Время для жизни - taramans
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Зиночка! Красавица ты наша! А кто тебе сказал, что я стихи пишу? – девушка была в недоумении, - то, что я написал тексты нескольких песен, вовсе не означает, что я поэт и пишу стихи.
Народ был в удивлении – ну как же, вот ведь – песни…
- Знаете… по-моему мнению, тексты песен нельзя в полной мере назвать стихами. Погодите! Дайте объяснить! – Иван поднял руку, - тексты песен только на первый взгляд – стихи. А так это просто текст - ритмичный, или мелодичный, несущий некую смысловую нагрузку. Вот если текст песни не петь, а попытаться просто прочитать, как стихи – думаю не получиться. Выйдет все равно песня. Конечно, некоторые стихи – ложатся на музыку, но не все, далеко не все. А поэт, или стихи – это про другое.
- А кого ты можешь привести в пример? – с интересом посмотрела на него Тоня.
- Ну… вот, к примеру:
- Нас водила молодость в сабельный поход.
Нас бросала молодость на кронштадтский лед!
Боевые лошади уносили нас,
На широкой площади – убивали нас!
Иван читал это стихотворение не задумываясь. Энергетика строчек накрывала с головой. Он даже чуть прикрыл глаза, чтобы не видеть глаз удивленных и задумчивых глаз Киры.
- Вот…, - он перевел дух, - вот – это стихи! С большой буквы стихи! А не то, что…
Он открыл бутылку пиво, налил себе в металлическую кружку и залпом выпил.
- Ой! Мне тоже так нравится Багрицкий! – всплеснула руками Тоня.
- То, что говорит Иван, спорно, по крайней мере, - поправив очки, начал Илья.
- Извини, что перебиваю, но, думаю, что не просто так поэтов разделяют на поэтов и поэтов-песенников.
От выпитых пары рюмок Илья раскраснелся и раздухарился:
- А вот я с тобой не согласен!
- Погоди, Илья! Вот послушай – что есть текст песни без музыки? Ничего! А вот если композитор музыку к тексту хорошую подберет – тогда да, песня, что говорится – выстрелит! То есть… текст без музыки… так себе затея. Ну – пусть так: хороший текст и отличная музыка дают в итоге песню. А вот хорошие стихи – они и сами по себе хороши, без всякой музыки.
Двигая свою речь, Иван ненароком поглядывал, как не его слова реагируют друзья. Сергей – тот делал вид, что весь разговор его вовсе не интересует. Тоня слушала с интересом, Виктор с интересом и улыбкой, Илья все порывался возразить, и только последнее его заставило несколько задуматься. Кира смотрела, улыбаясь, куда-то вдаль и лишь искоса поглядывала на него, и перешептывалась с Зиной.
- Иван! А тебе кто из поэтов нравится? – вот и Зина подключилась, только не ясно – сама, или по «наводке» Киры. Ивану хотелось бы – чтобы последнее.
Он задумался, почесал затылок и немного растеряно пробубнил:
- Ну как… как и всем, наверное, Есенин, Маяковский, Блок, - он здесь хоть и старался читать, но времени было мало, да и времени этого он здесь провел тоже – немного. Что тут у перечисленных поэтов написано, а что нет – есть ли разница с его прошлым-будущим, он не был уверен.
- Есенин – кулацкий поэт! – четко и как будто в никуда отчеканил Сергей.
- Ну… вот это ерунда, по-моему. Есенин – русский поэт! Да у него много деревенских стихов, да и… кабацких таких, тоже немало… Но – он русский до самой глубины души. Он болел за Россию, был патриотом своей Родины. А что он, как человек… такой – неоднозначный, то – и время такое было, многие не могли найти себя. Вот и метался человек, то творил, то – пил…
- То блудил! – закончил за него Сергей.
«Вот же зануда правильная!».
- Ну да… не без этого! Но и тут… Испокон веку отношения между мужчиной и женщиной являлись и являются – краеугольным камнем… что ли, всего сущего на земле!
- А вот мне кажется, что классовая борьба – является краеугольным камнем! – и вот не понять же – он, этот зануда, сейчас серьезно говорит, или просто – подкалывает Ивана.
- А здесь ты ошибаешься! Как минимум – в определениях! Впервые о классах заговорил Маркс, если не ошибаюсь. До этого про понятие такое «классы» - даже не задумывались. Были различные слои населения, интересы которых то совпадали, то различались, иногда – кардинально, вплоть до крови! Слои, сословия, группы людей – но не классы. А вот отношения между мужчиной и женщиной – были всегда. С тех пор, когда обезьяны определили себя людьми. Даже и до этого – эти отношения были, пусть и в своем животном виде.
Иван понимал, что он утрирует, что – дает неверные определения, но остановиться не мог. И чего тут было больше – хмеля от выпитого, желания привлечь внимание к себе одной особы, или еще что-то – было непонятно!
- И вот когда человек, в данном случае – Есенин, находится в вот таком раздрае, не может найти себя, здесь и происходит и пьянка, и прочее…, - он покосился на девушек. Но было видно, что вовсе не шокирует их.
«Ну да… тут детей нет! Все люди взрослые! И что такое эти отношения знают не понаслышке. А вот… у Киры… с этим… тоже… есть?».
Он неосознанно скользнул взглядом по девушке, уперся глазами в ее такую… попу, и почувствовал, как густо краснеет.
«Ну вот еще! Как школьник-пионэр, чес-слово! Все надо завязывать с такими разговорами!».
Похоже той же Зине тоже надоели эти словопрения, и она протянула Илье:
- Илюша! А сыграй нам что-нибудь, пожалуйста!
Директор уже был увлечен шушуканьем с Тоней, и потому отмахнулся:
- Нет… вон – пусть Иван сыграет! Вы же хотели услышать его песни? Вот пусть и споет!
«Вот же… сволота ленивая! Он, значит, лямур-тужур тут крутит, а я – отдувайся?!».
Но заставлять себя упрашивать он не стал, взял в руки гитару и перебором проверил струны.
- Вторую струну чуть подтяни! – кинул ему Илья.
Иван спел «Весну». Народу понравилось, но девушки приняли ее без особого восторга. Потом спел «Услышь меня…». Тут уже реакция с девичьей стороны была более благосклонной.
- А… другие песни, те, которые вы Калошину отдали, - девушки были в курсе этих отношений.
«Вот же
