им вернуться, если начнутся обломы. И так траулер в море уже месяц. Вечность. Если ее помножить на двенадцать, то за год им надо пережить двенадцать таких вечностей.

Женя от ужаса даже застонала, но заставила себя думать о том, что значение «не позже чем через неделю» может означать и завтрашний день, и мысль эта ее захватила, тепло заполнившее помещения окончательно расслабило. Стало казаться, что ее тело, медленно погружается в теплую ванную, заполненную дымящимся молоком. Вокруг ванны дюжина фрейлин разворачивают перед ней роскошные яркие платья, из которых она должна выбрать то, в котором ей предстоит встретить мужа. Все платья такие красивые, что сделать выбор она не может…

Она бы так и утонула в этой ванне, если бы часы над кроватью не сорвались, наконец, с гвоздя и не попали ей жестким углом в плечо. Боли Женя почти не почувствовала, но открыла глаза, почему-то, с огромным трудом, попыталась понять, что происходит, хотела приподняться, и не смогла. Голова невероятно тяжелая, как чугунная, тянула обратно к подушке, все плыло перед глазами, и слабость похожая на истому охватила все мышцы, лишив ее способности двигаться.

Остатками сознания она поняла, что случилось то, о чем много раз предупреждал ее муж, она отравилась угарным газом и если сейчас же не выползет на свежий воздух, то умрет. Она бы даже и не возражала умереть – настолько ощущение, которое все еще держало ее, казалось блаженным, но почему-то подумалось, какой неприглядной увидит ее Василий, когда вернется – растрепанной, посиневшей и, пожалуй, разлюбит ее. И сразу же найдет другую. Ту же Киру, а может у них уже что-то было? Недаром он зовет ее Клавой… Хоть и старуха, а еще местами шевелится. А, скорее всего, подастся отсюда в Питер, или Мурманск…Бабы облепят его сразу, как мухи конфету. Ну, уж нет! Не дождутся!

Она снова напряглась, кое-как ей удалось перевалиться на живот, потом затяжным усилием на бок и свалиться на пол. Она не почувствовала боли удара, но ткнувшись лицом в прохладные половицы глотнула свежего воздуха, видимо из щелей неплотно пригнанных досок отчего в голове наступило некоторое прояснение. Только тогда, где-то очень глубоко, зародился, наконец, спасительный страх, и Женя, царапая ногтями половицы, поползла к двери, опасаясь уже, что сил открыть эту дверь у нее, скорее всего, не хватит…

Пришла в себя она от потока свежего морозного воздуха. С трудом открыла глаза. Определила что лежит на лежанке русской печи, заваленная шубами и телогрейками. В открытые настежь двери виден был освещенный утренним солнцем двор.

– Что случилось, Женя?! – услышала она над собой мужской голос и сердце ее едва не остановилось.

Она приподнялась, обхватила мужа за шею и, стуча зубами, попросила его только об одном, что когда они отработают здесь эти бесконечные каторжные месяцы, если они вообще когда-нибудь кончаться то уедут на экватор, где круглый год можно умереть от жары. Иначе она околеет от холода в этой долбаной России.

– Конечно, конечно, – пробормотал Василий и добавил, что Россия тут ни причем – такой климат. сейчас ей надо выкарабкиваться. А на экватор они уедут, непременно.

Он перетащил Женю на кровать, снова завалил шубами, запер все двери, и заставил ей выпить полстакана какого-то снадобья… Лекарство подействовало мгновенно, и уже отключаясь, она успела расслышать запоздалую команду «спать».

К полудню она проснулась в жарко натопленной комнате, вспотевшей и как-будто здоровой. Она выбралась из-под шуб, спустила ноги, но Василий пресек ее поползновения на корню.

– Лежать!

Он подошел к ней, сбросил уже ненужные шубы и укрыл тонким одеялом.

– Ну, теперь расскажи! – присмотревшись к ожившему лицу жены, потребовал Василий, и, не дождавшись, когда она соберется с мыслями принялся рассказывать сам. О том, что предварительно следует подсушивать дрова, что задвижку нельзя закрывать, пока дрова не прогорят полностью. Женя, разомлев от тепла и водки, с порозовевшими щеками не вникала в его проповеди и смотрела на него с улыбкой и соглашалась со всем.

– Какое счастье, что ты у меня есть!

Глаза ее светились и он, угадав природу этого свечения, сослался на то, что ему надо помыться, от него такой запах рыбы, что самому не по нутру. Женя категорически заявила, что запаха она вообще не чувствует, но Василий, сняв ее руки со своих плеч возразил, что ей перегрузки противопоказаны, пока не поправится. Он приготовил ей бульон с курой… И еще спать. А тем временем он приготовит баню, которую уже растопил. Василий наклонился к ней, поцеловал в нос и пообещал, что они все обязательно наверстают… Женя, проводила его недовольным взглядом. И это называется лекарь! Не понимает, какая процедура требуется пациенту в первую очередь.

Ее разбудил его шепот. Солнце уже клонилось к закату.

В комнате было необычно уютно и не оттого, что в комнате все было выметено, начищено и намыто, а от присутствия живого, любимого мужа.

Только сейчас Женя осознала, что он реально рядом. Она притиснется к нему и не отпустит ни на шаг, ни на сантиметр и не на секунду.

Женя с блаженной улыбкой коснулась его головы и подскочила.

– Ты что, мылся без меня?!

– Это я так, предварительно… Мыться пойдем вместе, – успокоил он ее.

Подняться ей он не позволил. Здесь же в постели заставил выпить еще какой-то настойки, завернул в одеяло, и вынес из дома, к бане, над которой уже вился парок. Точно такой же, как и в фантазиях Жени.

В предбаннике он поставил ее на скамейку и раскутал одеяло. Женя не любила, когда он обращался с ней как с маленькой, но сейчас готова была расплакаться от неизведанной в детстве заботы, от прикосновения его рук, немного огрубевших, но все еще ласковых. Потом он разделся сам, почему-то все время оборачиваясь к ней спиной. Женя даже хотела отпустить какую нибудь колкость на эту тему, но удержалась. Причину она уже просчитала. Пусть помучается, пока они будут мыться. Не собирается же он изображать из себя джентльмена и потом?! Когда шагнули за порог, Василий плеснул из ковшика воды на раскаленные камни. Горячий пар моментально заполнил баню и Женя едва не упала в обморок от блаженного тепла, охватившее все ее тело, которое, оказывается еще и не согрелось толком. Она чувствовала, как затаившийся озноб откуда-то из самой глубины организма испаряется сквозь поры кожи.