Восходящая тень - Роберт Джордан

На этот раз она быстро нашла путь к площади. Следовало торопиться — время здесь текло по-иному. Илэйн и Найнив могут разбудить ее в любой момент, а она даже не приступила к поискам. Нужно быть осторожной в мыслях. Не думать о Хранительницах Мудрости. Не отвлекаться на пустяки. Сосредоточься на главном, твердо приказала она себе.

Эгвейн быстрым шагом, чуть ли не бегом шла по пустому городу. Продуваемые ветром мощеные извилистые улочки, то поднимавшиеся, то спускавшиеся по склонам холмов, были пустынны, если не считать голубей с зеленоватыми спинками и белесых чаек, с шумом взлетавших у нее из-под ног. Интересно, почему птицы здесь есть, а людей нет? Жужжали мухи, в тени сновали тараканы и пауки. Разномастная стайка отощавших собак перебежала улицу. Почему здесь собаки?

Усилием воли Эгвейн заставила себя сосредоточиться на цели своих поисков. Как же узнать, где скрываются Черные Айя? Какие признаки указывают на опасность, грозящую Ранду, если она вообще существует?

Белая штукатурка, покрывавшая большую часть зданий, потрескалась и осыпалась, из-под нее проглядывали деревянные стены или кирпичная кладка. Только башни и огромные здания, вероятно дворцы, были сложены из камня, коль скоро не утратили белизны. Но и сам камень был испещрен мельчайшими трещинками — глазу они были недоступны, но Сила позволяла Эгвейн чувствовать это. Обветшалые стены, облупившиеся купола — что это может означать? Что жители Танчико не поддерживают свой город в порядке? Может, и так. а может, все, что угодно!

Эгвейн аж подскочила, когда прямо перед ней с неба свалился какой-то мужчина. Она успела заметить мешковатые белые штаны и пышные усы, прежде чем он растворился в воздухе в паре футов от мостовой. Если бы он грохнулся на мостовую здесь, в Тел’аран’риоде, дома его обнаружили бы в постели мертвым.

К моему делу он имеет не большее отношение, чем тараканы, сказала себе Эгвейн. Может, стоит поискать внутри зданий? Надежды было мало, но девушка так отчаялась, что готова была попробовать все что угодно. Или почти все. Сейчас главное — время. Сколько его осталось? Эгвейн заторопилась и стала перебегать от двери к двери, заглядывая в лавки, дома и на постоялые дворы.

Трактиры выглядели так, как будто скамьи, столы и оловянная посуда на полках поджидали посетителей. В лавках царил безупречный порядок, на портновских столах лежали отрезы тканей, ножи и ножницы, но в заведениях мясников крюки были пусты, а полки голы. При всем старании невозможно было обнаружить ни малейшего следа пыли — такая чистота удовлетворила бы даже ее матушку.

Узкие улочки были застроены одноэтажными жилыми домами с плоскими крышами и выходившими во двор окнами. И эти скромные жилища имели вполне жилой вид: казалось, вот-вот и семьи рассядутся возле холодных каминов, за узкими столами с резными ножками, уставленными кубками и подносами — гордостью всякой хозяйки.

Что-то заставило Эгвейн остановиться и вернуться в один из осмотренных ею домов. Кубок в красную полоску, красовавшийся на столе, превратился в высокую голубую вазу, а скамья, на которой валялись порченая упряжь и инструмент для ее ремонта, прежде стоявшая у камина, оказалась возле двери, и теперь на ней лежали корзинка для рукоделия и детское платьице.

Почему все изменилось? — удивилась Эгвейн. — А с другой стороны, почему бы и нет? О Свет, ничегошеньки-то я не знаю!

Заметив на другой стороне улицы обшарпанную конюшню, Эгвейн поспешила туда. Как и в любой конюшне, пол здесь устилала солома, но стойла были пусты. Почему? В соломе послышался шорох, и девушка поняла, что в конюшне кто-то есть. Там были крысы. Множество крыс бесстыдно пялились на нее, принюхиваясь, словно чувствовали себя здесь хозяевами. Эгвейн непроизвольно попятилась. Голуби, чайки, собаки, мухи и крысы. Наверное, только Хранительнице Мудрости под силу разобраться, что тут к чему.

Неожиданно Эгвейн вновь оказалась в Пустыне. Тварь, похожая на кабана, но размером с низкорослую лошадку, кинулась к ней, и девушка с криком повалилась плашмя. Зверь перемахнул через нее, и Эгвейн приметила, что это вовсе не кабан. У него было узкое рыло, пасть, полная острых зубов, напоминающих волчьи, и четырехпалые лапы. Девушка даже не успела испугаться: страх пришел, когда зверь уже улепетывал, карабкаясь по скалам. Такая здоровенная тварь могла запросто переломать ей кости или растерзать своими клыками. И тогда она пробудилась бы израненной, а то и не пробудилась бы вовсе.

Скала под ее спиной раскалилась, точно сковородка. Эгвейн вскочила на ноги, отчаянно браня себя. Так она ничего не добьется. Ей надо быть в Танчико, и она должна сосредоточиться только на этом, выбросив из головы все посторонние мысли.

Эгвейн отряхнула песок с платья и неожиданно замерла: всего в десяти шагах от нее стояла айильская Дева, не сводившая с нее пристального взгляда больших голубых глаз. На вид воительница казалась ровесницей Авиенды. Она выглядела не старше самой Эгвейн, но выбивавшиеся из-под шуфы пряди волос казались седыми. Копье было нацелено на Эгвейн, и было ясно, что с такого расстояния она не промахнется.

Поговаривали, что айильцы без снисхождения обходятся с теми, кто забредает в Пустыню, не испросив их дозволения. Эгвейн была уверена, что сумеет окутать женщину потоками Воздуха и та не сможет метнуть копье. Но дальше-то что? Не исчезнут ли путы в тот момент, когда она будет переноситься? А что если Дева успеет-таки метнуть копье прежде, чем Эгвейн растворится в воздухе? Мало радости оказаться в Танчико, пронзенной айильским копьем. Можно, конечно, замкнуть потоки, но тогда после исчезновения Эгвейн Дева останется связанной и беспомощной. А вдруг вернется лев или эта тварь, похожая на кабана?

Нет. Нужно что-то предпринять, постараться, чтобы Дева опустила копье хотя бы на миг. Тогда Эгвейн закроет глаза и перенесется обратно в Танчико, где ей и следует быть. А то глупые фантазии заносят ее невесть куда. По правде сказать, Эгвейн не была уверена в том, что женщина, случайно попавшая во сне в Тел’аран’риод, способна причинить реальный вред, но рисковать ей не хотелось. С айильскими копьями шутки плохи. Все равно эта Дева через несколько мгновений исчезнет. Нужно просто чем-то отвлечь ее ненадолго. Может быть, изменить одежду? Как только эта мысль пришла ей в голову, платье Эгвейн сменило серое с коричневыми разводами одеяние — точно такое же, как у айилки.

— Я не причиню тебе зла, — дружелюбно произнесла Эгвейн.

Однако воительница не опустила копья, а сдвинув брови, сказала:

— Девушка, ты не имеешь права носить кадин’сор. И в тот же миг Эгвейн поняла, что стоит посреди пустыни обнаженной. Солнце нещадно опаляло кожу, а раскаленный песок жег босые ступни. Девушка оторопела — она и понятия не имела, что в Мире Снов силой воображения можно менять не только свой, но и чужой облик. Сколько же здесь возможностей, о которых она даже и не подозревала? Девушка поспешно вернула себе платье и башмаки и одновременно лишила Деву ее одеяния. Для этого ей пришлось почерпнуть Силу из Источника — очевидно, воительница сконцентрировалась на том, чтобы Эгвейн оставалась нагой. А Эгвейн тем временем удерживала поток наготове, чтобы перехватить копье, если Дева все же метнет его.