Управляемые - Кристи Бромберг

Чёрт бы его побрал! Моя грудь тяжело вздымается, тело натянуто в ожидании хоть небольшого толчка, чтобы выйти из берегов.

— Жадная маленькая девочка, — укоряет он меня, его дыхание овевает моё взмокшее тело. — Я могу поправить ситуацию, — и прежде, чем перестаёт звучать последнее слово, он вынимает пальцы и врезается в меня членом, до упора погружаясь в мою разгорячённую глубину.

— О, боже, Колтон! — Внезапная наполненность, неожиданный удар по сгустку нервов внутри заставляет меня извиваться. Он легко выходит, затем неспешно погружается обратно. Колтон продолжает это медленное отступление и последующее ненасытное вторжение, набирая безумный темп, который толкает меня к краю.

— Кончи для меня, Райли! — рычит он.

В его словах моя погибель. Мое дыхание учащается. Пульс зашкаливает. Мышцы напряжены. Бёдра подаются ему навстречу, углубляя горящую потребность, пока я не падаю в бездну. Взрываюсь как фейерверк. Под закрытыми веками мельтешат маленькие вспышки, по телу проносится раскалённый жар. Чувства разлетаются на осколки, когда первая волна оргазма накрывает меня. Я кричу, все мысли бессвязные, пока я пульсирую вокруг него. Колтон замедляется, позволяя мне впитать интенсивность моего падения. Я отпускаю дыхание, которое до этого сдерживала, напряжённые мышцы медленно расслабляются перед следующей надвигающейся волной дрожи.

Эта волна — больше, чем он может перенести. Мои мышцы выжимают из него его оргазм. Он приподнимается и толкается в меня ещё несколько раз; моё тело сжимает его в тисках. Колтон выкрикивает моё имя, кульминация разрывает его, его бёдра дёргаются, и я чувствую, как внутри меня разливается его тепло. Он падает на меня сверху, прижимаясь лицом к изгибу моей шеи. Наши грудные клетки вздымаются в унисон, и я ощущаю появляющуюся на его губах улыбку. Я выпускаю дрожащий выдох, безумная барабанная дробь моего сердца начинает успокаиваться. Это было… ВАУ! Я хочу снять повязку, но вспоминаю, что мои руки всё ещё связаны.

Я шевелюсь под Колтоном. Он смеётся мне в шею, вибрации этого смеха уходят в мою грудь.

— Я так понимаю, ты хочешь свои руки назад?

— Ммм… — я пока не уверена, что могу говорить. Моё тело всё ещё переваривает, что только что произошло.

Колтон поднимается, и, по моим ощущениям, теребит мои связанные руки. Когда одна рука оказывается свободной, я тянусь и снимаю с головы повязку, глаза легко адаптируются к приглушенному свету. Надо мной лицо моего гонщика, сосредоточенное, пока он отвязывает другое моё запястье. Черты его лица расслабляются, когда вторая моя рука освобождена от какой-то бархатной плетеной верёвки.

Я поднимаю руки к его лицу, проводя пальцами по щекам, пока он смотрит на меня сверху вниз; на его лбу — непослушно свесившаяся прядь волос. Его лицо освещает застенчивая улыбка. Я поднимаю голову и запечатлеваю на его губах нежный поцелуй — только так я могу выразить, что я чувствую, как много всё произошедшее значит для меня, и чтобы он не убежал от меня без оглядки.

Я опускаю голову на столешницу, глаза Колтона закрыты, а на губах всё та же мягкая улыбка. Он едва заметно качает головой, прежде чем открыть глаза и избавить меня от своего веса.

— Давай, — говорит он, потянув меня за руки, — тебе не может быть здесь слишком удобно.

Я спрыгиваю со столешницы, внезапно стесняясь своей наготы. Оглядываюсь в поисках своей одежды, пока Колтон натягивает джинсы на голое тело. Продеваю руки в лямки лифчика, наблюдая, как он застёгивает нижние четыре пуговицы, не трогая верхнюю. Я стараюсь подавить вздох, когда с безусловным удовлетворением от его прекрасного телосложения рассматриваю его голый торс.

Застёгиваю лифчик и надеваю через голову кофточку, опасаясь за растрёпанное состояние своих волос. Пытаюсь расчесать их пальцами и останавливаюсь, когда замечаю больше, чем просто обычные тату, покрывающие его туловище сбоку. На самом деле, у меня не было возможности рассмотреть их раньше, поэтому я уделяю этому минутку. Четыре символа, одинаковые по стилю, но отличающиеся по образу расположены вертикально один под другим. Первые три целиком цветные и полностью закрашенные, тогда как четвертый символ представляет собой только контур. Я склоняю голову, пытаясь разобраться, что именно они из себя представляют, когда Колтон поднимает глаза и замечает мой пытливый взгляд.

17 глава

— Что у тебя за татуировки?

Колтон смотрит на меня, поворачивается и поднимает руку над головой так, чтобы я могла разглядеть рисунки:

— Это кельтские узлы.

— И что они означают?

— Ничего, на самом деле, — грубовато отвечает он, открывая почти пустой, как я успела заметить, холодильник, и берет оттуда пиво.

— Да ладно, колись, — понукаю я его, любопытствуя, почему он вдруг игнорирует мой вопрос, хотя весь вечер вёл себя прямо противоположно. Колтон протягивает мне пиво, а я отрицательно качаю головой в ответ. — Ты не похож на парня, который будет помечать себя тату без причины или без определенного смысла.

Я прислоняюсь к столешнице, стоя перед ним только в кофточке и трусиках, пока Колтон делает большой глоток пива, его взгляд из-под донышка бутылки встречается с моим. Он пробегается глазами по моим голым ногам и возвращает свой взгляд к моему лицу.

— Узлы означают разное, — он снова поднимает руку, чтобы мне было лучше видно, когда я подхожу ближе, и показывает на самую верхнюю тату, чуть ниже своей подмышки. — Этот служит средством для преодоления всяких жизненных невзгод, — Колтон переходит к следующей. — Это — символ принятия. Следующий — исцеление. Последний — месть, — он медленно поднимает потемневшие глаза и вглядывается в моё лицо, ожидая реакции. Ожидая от меня правомерного вопроса: зачем ему понадобились принятие, исцеление и месть. Мы тихо стоим, пока он не вздыхает, качая головой, не веря, что так много сказал мне.

Я делаю к нему шаг, осторожно протягивая руку, и пробегаю пальцами по четырём знакам на его теле; их значение отдаётся во мне, так или иначе, демонстрируя, что они — своеобразная метка истории его жизни, и то, на каком он этапе в своем нынешнем состоянии борьбы с ней. Колтон вздрагивает от моего прикосновения.

— Они подходят тебе, — шепчу я, пытаясь донести до него, что понимаю это сочетание эмоций. — Ты сделал их все сразу? Почему три цветные, а четвертая — нет?

Он отстранённо пожимает плечами, закрываясь от меня, и делает ещё один глоток пива.

— Нет, — это весь его ответ, и его тон говорит мне, что дискуссия по этому вопросу закончена. Интересно, Колтон закрашивает тату, как только решается проблема из его прошлого? В таком случае, месть мне особенно любопытна.