Мой любимый тренер - Диана Рымарь

А и правда. С чего это я решила…

Чувствую себя невероятной дурищей, от жгучего стыда краснеют щеки.

Очень хочу сбежать. Что-то мне подсказывает, что по скорости бега я бы легко переплюнула его секретаря. Но… Если я чему за эти полгода и научилась, так это тому, что поставленных целей нужно уметь добиваться, и далеко не все цели даются легко.

Мысленно стряхиваю с себя ощущение стыда, прокашливаюсь и начинаю:

— Жора, я…

— Геворг Артурович, — поправляет он меня громогласным тоном.

— Что? — не понимаю.

— Для тебя я Геворг Артурович.

— Ты серьезно? — хлопаю ресницами.

— Как никогда, — гудит он.

— Хорошо, Геворг Артурович. Я просто пришла сказать, что не сходилась с бывшим мужем.

Жора на секунду застывает, его лицо превращается в злобную маску.

— Я, по-твоему, дурак? — спрашивает он с прищуром.

О, я бы ему ответила на этот вопрос. Но я тут не для обмена оскорблениями.

— Жор, — я заставляю себя смотреть ему прямо в глаза, — полгода назад…

— Замолчи! — рявкает он. — Я не собираюсь слушать твои бредни. Мне плевать с высокой колокольни, что там у тебя с бывшим мужем. Лучше скажи, зачем на самом деле пришла? Вспомнила про золотую рыбку в моем лице? Проблемы с деньгами?

Я торопею от его слов. Мысли путаются, в голове шумит.

Он вправду думает, я пришла к нему за какими-то деньгами? Это слишком.

В этот момент во мне просыпается злючка, которой параллельно, кто перед ней стоит. Гризли, шмизли, гендиректор…

— Ты обалдел? — громко возмущаюсь. — Да нафиг ты мне сдался со своими деньгами!

— А я в курсе, что я тебе нафиг не сдался. Как и ты мне, — отвечает он запальчиво.

— Ты спрашивал недавно, дурак ли ты, по-моему. Так вот, да! Дурак! — я не остаюсь в долгу.

Брови Жоры мгновенно взлетают, он пристально на меня смотрит и говорит:

— Научись сначала думать, прежде чем что-то делать или говорить. Полезный навык.

— Аналогично! — фырчу в ответ.

И наконец бросаюсь к двери.

Поговорила, что называется. Кто бы слушал?

Меня накрывает уже в коридоре. Перенапряжение дает о себе знать предательской влагой на щеках. Громко всхлипывая, спешу к лифту, спускаюсь на первый этаж.

Уже на выходе из здания вспоминаю, что оставила в приемной блины. Даже не вспомнила про них, когда Жора появился.

Ну и черт с ними, с блинами. И с Жорой тоже.

Глава 58. Блины с вишневым вареньем

Геворг

Единственное, что мне хочется сделать, когда Инга выбегает из приемной — броситься следом. Схватить эту рыжую пигалицу за локоть и притащить обратно. Прижать к стене и поцелов… Нет! Заставить извиниться за наглую ложь.

Естественно, не бегу за ней. Еще чего не хватало. Эта особа царских кровей не дождется, чтобы я снова за ней бегал.

Буквально силой заставляю себя зайти в кабинет. Усаживаюсь за стол и пялюсь на выключенный монитор. А самого колбасит так, будто я не полгода назад застал Островского в ее квартире, а только что. По крайней мере, злости во мне сейчас ровно столько же.

Я честно и откровенно обалдел, когда увидел Ингу в собственной приемной. Ишь ты, разговоры она пришла со мной разговаривать. Разговорчивая какая. Еще я время на нее не тратил, оно у меня, вообще-то, дорого стоит.

Закрываю глаза, а передо мной она. Стоит, смотрит испуганно, мнет в руках сумочку. Красивая, зараза, яркая. Не знаю, показалось ли, но от нее пахло блинами. Невероятно родной, приятный запах… Наверное, глюк.

Зачем ляпнул Инге про деньги? Она, конечно, подлая мадам, но меркантильности я в ней не увидел. Впрочем, зачем еще она могла прийти к мужику, которого сама кинула? Логично же. По-моему, очень.

Логично и паршиво.

— Геворг Артурович, можно? — вдруг появляется в дверях секретарь.

При этом смотрит странно, будто боится. Ну вот, еще и Софье обеспечил культурный шок своим рявканьем.

— Что надо? — спрашиваю.

— Я бы вас не стала беспокоить, просто хотела спросить, тут ваша… Эм… Гостья оставила пакет.

— Что там? — хмурю брови.

Софья заходит в кабинет, кладет мне на стол белый пакет, перевязанный красной подарочной лентой. Открываю и выпадаю в осадок. Там лежит красный контейнер с прозрачной крышкой, через которую видны блины. Так вот почему ими пахло в приемной. Впрочем, контейнер плотно закрыт, так что вряд ли запах просочился из него. Значит, пахло все-таки от Инги?

Я помню, как подходил к ней на кухне, когда она жарила блины, зарывался носом ей в макушку, чувствовал этот аромат, прижимал ее к себе. Картина настолько яркая, что мне становится почти физически больно от того, что этого больше никогда не будет.

Стоп, Жора, это какой-то мазохизм. Надо срочно прекращать о ней думать.

— Может, выбросить? — спрашивает Софья с милой улыбкой.

— Естественно, выбросить, — говорю угрюмо.

Секретарь тянет руку к пакету, а я вдруг перехватываю его.

— Я сам выброшу. Идите…

Софья неуверенно кивает, но слушается, выходит.

Открываю контейнер и бездумно пялюсь на скрученные в трубочку румяные блины. Инга так обычно делала, когда начиняла их вареньем. Также бездумно хватаю один, кусаю.

Вкусный, зараза! Впрочем, у нее невкусных не получалось. Верность хранить она не умеет, а вот готовить —