Ночные объятия - Шеррилин Кеньон

Тэлон увидел, что она открыла обитый вельветом серебряный сундучок на столе, в котором хранился торквес, идентичный его собственному, только поменьше.

Женский торквес.

Торквес Ниньи.

Она вручила ему открытую коробку:

— Или это Нинью ты любишь?

Тэлон закрыл глаза, не в силах смотреть на украшение жены. Он должен был сломать его столетия назад.

Но не мог.

Спрятал его и держал вне поля зрения.

Но никогда не забывал.

Саншайн закрыла коробку и вернула ее на стол.

— Я должна сделать это. Для себя. Я не хочу жить и бояться. Камулус знает, что мы вместе. Он может забрать меня или убить здесь так же легко, как и в городе. Он — бог, Тэлон. И не похоже, что мы можем спрятаться от него.

Тэлон вздрогнул от боли, пронзившей тело. Мысленно он увидел, как зарезали его дядю. Видел тот смертельный удар, сбросивший его на землю прежде, чем Тэлон смог до него добраться.

Боль разорвала грудь. Он прекрасно понимал потребность Саншайн в самоутверждении, и ее желание иметь что-то собственное. Но не мог отправить ее туда одну, без защиты.

Кроме того, чтобы бороться и защищать ее, ему нужны полные силы, что означало необходимость в отдыхе. Если бы он вышел сегодня ночью полностью истощенным, то их обоих могли убить.

Тэлон нисколько не сомневался, что она ускользнет из хижины, как только он закроет глаза.

И если заберет его лодку, он будет заперт здесь до тех пор, пока Ник не пригонит другую.

Проклятье.

— Прекрасно, — сказал он раздраженно, хватая телефон. Помимо Эша был только один человек, который имел силы и возможности противостоять богу и шанс скрыться от него. — Ты сможешь пойти. Но кое-кого возьмешь с собой.

— Кого?

Он взмахнул рукой, заставляя ее замолчать, потому что Вэйн ответил. Катагарец не казался обрадованным, услышав голос Тэлона:

— Я не давал разрешения звонить мне, Кельт.

— Укуси меня, Волчонок. Мне необходима услуга.

— Тогда будешь должен мне.

Тэлон посмотрел на Саншайн.

Для нее — все что угодно.

— Я верну долг.

— Тогда хорошо. Что тебе нужно?

— Днем ты можешь обернуться человеком?

Вэйн насмешливо ответил:

— Очевидно, могу. Ты пробовал когда-нибудь ответить на телефонный звонок без использования больших пальцев? Не упоминая уже о том, что говорю я с тобой по-английски, а не по-волчьи.

Тэлон низко рыкнул в ответ на сарказм:

— Конечно, но ты можешь оставаться человеком и сражаться в течение всего дня?

Тот фыркнул:

— О, да. Дневной свет меня не беспокоит.

— Хорошо. Саншайн нужно быть сегодня на площади Джексона и остаться там на некоторое время.

— Ты согласовал это с Эшем?

— Нет.

Вэйн рассмеялся.

— Ходишь по лезвию, Кельт. Мне это нравится. О'кей, что требуется от меня?

— Я хочу, чтобы ты охранял Саншайн, пока я не приду на смену после заката.

— Сторожевой пес уже наготове. Дай мне полчаса, чтобы добраться до вас.

— Хорошо, спасибо.

— Я мог бы ответить, что можешь обращаться в любое время, Кельт, но это только разовая услуга.

— Да, я знаю.

Саншайн нахмурилась, когда он закончил разговор.

— Кто это был?

— Это — Вэйн.

— Он тоже Темный Охотник?

— Нет, дорогая. Ты встретишься с оборотнем.

ГЛАВА 14

Вэйн был не просто оборотнем, как обнаружила Саншайн. Он был вервольфом, судя по жесткой, твердо очерченной ауре, которую он излучал.

Он вошел в хижину, одетый в потрепанные джинсы, белую футболку, поверх которой была накинута кожаная ветровка, и ковбойские сапоги. Его тело было способно создать пробку на дороге.

И когда он поднял солнечные очки, у нее перехватило дыхание.

Ростом с Тэлона, даже рядом с ним он был потрясающе великолепен. Удивительно зеленые глаза красиво контрастировали с темными волосами, которые на первый взгляд казались темно-каштановыми, но если вглядеться, то можно было различить в них все известные оттенки от пепельного и золотого до красного и черного. Никогда она не видела таких волос. По крайней мере, не у человека…

Он носил их длинными, ниже воротника. И явно не уделял много времени своей прическе — расчесал руками и пошел.

Но больше всего ее очаровала необузданная откровенная мужская сексуальность, которую он источал, и которая норовила превзойти сексуальность Тэлона. Вэйн двигался с плавным изяществом хищника, нагнув голову, как будто был готов напасть.

Гррр, этот мужчина был привлекательным животным.

— Ты рано, — обратился к нему Тэлон.

Вэйн пожал плечами, его тело было симфонией движения.

— Чтобы покинуть шайку, не потребовалось так много времени, как я думал.

Оборотень поглядел на Саншайн и послал ей улыбку, от которой подгибались колени:

— Ты и вправду собрался доверить мне свою женщину, Кельт?

— Да, потому что в этом болоте мои законы.

Вэйн скептически выгнул бровь:

— Это что, угроза?

— Это обещание, Вэйн. Моя армия поселилась у тебя на пороге для защиты твоей семьи. Я прошу тебя о том же.

— Я уважаю твое доверие, Кельт. Но только потому, что знаю, как редко ты это делаешь.

Они обменялись понимающими взглядами.

Вэйн опустил очки на глаза:

— Ты готова, малышка?

Саншайн напряглась от такой бесцеремонной снисходительности. Он мог быть симпатичным, но она не могла позволить ему такого обращения.

— Вы не мой друг, и не мой брат, поэтому забудьте о малышке, о'кей?

На щеках появились убийственные ямочки:

— Да, мэ-эм.

Он придержал дверь, пока она не прошла мимо него.

— Увидимся после заката, Кельт.

— Конечно.

Саншайн задержалась на пороге и огляделась:

— Где ваша лодка?

— Я не передвигаюсь на лодках. Это шумно и слишком медленно.

— Тогда как мы выберемся отсюда?

Вэйн дьявольски улыбнулся и протянул ей руку:

— Ты доверяешь мне?

Он шутит?

— Нет, я даже тебя не знаю.

Он рассмеялся. Теплый, насыщенный звук его смеха был соблазнителен и очарователен, но это не оказало на нее никакого реального воздействия. Она могла оценить его обаяние, но сердце и преданность принадлежали Тэлону.

— Тогда, хорошо, Дороти[62]. Закрой глаза, топни ногой три раза и скажи: «Хочу оказаться дома».

— Что?

Не успела она моргнуть, как он взял ее за руку и они мгновенно перенеслись из болота в лесистую местность, и только маленький след остался между деревьев. Она не имела понятия, где они находились, но хижины Тэлона в поле зрения не было.

Саншайн задохнулась:

— Что ты сделал?