Голографическая Вселенная - Майкл Талбот

Нам может пригодиться еще одна концепция, заимствованная из новой физики. Признавая, что сознание — активный фактор, своего рода агент, посредством которого проявляются элементарные частицы, такие, как электрон, мы не должны делать вывод, что мы — единственные агенты в этом творческом процессе, предупреждает физик Джон Уилер из Техасского университета. Мы создаем элементарные частицы и, следовательно, всю вселенную, говорит Уилер, но, в свою очередь, они создают нас; каждый создает другого в этой «самоотносящейся космологии» (self-reference cosmology) [131]. В этом смысле существа НЛО могут в такой же степени быть и архетипами коллективного бессознательного. Мы можем быть в такой же степени частью их глубокого психического процесса, как они — нашего. Подобные мысли есть у Стрибера: он считает, что вселенная существ, похитивших его, и наша собственная вселенная «раскручивают друг друга» в акте космического общения [132].

Спектр явлений, которые мы описываем в рамках категории НЛО, может включать феномены, с которыми мы пока не знакомы. Например, исследователи, трактующие этот феномен как психическую проекцию, неизменно полагают, что это проекция коллективного сознания. Однако, как мы уже видели раньше, в голографической вселенной обладание сознанием не является прерогативой одного лишь мозга. Тот факт, что Кэрол Драйер могла устанавливать связь с моей селезенкой, указывает на то, что органы тела также обладают присущей им формой ментальности. Нейроиммунологи говорят то же самое о клетках нашей иммунной системы, а согласно Бому и другим физикам, даже элементарные частицы обладают таким свойством. Некоторые аспекты НЛО и связанные с ними явления могут интерпретироваться как проекции этих коллективных ментальностей, несмотря на кажущуюся необычность такого предположения. Контакты Майкла Харнера с драконоподобными существами определенно говорят о встрече со своего рода визуальным проявлением разума молекулы ДНК. Стрибер, с другой стороны, предположил, что существа НЛО представляют собой «силу эволюции, выраженную посредством человеческого сознания» [133]. Мы должны оставаться открытыми для подобных догадок. Во вселенной, глубины которой наполнены сознанием, даже сама материя может участвовать в создании этих феноменов.

Одно мы знаем определенно: в голографической вселенной, — вселенной, в которой нет никаких барьеров, а внутренние процессы психики могут оказаться неотъемлемой составляющей реального ландшафта, такого как цветы или деревья, — сама реальность становится не более чем коллективным сном. В высших сферах бытия эти сновидческие аспекты становятся еще более очевидными, и это отражено во многих культурах. В Тибетской Книге Мертвых постоянно делается упор на сновидческой природе потустороннего мира; австралийские аборигены называют его «спящим временем» (dreamtime). Как только мы примем идею о том, что реальность на всех уровнях омниктивна и имеет такой же онтологический статус(54), что и сон, возникает вопрос: чей сон?

Большинство религий и мифов, отвечая на этот вопрос, дают один и тот же ответ: сон единого божественного существа, Бога. В индуистских Ведах и йогических текстах утверждается снова и снова: вселенная — сновидение Бога. В христианстве это предположение выражено в известной фразе о том, что мы суть мысли Бога, или, как выразился английский поэт Китс, «мы — смертные тени бессмертного божественного сна».

Но сном кого мы являемся? Единого божественного разума, Бога, — или же коллективного сознания всех вещей — всех электронов, Z-частиц, бабочек, нейтронных звезд, морских ежей, человеческого и нечеловеческого разума во вселенной? Здесь снова дает о себе знать заведомая ограниченность наших концептуальных построений, тогда как в голографической вселенной сама постановка такого вопроса бессмысленна. Мы не можем спрашивать: создает ли часть целое или же целое создает часть, поскольку часть — это целое. Поэтому назовем ли мы коллективное сознание всех вещей «Богом» или же просто «сознанием всех вещей», это не изменит ситуацию. В истоке вселенной, в ее неизменной основе — творческий акт такого невообразимого масштаба, что его невозможно уложить ни в какие понятия. Все, что мы можем сказать: мир — это самоотносящийся космос. Или как сказал один бушмен — обитатель пустыни Калахари: «Мир — это сон, который видит себя во сне».

9. Возвращение в Спящее время(55)

Только человеческие существа достигают такого момента в развитии, когда перестают понимать смысл своего существования. Они не используют свой мозг и забыли о тайных знаниях тела, чувств и сновидений. Они не используют знания, которые дух вложил в каждого из них, и как слепые ковыляют по дороге в никуда; эту вымощенную дорогу они построили сами, чтобы побыстрее добраться до желаемого конца — большой ямы, которая их же поглотит. Это фешенебельное сверхскоростное шоссе, но я-то знаю, куда оно ведет. Я увидел его во сне и содрогнулся.

Откуда появилась голографическая модель? Прежде чем искать ответ, давайте вспомним, откуда появился сам вопрос. В данной книге я назвал голографический принцип новой теорией, и это справедливо в том смысле, что она впервые представлена в научном контексте. Но, как мы уже видели, некоторые аспекты этой теории намечались в различных древних культурах. Это знаменательно в том смысле, что, стало быть, еще в древности, по крайней мере интуитивно, вселенной уже приписывали голографические свойства.

Например, идею Бома о том, что вселенную можно рассматривать как состоящую из двух основных порядков, импликативного и экспликативного, можно отыскать в нескольких древних культурах. Тибетские буддисты называют два этих аспекта пустотой и не-пустотой. Не-пустота — это реальность, состоящая из видимых предметов. Из пустоты, как и из импликативного порядка, рождается все сущее и «льется непрерывным потоком». Однако лишь пустота реальна, тогда как объективный мир иллюзорен и существует исключительно благодаря непрерывному потоку между двумя порядками [1].

В свою очередь, пустота определяется как «тонкая», «неделимая» и «свободная от конкретных дефиниций». Поскольку она представляет собой литую целостность (totality), ее нельзя описать словами [2]. Строго говоря, не-пустоту также нельзя описать словами, поскольку она также является цельной в том смысле, что сознание и материя перемешаны и неделимы. Здесь скрыт парадокс, так как, несмотря на свою иллюзорную природу, не-пустота все же содержит «бесконечно большой набор вселенных» — которые, в свою очередь, обладают тем же свойством неделимости. Как заметил Джон Блофельд, изучающий тибетскую культуру: «В такой вселенной существует взаимное проникновение всех вещей; поэтому в не-пустоте, так же как и в пустоте, часть — это также целое» [3].

Интересно, что тибетцы предвосхитили некоторые из идей Прибрама. Согласно Миларепе, тибетскому йогу одиннадцатого века и наиболее почитаемому тибетскому святому, причина нашей неспособности непосредственно воспринимать пустоту заключается в «обусловленности» нашего подсознания (или, как выражается Миларепа, «внутреннего сознания»). Эта обусловленность не только удерживает нас от видения «границы между сознанием и материей», или того, что мы называем частотным диапазоном, но также заставляет нас формировать свое тело в промежутке между инкарнациями. «В невидимой небесной сфере… иллюзорное сознание — самый большой преступник», — пишет Миларепа, учивший своих последователей «совершенному зрению и размышлению» для постижения «Высшей Реальности» [4].

Дзэн-буддисты также признают неделимость высшей реальности, причем главная цель дзэн, которой подчинено все остальное, — достичь этой целостности. В книге «Игры мастеров дзэн» Роберт Сол и Одри Карр используют те же выражения, что и Бом: «Неадекватность концептуального языка для определения неделимой природы реальности и есть то неведение, от которого нас старается освободить дзэн. Конечные ответы нельзя найти в концептуальных теориях и сложных умопостроениях, — они содержатся в прямом, неконцептуальном опыте постижения реальности» [5].

Индусы называют импликативный уровень реальности Брахманом [6]. Брахман не имеет формы, но представляет собой колыбель всех форм видимой реальности, которая появляется из нее и вновь в нее свертывается бесконечным потоком [7]. Как и Бом, который замечает, что импликативный порядок с таким же успехом может быть назван «духом», индусы иногда персонифицируют этот уровень и говорят, что он состоит из чистого сознания. Таким образом, сознание не только более тонкая, но и более фундаментальная форма материи; в индуистской космогонии именно материя появляется из сознания, а не наоборот. Или как сказано в Ведах: физический мир появляется одновременно как «завуалированное» и «спроецированное» свойство сознания [8].