Обратный отсчет: Синтез - Токацин

Линкен покачал головой.

— Дурак я или нет — я могу убить вас обоих, не запыхавшись. И если самка меня не волнует, то тебе, атомщик, лучше бы включить голову. Я могу тренировать тебя по вечерам.

— У меня нет времени, — отозвался Гедимин. — А если бы и было — к тебе я не пошёл бы.

Линкен снова покачал головой — казалось, он вообще ничего не слышит.

— Надо тренироваться, атомщик. Ты стал слабым и вялым. Не хочу, чтобы тебя убили.

— Кто бы мог его убить — посреди мирного города? — Лилит презрительно фыркнула. — Может быть, ты? Или твои придурки-«чистые»? Больше тут никто на сарматов не кидается. Иди спать!

Она хлопнула дверью. Гедимин снова потрогал спину — кажется, «булыжник» прекратил вращение. Линкен, кажется, не заметил, что коридор опустел, — сармат ещё несколько минут слышал его бормотание из-за двери, хотя уже не разбирал слов. «Что это с ним сегодня?» — вяло удивился он, но выходить и снова общаться с «психом» ему не хотелось. «Ладно, завтра расскажет.»

10 сентября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Дойти до «грязной» лаборатории Гедимин не успел — его рация пронзительно загудела, на экране высветились крупные буквы «SATA», и он развернулся и пошёл обратно.

— В два часа здесь будет Масанг, — сказал Константин; он выглядел встревоженным и озадаченным и часто оглядывался по сторонам, будто прикидывал, что и куда можно спрятать. Гедимин мигнул.

— Зачем? Сегодня десятое. И сентябрь, — напомнил он. Константин раздражённо отмахнулся.

— Знаю. Дело у него к тебе. Ведомство просит разрешения изъять часть ирренция. До двух у тебя есть время — напиши им, сколько они могут забрать. Как будто они настроены мирно. Садись и пиши, не хватало тут ещё одной перестрелки!

— А у нас есть лишний ирренций? — спросил Иджес и опасливо оглянулся, будто ожидал увидеть светящийся брусок прямо за спиной. — Не всё в реакторе?

— Кое-что есть, — отозвался Гедимин, сверяясь с записями. Если все выгрузки из реактора он помнил до последнего грамма, то работу со сферами в последнее время проводил небрежно и в памяти не держал. «Два килограмма против тринадцати с половиной… Хм, когда-то мне десять граммов казались целой тонной…» — он скрыл усмешку и сделал несколько быстрых записей.

— Тринадцать тысяч шестьсот тридцать граммов, — сказал он. — Тридцать брусков в хранилище, тридцать — в «красном отсеке», ещё девять — на верхнем ярусе. Снести их в хранилище, или сами справятся?

Услышав слова «на верхнем ярусе», Иджес вздрогнул всем телом и испуганно замигал.

— Где⁈

— Неси на верхний ярус, — распорядился Константин. — Защита должна быть наинадёжнейшей. Тринадцать с половиной килограммов? Неплохо. Когда-то мы и мечтать о таком не могли. А себе ты что-нибудь оставил?

— Трёх килограммов мне хватит, — ответил Гедимин. — Хочу максимально урезать расход. Возможно, тогда одного килограмма хватит на полноценный реактор.

— Сильно не экономь, — качнул головой командир. — Из Ведомства потом ничего не выцарапаешь. Уверен, что больше не понадобится?

…Патрульные со всеми предосторожностями выносили из ангара третий контейнер. Хотя ирренция в нём было всего два килограмма, его несли двое сарматов. Гедимин смотрел на него и досадливо щурился — «Бесполезная трата ценных материалов…»

— Эй, атомщик, — прошептал Линкен, ткнув его в бок. — Шестнадцать килограммов, говоришь? Это сколько критических масс? А сейчас хоть одна осталась? А у них?

Он кивнул на агентов Ведомства. Их командир стоял у открытой двери, наблюдая за погрузкой на приземлившийся прямо у ангара глайдер. Услышав шёпот Линкена, он обернулся.

— Ирренций не будет использоваться для взрывов, — холодно сказал он. — Что вы здесь делаете? Возвращайтесь к работе.

— Не тебя спросили, — фыркнул взрывник, отворачиваясь от Масанга. — Так какая там критическая масса?

Гедимин пожал плечами.

— Когда-нибудь проверим. В Лос-Аламосе не знают.

— Вы без малого семь лет с ним возитесь — и до сих пор не выяснили⁈ — взрывник недоверчиво хмыкнул. — Ладно, можешь молчать дальше. Атомные секреты — чего тут не понять…

Он зашёл в пустую комнату, и Гедимин услышал грохот жёстких креплений о стальную трубу — сармат съехал вниз по грузовой шахте.

— Что вы будете делать с ирренцием? — спросил ремонтник у Масанга. Патрульные понесли к глайдеру четвёртый контейнер, и Гедимин снова подумал, что незачем было тратить столько стали, рилкара и свинца там, где больше пользы было бы от надёжного автономного «арктуса».

— Ведомство решит, — отозвался Масанг. — Я не учёный, моё дело — передать материалы и информацию руководству. Оно, кстати, высоко вас ценит, — вы проделали огромную работу за эти полтора года.

— Ценит? — Гедимин едва заметно усмехнулся. — Пусть разрешит опыты с проколами.

— Это невозможно, — Масанг слегка сузил глаза, выражая досаду. — По крайней мере, на планете Земля. Может быть, после отмены законов да Косты у нас в распоряжении будет безопасный безжизненный полигон достаточных размеров…

— Хватило бы куска вакуума за орбитой Луны, — буркнул Гедимин. — Без ударной волны такие взрывы никому не навредят.

— Не мне решать, Гедимин, — Масанг оценил расстояние между сарматом и собой и отодвинулся на шаг. — Продолжайте работу. Ведомство ждёт от вас промышленного образца, а не заготовки под него. Нам нужен настоящий реактор.

28 сентября 40 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Гедими-ин! Энцелад, приём! Приём, как слышно?

— Да отстань ты от него! Лучше скажи, что за дрянь ты притащил на берег, — Линкен схватил Кенена за плечо и дёрнул к себе. Учётчик поморщился.

— Настойки на травах и фруктах, Лиск. Мог бы хоть раз попробовать, а потом уже открывать рот. Гедими-ин! Ты будешь пробовать?

— Давай, — отозвался ремонтник, нехотя закрывая ежедневник и убирая в карман. Северный берег