Сражения Космического Десанта - Стив Паркер

Клинки вонзились Вехаалу в спину и вышли из нагрудника полудоспеха. Еще две лапы впились в плечи и глубоко погрузились в грудину. Последняя пара острых конечностей появилась из живота Астрального Рыцаря. Когда конструкция сжала человека в тесных объятиях, глаза Вехаала закатились и жизнь покинула его. Болт-пистолет и боевой нож выпали из рук. Жужжа моторчиками, конструкция выдернула клинки, рассекая Вехаала на дюжину кусков, которые с отвратительным шлепком упали на пол.

Как только сержант скаутов Фараджи увидел смерть Вехаала, за первым противником показались еще двое. Люди-рабы называли этих некронов «призраками», что вполне им подходило, поскольку они скорее походили на потусторонние создания, нежели на реальные. Они умели на мгновение ускользать из физического мира, чтобы пролететь сквозь стену или пронести свои лапы-косы через броню жертвы.

Жертва. Здесь, в недрах некрополя, именно ею Астральные Рыцари и были. Фараджи никогда прежде так сильно не казалось, что за ним охотятся.

— Отходим, прикрывая друг друга. Разбиться на группы, братья! — приказал сержант.

Фараджи обучил этих юных рекрутов используемой Астральными Рыцарями тактике боевых звеньев, доведя предусматриваемые ею действия до автоматизма. Как в тяжелейших стрессовых ситуациях тело реагирует инстинктивно, так и космодесантник неосознанно поступает как солдат. Палао припал на одно колено рядом с Самалем, обстреливая проход из дробовика, пока Рахаза и Нилхар пробегали мимо, покидая зону досягаемости лап призраков. Стреляющий на ходу из болт-пистолета Каззин скользнул за огромный саркофаг, откуда мог вести огонь из снайперской винтовки.

В других обстоятельствах Фараджи испытал бы за них гордость, но сейчас было неподходящее время для подобных чувств, учитывая, что один из бойцов отделения лежал, разорванный на части.

Оглушающий грохот выстрелов прекратился, как только Самаль и Палао встали и пошли назад, в то время как огневая группа прикрывала их. Призраки исчезли в стене, оставив только свои контуры из изморози там, где прошли сквозь камень.

Отделение отпугнуло техноконструкции на какое-то время и воспользовалось передышкой, чтобы спуститься по коридору к развилке и уйти от врагов. Пройдя под аркой из блестящих носителей данных, Фараджи вывел выживших на открытое пространство перекрестка, образованного четырьмя большими усыпальницами, между которыми тянулись узкие проходы. Одна гробница была сделана из камня с зеленоватыми прожилками, похожего на темный мрамор, и расписана завитками и фестонами, что резко выбивалось из архитектурного стиля некронов, отдающих предпочтение прямым линиям. Вырезанная в передней части гробницы арка подразумевала наличие двери, служащей либо входом для почившего, либо выходом на тот случай, когда он воскреснет и решит покинуть место своего захоронения.

Две другие гробницы казались одинаковыми. Те же асимметричные линии на одной повторялись и на другой. Фронтальная сторона сужалась на манер носа корабля со сложными кубическими надстройками наверху, напоминающими рубку, что, вероятно, символизировало звездолет флотской аристократии. По боковым поверхностям усыпальниц бежали строки иероглифического письма, и Фараджи подумал, что в них, видимо, зашифрованы названия сражений, в которых участвовали погребенные. Аналогичные списки битв приводились на штандартах орденов Космического Десанта и полков Астра Милитарум.

Четвертая гробница из резного камня выглядела как огромная темная пасть со спиральной глоткой, похожей на воронку или черную дыру. Очевидно, так спящий внутри некрон требовал, чтобы его помнили, — затянутым в бесконечную бездну вихря.

— Чересчур большое открытое пространство, — сказал Самаль, когда отделение зашло на перекресток.

— Призраки смогут напасть с любого направления, хоть окружают нас стены, хоть нет, — не согласился Каззин. — Здесь-то хотя бы мы увидим заранее, как они приближаются.

— Осмотреть каждый угол, — распорядился Фараджи.

Вдруг вмешался Палао:

— Нужно оплакать погибшего и вернуть его геносемя.

— Мы скорбим об ушедших, когда у нас есть такая возможность, — ответил Фараджи. — Но в любом случае всегда носим траур, как полагается всякому боевому брату.

— Если хочешь пойти за ним, брат, пожалуйста, — саркастично вставил Самаль.

— Может, так я и сделаю, — резко отреагировал Палао. — Будущее ордена важнее моего настоящего.

«Интересно, какое будущее?» — подумал Фараджи и по выражению лица Самаля понял, что тот едва не произнес вслух ту же фразу. Хотя из него пока не выбили характерную для юных дворянских особ спесь, даже он не осмелился бы озвучить мысль, терзавшую все отделение. Извлечение геносемени Вехаала не будет иметь смысла, если весь орден Астральных Рыцарей погибнет.

— Рахаза, продолжай попытки выйти на связь, — приказал Фараджи. — Последнее, что мы услышали, что капитан Суфутар находится в этом же некрополе. Если мы сумеем передать сообщение его третьей роте или технодесантнику Саракосу, то сможем объединиться с ними.

— Как далеко тянется этот некрополь? — спросил Палао. — По-моему, мы уже половину планеты обошли.

— Некроны одержимы смертью, — начал сержант, поднимая взгляд на гробницы. — Может быть, здесь ничего больше и нет. Одни только усыпальницы до самого ядра.

Брат Каззин повесил снайперскую винтовку на плечо, вскарабкался на «палубу» ближайшей гробницы, похожей на корабль, и прижался к ее носовой части, наклонив голову набок, как любопытное животное.

— Я охотился еще до того, как научился ходить. Моя мать усаживала меня с собой на лошадь, когда выезжала в сезон охоты на фениксов. Мы выслеживали их по ветру. Я слышал в воздухе их запах. У Борсиды тоже есть свои ветра. Пусть и чуждые, но я понимаю их. Они задувают даже сюда. Мы рядом с поверхностью, брат-сержант. Ближе всего с того момента, как вошли в эти подземелья.

— Так ты выведешь нас отсюда? — с недоверием поинтересовался Самаль.

— Возможно.

— Никто из нас не выберется, если мы не будем сохранять бдительность, — прервал их Фараджи. — Вспомните Кодекс, братья. Надежда есть враг наш. Надежда — это чаша-ловушка, из которой мы спешим напиться, но, подойдя, обнаруживаем, что она все так же далека от нас, однако теперь мы окружены врагами. Будьте начеку. Пока что мы ведем то же самое сражение.

Фараджи хорошо знал, как молокосос, сделавший всего один шаг на пути становления полноправным членом ордена, перестает обращать внимание на поучения Кодекса и традиции. Сержант помнил, как вся боевая мудрость и изречения примархов перемешивались у него в голове, пока однажды они не утратили для него смысл. Когда же космодесантник становится полноценным членом Адептус Астартес, его мышление обостряется и он становится способен выудить необходимую информацию из различных притч и пословиц. Но до того момента его разуму угрожает опасность утонуть в огромной массе данных Кодекса Астартес.

Когда-то он был таким же, как они. Думая о прошлом, сержанту казалось, будто он копается в памяти совсем другого человека, на десятилетия моложе, богатого и привилегированного, завоевавшего право присоединиться к Астральным Рыцарям, но до конца еще не понимающего, что оно ему даст. Разумеется, славу и почетное место среди лучших воинов Императора.

Но прежде всего — смысл жизни в постоянном самопожертвовании, до самой смерти. Быть может, его отделение сумеет это понять, прежде чем битва за Борсиду подойдет к какому-нибудь концу.

— Одни помехи, — устало вздохнул брат Рахаза. — Вокс-сети нет. Если мы и возле поверхности, то между нами достаточно уровней, чтобы блокировать ее.

— Значит, поднимаемся выше, — подытожил Самаль. — Сержант?

Опомнившись, Фараджи понял, что пристально смотрит на мраморную гробницу. Декоративные завитки до того странно смотрелись на фоне архитектуры остального некрополя, что гробница казалась здесь неуместной. Орнамент и фестоны запечатлевали лордов некронской династии, восседающих на троне в окружении техноконструкций. Фараджи предполагал, что в подобных гробницах похоронены некроны, однако до сих пор никого из них не видел. Действительно ли внутри лежали тела механоидов, или же их тоже перерабатывали, как трупы рабов, что видела гвардия Хиалхи?

Едва проглядывающий за декором двухстворчатый дверной блок доходил до самого верха фасада монументальной усыпальницы. Большинство гробниц, виденных Фараджи, не имели дверей, и он решил, что их возводили прямо вокруг усопшего, а по завершении полностью запечатывали. Или что открыть их можно было, лишь сняв громадную плиту крыши. Какие у некронов могли быть причины попасть внутрь? Или выйти?

Громкое шипение эхом прошло по некрополю, заставив отделение насторожиться. Брат Каззин через прицел своей винтовки оглядел подступы к развилке.